МОРФОЛО́ГИЯ

МОРФОЛО́ГИЯ в язы­ко­зна­нии, 1) при­над­ле­жа­щие язы­ку сис­те­мы форм из­ме­няе­мых (спря­гае­мых и скло­няе­мых) слов, а так­же сис­те­ма ме­ха­низ­мов язы­ка, ре­гу­ли­рую­щих пра­ви­ла по­строе­ния и по­ни­ма­ние его слов (сло­во­форм). 2) Раз­дел грам­ма­ти­ки (см. во 2-м зна­че­нии), изу­чаю­щий функ­цио­ни­ро­ва­ние и раз­ви­тие этих сис­тем. Ос­нов­ная еди­ни­ца М. – сло­во как еди­ни­ца язы­ка, в ко­то­рой сли­ты во­еди­но зву­ко­вой ма­те­ри­ал, лек­сич. зна­че­ние и фор­маль­ные грам­ма­тич. ха­рак­те­ри­сти­ки (по­след­ние на­хо­дят­ся в цен­тре вни­ма­ния М.). В за­да­чи М. вхо­дят: оп­ре­де­ле­ние сло­ва как осо­бо­го язы­ко­во­го объ­ек­та и опи­са­ние его внутр. струк­ту­ры (об­ра­зую­щих его мор­фем, их зву­ко­во­го со­ста­ва, по­ряд­ка сле­до­ва­ния и т. п.); изу­че­ние из­ме­не­ния слов как сред­ст­ва вы­ра­же­ния грам­ма­ти­че­ских зна­че­ний, за ко­то­ры­ми сто­ят аб­ст­ракт­ные язы­ко­вые от­но­ше­ния [напр., за рус. фор­мой род. п. сто­ит от­но­ше­ние при­над­леж­но­сти («кни­га бра­та», «квар­ти­ра род­ст­вен­ни­ков», за фор­мой при­ла­га­тель­но­го – от­но­ше­ние при­зна­ка к пред­ме­ту («те­ни­стый сад», «су­ро­вый взгляд»)]. Со­от­вет­ст­вен­но в М. вы­де­ля­ют 2 об­лас­ти: т. н. фор­маль­ную мор­фо­ло­гию, или мор­фе­ми­ку, осн. объ­ек­та­ми ис­сле­до­ва­ния ко­то­рой яв­ля­ют­ся сло­во и мор­фе­ма, и грам­ма­тич. се­ман­ти­ку (функ­цио­наль­ную М. в тер­ми­но­ло­гии А. В. Бон­дар­ко), изу­чаю­щую мор­фо­ло­гич. грам­ма­тич. зна­че­ния, вы­ра­жаю­щие­ся в сис­те­ме мор­фо­ло­гич. грам­ма­ти­че­ских ка­те­го­рий (т. е. мор­фо­ло­ги­че­ски вы­ра­жае­мое сло­во­об­ра­зо­ва­ние и сло­во­из­ме­не­ние язы­ков ми­ра).

В раз­ных лин­гвис­тич. тра­ди­ци­ях объ­ём и ха­рак­тер за­дач мор­фо­ло­гич. опи­са­ния раз­ли­ча­ют­ся. Так, ино­гда в М. не вклю­ча­ют грам­ма­тич. се­ман­ти­ку, ос­тав­ляя за ней лишь ту часть мор­фе­ми­ки, ко­то­рая за­ни­ма­ет­ся опи­са­ни­ем зву­ко­вой обо­лоч­ки мор­фем, пра­вил их че­ре­до­ва­ния и ли­ней­но­го рас­по­ло­же­ния в сло­во­фор­ме (мор­фо­но­ло­гию).

