МОСКО́ВСКАЯ ФОРТУНА́ТОВСКАЯ ШКО́ЛА

МОСКО́ВСКАЯ ФОРТУНА́ТОВСКАЯ ШКО́ЛА (мо­с­ков­ская лин­гвис­ти­че­ская шко­ла), од­но из на­прав­ле­ний оте­че­ст­вен­но­го язы­ко­зна­ния, за­ни­мав­шее в нём цен­траль­ное по­ло­же­ние со 2-й пол. 19 в. Ос­но­ва­на Ф. Ф. Фор­ту­на­то­вым, пре­по­да­вав­шим в Моск. ун-те в 1876–1902. Сре­ди его уче­ни­ков – А. И. Том­сон, Г. К. Уль­я­нов, В. К. По­рже­зин­ский, Д. Н. Уша­ков, Н. Н. Дур­но­во, а так­же А. А. Шах­ма­тов, соз­дав­ший за­тем отд. шко­лу. В М. ф. ш. вхо­ди­ли так­же А. М. Пеш­ков­ский, М. Н. Пе­тер­сон и др., в её рам­ках на­чи­на­лась дея­тель­ность Н. С. Тру­бец­ко­го и Р. О. Якоб­со­на.

Учё­ные М. ф. ш. со­хра­ня­ли не­ко­то­рые об­щие прин­ци­пы её ос­но­ва­те­ля: стрем­ле­ние к мак­си­маль­но воз­мож­ной стро­го­сти и точ­но­сти в ис­сле­до­ва­нии, опо­ру на фор­маль­ные свой­ст­ва язы­ка, изу­че­ние язы­ка в соб­ст­вен­но ка­те­го­ри­ях язы­ко­вых без об­ра­ще­ния к ка­те­го­ри­ям пси­хо­ло­гии, ло­ги­ки и др. на­ук. В свя­зи с этим про­тив­ни­ки М. ф. ш. счи­та­ли её «фор­маль­ным» на­прав­ле­ни­ем в язы­ко­зна­нии. В то же вре­мя в хо­де раз­ви­тия шко­лы ме­ня­лись как объ­ек­ты изу­че­ния (от ис­то­рич. и срав­ни­тель­но-ис­то­рич. ис­сле­до­ва­ний к совр. язы­кам), так и тео­ре­тич. идеи (от близ­ких мла­до­грам­ма­тиз­му кон­цеп­ций к струк­тур­ной лин­гвис­ти­ке). Учё­ные М. ф. ш. вне­сли боль­шой вклад в тео­рию язы­ка и в изу­че­ние кон­крет­ных язы­ков, в осо­бен­но­сти рус­ско­го.

В сов. вре­мя на­ря­ду с учё­ны­ми, со­хра­няв­ши­ми преж­ние тра­ди­ции (Д. Н. Уша­ков, М. Н. Пе­тер­сон), ра­бо­та­ли лин­гвис­ты, по-но­во­му их раз­ви­вав­шие, пре­ж­де все­го в об­лас­ти фо­но­ло­гии: Н. Ф. Яков­лев (с 1920-х гг.), осо­бое от­ветв­ле­ние М. ф. ш. – мо­с­ков­ская фо­но­ло­ги­че­ская шко­ла (с 1930-х гг.). Они от­стаи­ва­ли по­ни­ма­ние фо­не­мы не как фи­зи­че­ской или пси­хи­че­ской, а как смыс­ло­раз­ли­чит. еди­ни­цы, вы­де­ляе­мой на ос­но­ве её по­зи­ции в со­ста­ве сло­ва и мор­фе­мы. Их идеи близ­ки праж­ской лин­гвис­ти­че­ской шко­ле и А. Мар­ти­не, име­ли не­ко­то­рые точ­ки со­при­кос­но­ве­ния с де­ск­рип­тив­ной линг­ви­сти­кой, рез­ко по­ле­мич­ны по от­но­ше­нию к шко­ле Л. В. Щер­бы и «Но­во­му уче­нию о язы­ке» Н. Я. Мар­ра.

Ряд учё­ных М. ф. ш., осо­бен­но Н. Ф. Яков­лев, уча­ст­во­ва­ли в соз­да­нии ал­фави­тов для язы­ков на­ро­дов СССР (см. «Но­вый ал­фа­вит»), что яви­лось прак­тич. при­ло­же­ни­ем их фо­но­ло­гич. идей. С М. ф. ш. был так­же свя­зан Г. О. Ви­но­кур, за­ни­мав­ший­ся тео­ри­ей язы­ка и ис­то­ри­ей лит. язы­ка. Осо­бое ме­сто в ней за­ни­мал А. И. Смир­ниц­кий, из­вест­ный ра­бо­та­ми по тео­рии грам­ма­ти­ки, соз­да­тель отеч. шко­лы гер­ма­ни­стов. Син­те­зи­ро­вать идеи М. ф. ш. и шко­лы Л. В. Щер­бы пы­тал­ся С. И. Берн­штейн. С сер. 20 в. шко­ла уже не пред­став­ля­ла со­бой к.-л. един­ст­ва, хо­тя не­ко­то­рые учё­ные (М. В. Па­нов и др.) стре­ми­лись про­дол­жать тра­ди­ции моск. фо­но­ло­гич. шко­лы; в то же вре­мя под­хо­ды, вос­хо­дя­щие к кон­цеп­ции Ф. Ф. Фор­ту­на­то­ва и его уче­ни­ков, в той или иной сте­пе­ни пред­став­ле­ны и в ра­бо­тах совр. рос. ис­сле­до­ва­те­лей.