С др. сто­ро­ны, грам­ма­тич. се­ман­ти­ка в разл. тео­рии М. так­же вклю­ча­ет­ся в раз­ном объ­ё­ме. Наи­бо­лее при­ня­то рас­смот­ре­ние в рам­ках М. толь­ко сло­во­из­ме­не­ния; та­кое её по­ни­ма­ние, при ко­тором она фак­ти­че­ски сво­дит­ся к фор­маль­но­му и со­дер­жа­тель­но­му опи­са­нию па­ра­дигм скло­не­ния и спря­же­ния, бы­ло свой­ст­вен­но ещё ан­тич­ной язы­ко­вед­че­ской тра­ди­ции и унас­ле­до­ва­но боль­шин­ст­вом ев­роп. лин­гвис­тич. школ. При этом вплоть до нач. 20 в., а не­ред­ко и позд­нее, раз­дел «М.» тра­диц. опи­сат. грам­ма­ти­ки со­дер­жал толь­ко све­де­ния о пра­ви­лах об­ра­зо­ва­ния со­от­вет­ст­вую­щих грам­ма­ти­че­ских форм, а ин­фор­ма­цию об их зна­че­нии сле­до­ва­ло ис­кать в раз­де­лах об упот­реб­ле­нии па­деж­ных или вре­мен­ны́х форм, ко­то­рые вхо­ди­ли в син­так­сич. часть опи­са­ния. В совр. грам­ма­ти­ках ин­фор­ма­цию о зна­че­нии мор­фо­ло­гич. грам­ма­тич. ка­те­го­рий уже прак­ти­че­ски бе­зо­го­во­роч­но при­ня­то по­ме­щать в мор­фо­ло­гич. часть.

Дол­гое вре­мя за­да­чей М. не счи­та­лось сло­во­об­ра­зо­ва­ние на том ос­но­ва­нии, что сло­во­об­ра­зо­ват. грам­ма­тич. зна­че­ния в клас­сич. ин­до­ев­ро­пей­ских язы­ках (слу­жив­ших ба­зой для ев­ро­пей­ской язы­ко­вед­че­ской тра­ди­ции) не об­ра­зу­ют па­ра­дигм и от­ли­ча­ют­ся мень­шей сис­тем­но­стью и ре­гу­ляр­но­стью, чем сло­во­из­ме­нит. зна­че­ния. Оно ли­бо вклю­ча­лось в лек­си­ко­ло­гию (т. е. счи­та­лось чис­то сло­вар­ной за­да­чей, тре­бую­щей ин­ди­ви­ду­аль­но­го опи­са­ния ка­ж­до­го сло­ва), ли­бо вы­де­ля­лось в отд. об­ласть. Имен­но так трак­ту­ет­ся сло­во­об­ра­зо­ва­ние и во всех су­ще­ст­вую­щих ака­де­мич. грам­ма­ти­ках рус. язы­ка, в ко­то­рых М. вклю­ча­ет толь­ко опи­са­ние сло­во­из­ме­не­ния – как в фор­маль­ном, так и в со­дер­жа­тель­ном ас­пек­те. Та­кой взгляд на не­го в оп­ре­де­лён­ной сте­пе­ни мо­ти­ви­ро­ван осо­бен­но­стя­ми сло­во­об­ра­зо­ва­ния отд. язы­ков (в т. ч. рус­ско­го), но он не мо­жет пре­тен­до­вать на уни­вер­саль­ность. Су­ще­ст­ву­ют язы­ки, в ко­то­рых сло­во­из­ме­не­ние и сло­во­об­ра­зо­ва­ние про­ти­во­пос­тав­ле­ны весь­ма сла­бо (боль­шин­ст­во агг­лю­ти­на­тив­ных язы­ков); в ко­то­рых сло­во­из­ме­нит. М. от­сут­ст­ву­ет (со­от­вет­ст­вую­щие зна­че­ния мо­гут вы­ра­жать­ся, напр., ана­ли­тич. сред­ст­ва­ми; см. Ана­ли­тизм, Ана­ли­ти­че­ские язы­ки), а сло­во­об­ра­зо­ват. М. раз­ви­та. Для всех та­ких язы­ков ис­клю­че­ние сло­во­об­ра­зо­ва­ния из мор­фо­ло­гич. опи­са­ния не­це­ле­со­об­раз­но, а час­то и прак­ти­че­ски не­вы­пол­ни­мо. По­это­му в совр. тео­ри­ях язы­ка наи­бо­лее рас­про­стра­не­на кон­цеп­ция, со­глас­но ко­то­рой в М. вклю­ча­ет­ся опи­са­ние всех зна­че­ний, для вы­ра­же­ния ко­то­рых при­ме­ня­ют­ся внут­ри­слов­ные ме­ха­низ­мы (аф­фик­са­ция, че­ре­до­ва­ния и др.) не­за­ви­си­мо от их грам­ма­тич. ста­ту­са.

Вы­де­ля­ют об­щую (тео­ре­ти­че­скую) М. и ча­ст­ные М. отд. язы­ков. Ис­сле­до­ва­ние из­ме­не­ния форм и зна­че­ний отд. мор­фем, ис­то­рич. раз­ви­тия струк­ту­ры сло­ва, ме­ха­низ­мы оп­ро­ще­ния, пе­ре­раз­ло­же­ния, вы­рав­ни­ва­ния по ана­ло­гии, воз­ник­но­ве­ние но­вых и ис­чез­но­ве­ние ста­рых грам­ма­ти­че­ских ка­те­го­рий от­но­сят­ся к об­лас­ти ис­то­ри­че­ской мор­фо­ло­гии.

В мор­фо­ло­гич. ис­сле­до­ва­ни­ях при­ме­ня­ют­ся разл. ме­то­ды, напр. ме­то­ды ди­ст­ри­бу­тив­но­го ана­ли­за (З. З. Хар­рис; США), экс­пе­рим. ме­то­ды, ис­поль­зую­щие приё­мы до­бав­ле­ния, опу­ще­ния, за­ме­ще­ния («суб­сти­ту­ции», «ком­му­та­ции») [Л. Блум­филд, Ч. К. Фриз (США), А. М. Пеш­ков­ский, Лу Чжи­вэй (Ки­тай), Дж. Х. Грин­берг и др.], ана­лиз по не­по­средств. со­став­ляю­щим, транс­фор­ма­ци­он­ный ме­тод. В тео­ре­тич. М. важ­ное ме­сто за­ни­ма­ют по­ис­ки мор­фо­ло­гич. уни­вер­са­лий и фре­к­вен­та­лий (яв­ле­ний, свой­ст­вен­ных не всем, но мно­гим язы­кам), а так­же тен­ден­ций функ­цио­ни­ро­ва­ния и раз­ви­тия мор­фо­ло­гич. струк­ту­ры сло­ва, свой­ст­вен­ных всем или мно­гим язы­кам (Грин­берг, Б. А. Ус­пен­ский, Б. А. Се­реб­рен­ни­ков, С. Е. Яхон­тов). Ме­тод по­сту­ли­ро­ва­ния ус­лов­ной (глу­бин­ной) мор­фо­но­ло­гич. транс­крип­ции сло­во­форм и фор­му­ли­ров­ки пра­вил пе­ре­хо­да от этой ис­ход­ной ре­пре­зен­та­ции (ус­лов­но­го пред­став­ле­ния) к фо­не­тич. за­пи­си, вос­хо­дя­щий к грам­ма­ти­ке Па­ни­ни, был раз­вит в клас­сич. ра­бо­тах Блум­фил­да и Р. О. Якоб­со­на, а за­тем усо­вер­шен­ст­во­ван в отеч. и за­ру­беж­ных ис­сле­до­ва­ни­ях по транс­фор­ма­ци­он­ной грам­ма­ти­ке.

Зна­чи­мость для то­го или ино­го язы­ка М. как осо­бо­го раз­де­ла грам­ма­ти­ки (на­ря­ду с син­так­си­сом) за­ви­сит от то­го, на­сколь­ко чёт­ко про­ти­во­пос­тав­ле­ны в нём сло­во и мор­фе­ма. Она ве­ли­ка для син­те­ти­че­ских язы­ков, в ко­то­рых эле­мен­ты сло­ва (мор­фе­мы) свя­за­ны друг с дру­гом го­раз­до бо­лее жё­ст­ки­ми и проч­ны­ми свя­зя­ми, чем эле­мен­ты пред­ло­же­ния (словá), и не об­ла­да­ют син­так­сич. са­мо­стоя­тель­но­стью, т. е. час­ти сло­ва не мо­гут в син­так­сич. от­но­ше­нии вес­ти се­бя так же, как сло­ва. К та­ким «сло­вес­ным» язы­кам от­но­сят­ся, напр., клас­сич. ин­до­ев­ро­пей­ские язы­ки – лат., др.-греч., ли­тов., рус­ский и др. Од­на­ко да­ле­ко не для всех язы­ков мор­фо­ло­гич. («сло­вес­ный») ком­по­нент опи­са­ния оди­на­ко­во ва­жен. Всё за­ви­сит от то­го, на­сколь­ко чёт­ко в дан­ном язы­ке вы­де­ля­ют­ся сло­во­фор­мы. Так, в агг­лю­ти­на­тив­ных язы­ках (тюрк­ские, япон­ский, бир­ман­ский, дра­ви­дий­ские и др.) час­ти сло­ва про­явля­ют тен­ден­цию к боль­шей са­мо­стоя­тель­но­сти, что де­ла­ет гра­ни­цу ме­ж­ду сло­вом и мор­фе­мой ме­нее чёт­кой. В по­ли­син­те­ти­че­ских язы­ках (эс­ки­мос­ские, чу­кот­ско-кам­чат­ские, мн. ин­дей­ские) вну­три- и меж­слов­ные свя­зи пло­хо раз­ли­ча­ют­ся за счёт силь­ной скре­п­лён­но­сти слов (что при­во­дит к об­ра­зо­ва­нию слож­ных слов, в т. ч. пу­тём ин­кор­по­ра­ции, и слов-пред­ло­же­ний зна­чит. дли­ны, а так­же к че­ре­до­ва­ни­ям на меж­слов­ной гра­ни­це, за­труд­няю­щим от­де­ле­ние од­но­го сло­ва от дру­го­го). В изо­ли­рую­щих язы­ках (вьет­нам­ский, тай­ский и др. язы­ки Юго-Вост. Азии, йо­ру­ба, ма­нин­ка и др. язы­ки Зап. Аф­ри­ки) сло­ва как мор­фем­ные ком­плек­сы прак­ти­че­ски от­сут­ст­ву­ют (вся­кая мор­фе­ма яв­ля­ет­ся кор­нем и спо­соб­на к са­мо­сто­ят. упот­реб­ле­нию, по­ка­за­те­лей грам­ма­тич. зна­че­ний прак­ти­че­ски нет, а пред­ло­же­ния стро­ят­ся не из слов, а сра­зу из мор­фем). В ана­ли­ти­че­ских язы­ках (океа­ний­ские, не­ко­то­рые круп­ные язы­ки Зап. Аф­ри­ки, в т. ч. хау­са, сон­гай, ряд совр. ин­до­ев­ро­пей­ских язы­ков – фран­цуз­ский, анг­лий­ский и др.) грам­ма­тич. по­ка­за­те­ли яв­ля­ют­ся са­мо­сто­ят. сло­ва­ми, а не мор­фе­ма­ми (аф­фик­са­ми), и грам­ма­тич. зна­че­ния вы­ра­жа­ют­ся син­так­си­че­ски (с по­мо­щью раз­но­го ро­да кон­ст­рук­ций). В язы­ках этих ти­пов М. в соб­ст­вен­ном смыс­ле в той или иной сте­пе­ни ус­ту­па­ет ме­сто мор­фо­син­так­си­су (син­так­си­су мор­фем, вклю­чаю­ще­му пра­ви­ла со­че­та­ния и рас­по­ло­же­ния кли­тик, слу­жеб­ных и вспо­мо­гат. слов, по­строе­ния ана­ли­тич. форм), ком­плек­сы мор­фем (сло­ва) и ком­плек­сы слов (пред­ло­же­ния) час­то мо­гут быть опи­са­ны в сход­ных или близ­ких тер­ми­нах.

Фор­маль­ная М. – од­на из наи­бо­лее тра­диц. об­лас­тей нау­ки о язы­ке. Как раз­дел опи­сат. грам­ма­ти­ки она воз­ник­ла од­но­вре­мен­но с ан­тич­ной язы­ко­ведч. тра­ди­ци­ей. Раз­лич­ные кон­цеп­ции М. (час­то с вклю­че­ни­ем и не­зна­чит. эле­мен­тов грам­ма­тич. се­ман­ти­ки) бы­ли вы­ра­бо­та­ны так­же в араб­ской (см. Ара­би­сти­ка) и ин­дий­ской язы­ко­вед­че­ской тра­ди­ции (опи­рав­ших­ся на язы­ки с бо­га­тым мор­фем­ным ре­пер­туа­ром). Так, к ан­тич­ной тра­ди­ции вос­хо­дят та­кие по­ня­тия, как часть ре­чи (см. Час­ти ре­чи), па­ра­диг­ма, скло­не­ние, спря­же­ние, ка­те­го­рия, к араб­ской – по­ня­тие кор­ня, к ин­дий­ской – мн. эле­мен­ты тео­рии зву­ко­вых че­ре­до­ва­ний и мор­фо­ло­гич. варь­и­ро­ва­ния. В эпо­ху Воз­ро­ж­де­ния на­чи­на­ет вы­ра­ба­ты­вать­ся сис­те­ма по­ня­тий, от­но­ся­щих­ся к струк­ту­ре сло­ва («ко­рень», «аф­фикс», «суф­фикс» в др.-евр. грам­ма­ти­ке И. Рейх­ли­на, 1506). Са­ми тер­ми­ны «М.» и «мор­фе­ма» (как осн. едини­ца мор­фо­ло­гич. уров­ня) при­шли в язы­ко­зна­ние во 2-й пол. 19 в.: тер­мин «М.», пред­ло­жен­ный И. В. Гё­те для опи­са­ния «форм» жи­вой и не­жи­вой при­ро­ды (и с тех пор ис­поль­зуе­мый во мно­гих ес­теств. нау­ках), был за­им­ст­во­ван язы­ко­ве­да­ми в пе­ри­од гос­под­ства на­ту­ра­ли­сти­че­ско­го на­прав­ле­ния в язы­ко­зна­нии, сто­рон­ни­ки ко­то­ро­го (А. Шлей­хер и др.) счи­та­ли, что язык сле­ду­ет опи­сы­вать по ана­ло­гии с жи­вы­ми ор­га­низ­ма­ми. До это­го со­от­вет­ст­вую­щие раз­де­лы опи­сат. грам­ма­тик обыч­но но­си­ли назв. «эти­мо­ло­гия».

Воз­ник­но­ве­ние срав­ни­тель­но-ис­то­ри­че­ско­го язы­ко­зна­ния и на­уч. эти­мо­ло­гии, тща­тель­ная об­ра­бот­ка ог­ром­но­го язы­ко­во­го ма­те­риа­ла у мла­до­грам­ма­ти­ков (см. Мла­до­грам­ма­тизм) под­го­то­ви­ли поч­ву для тео­ре­тич. ос­мыс­ле­ния осн. по­ня­тий М. в струк­тур­ной лин­гвис­ти­ке 20 в. Сто­рон­ни­ка­ми праж­ской лин­гвис­ти­че­ской шко­лы и близ­ки­ми к ней учё­ны­ми (Б. Гав­ра­не­ком, С. О. Кар­цев­ским, В. Ма­те­зиу­сом, В. Ска­лич­кой, Б. Трнкой, Н. С. Тру­бец­ким, Р. О. Якоб­со­ном и др.) мно­гое сде­ла­но для ис­сле­до­ва­ния се­ман­ти­ки мор­фо­ло­гич. ка­те­го­рий. В ра­бо­тах Якоб­со­на [«Zur Struktur des russischen Verbums» (1932) и «Beit­rag zur allgemeine Kasuslehre» (1936)] к ана­ли­зу мор­фо­ло­гич. ка­те­го­рий впер­вые при­ме­нён ро­див­ший­ся в фо­но­ло­гии ме­тод про­ти­во­пос­тав­ле­ния (оп­по­зи­ции) язы­ко­вых еди­ниц. Ана­лиз по оп­по­зи­ци­ям, рас­про­стра­нён­ный на изу­че­ние ка­те­го­рий гла­го­ла и име­ни (па­деж), дал воз­мож­ность все­сто­рон­не изу­чить зна­че­ния осн. грам­ма­тич. ка­те­го­рий, вы­де­лить их об­щие (ин­ва­ри­ант­ные) и ча­ст­ные (обу­слов­лен­ные кон­тек­стом) зна­че­ния. Ме­тод оп­по­зиц. ана­ли­за проч­но ут­вер­дил­ся во мно­гих совр. грам­ма­тич. ис­сле­до­ва­ни­ях.

В отеч. язы­ко­зна­нии боль­шое вни­мание уде­ля­ет­ся по­ис­кам объ­ек­тив­ных («фор­маль­ных») кри­те­ри­ев раз­гра­ни­че­ния и клас­си­фи­ка­ции еди­ниц М.; боль­шую роль в этом сыг­ра­ли ра­бо­ты Ф. Ф. Фор­ту­на­то­ва и его уче­ни­ков (Н. Н. Дур­но­во, Д. Н. Уша­ко­ва, М. Н. Пе­тер­со­на, Г. О. Ви­но­ку­ра, А. М. Пеш­ков­ско­го), дис­кус­сия ме­ж­ду сто­рон­ни­ка­ми «фор­маль­ной грам­ма­ти­ки» (по­сле­до­ва­те­ля­ми Фор­ту­на­то­ва; см. Мо­с­ков­ская фор­ту­на­тов­ская шко­ла) и её кри­ти­ка­ми (Л. В. Щер­ба, В. В. Ви­но­гра­дов) о со­от­но­ше­нии «фор­маль­ных клас­сов» слов и час­тей ре­чи. Фор­ту­на­тов­ские тра­ди­ции изу­че­ния М. (уче­ние о грам­ма­тич. фор­ме, о со­от­но­ше­нии сло­во­из­ме­не­ния и сло­во­об­ра­зо­ва­ния) во мно­гом про­дол­же­ны и раз­ви­ты в 1940–50-х гг. В. Н. Си­до­ро­вым, П. С. Куз­не­цо­вым, А. А. Ре­фор­мат­ским. Боль­шой вклад вне­сён в ре­ше­ние про­бле­мы син­таг­ма­тич. и па­ра­диг­ма­тич. иден­ти­фи­ка­ции еди­ниц М. – сло́­ва (А. И. Смир­ниц­кий, Куз­не­цов, Ю. С. Мас­лов, С. Е. Яхон­тов) и мор­фе­мы (Г. А. Кли­мов, Н. Д. Ару­тю­но­ва, Е. С. Куб­ря­ко­ва). Прин­ци­пы мор­фо­ло­гич. ана­ли­за на ма­те­риа­ле «де­фект­но чле­ни­мых» слов рус. яз. раз­ра­бо­та­ны в тру­дах Ви­но­ку­ра, Смир­ниц­ко­го, М. В. Па­но­ва, при­ме­ни­тель­но к ма­те­риа­лу англ. яз. эти во­про­сы рас­смот­ре­ны в де­ск­рип­тив­ной лин­гвис­ти­ке. В ра­бо­тах А. А. За­лиз­ня­ка «Рус­ское имен­ное сло­во­из­ме­не­ние» (1967) и «Грам­ма­ти­че­ский сло­варь рус­ско­го язы­ка» (1977), ос­но­ван­ных на при­ме­не­нии точ­ных ме­то­дов в опи­са­нии рус. M., соз­да­ны сис­те­мы пра­вил, по­зво­ляю­щих по­стро­ить пол­ную па­ра­диг­му лю­бо­го сло­ва рус. язы­ка. Во 2-й пол. 20 в. в ру­си­сти­ке рас­ши­рил­ся круг ис­сле­до­ва­ний мор­фо­ло­гич. форм в ас­пек­те их се­ман­ти­ки и функ­ций (функ­цио­наль­но-грам­ма­тич. ка­те­го­рии). Цен­траль­ное для дан­но­го на­прав­ле­ния, раз­ви­вае­мо­го в ра­бо­тах А. В. Бон­дар­ко, М. А. Ше­ля­ки­на и др., – ис­сле­до­ва­ние мор­фо­ло­гич. яв­ле­ний как средств для пе­ре­да­чи оп­ре­де­лён­но­го со­дер­жа­ния.