СПРЯЖЕ́НИЕ

СПРЯЖЕ́НИЕ (лат. conjugatio – со­еди­не­ние, со­пря­же­ние), гла­голь­ное сло­во­из­ме­не­ние, про­ти­во­пос­тав­ляе­мое скло­не­нию – имен­но­му сло­во­из­ме­не­нию, в ос­но­ве ко­то­ро­го ле­жит из­ме­не­ние по па­де­жам. С. в ши­ро­ком смыс­ле ох­ва­ты­ва­ет всю со­во­куп­ность форм гла­го­ла в пре­де­лах од­ной гла­голь­ной лек­се­мы. К С. в уз­ком смыс­ле от­но­сят лишь фор­мы тех грам­ма­ти­че­ских ка­те­го­рий гла­го­ла, ко­то­рые ис­поль­зу­ют­ся для вы­ра­же­ния его син­так­сич. свя­зей с др. сло­ва­ми в пред­ло­же­нии, пре­ж­де все­го с под­ле­жа­щим. Эта функ­ция та­ких форм ле­жит в ос­нове са­мо­го тер­ми­на «С.». На дан­ном ос­но­ва­нии фор­мы гла­го­ла, спо­соб­ные к са­мо­сто­ят. упот­реб­ле­нию в ро­ли ска­зуе­мо­го, на­зы­ва­ют спря­гае­мы­ми или фи­нит­ны­ми, а фор­мы гла­го­ла, вы­пол­няю­щие др. син­так­сич. функ­ции (при­час­тия, дее­при­ча­стия, ин­фи­ни­ти­вы и др.), име­ну­ют не­спря­гае­мы­ми или не­фи­нит­ны­ми, не­смот­ря на со­хра­не­ние ими той или иной час­ти гла­голь­ных грам­ма­тич. ка­те­го­рий. По­это­му по от­но­ше­нию к изо­ли­рую­щим язы­кам, для ко­то­рых ха­рак­тер­но от­сут­ст­вие средств вы­ра­же­ния син­так­сич. свя­зей ме­ж­ду сло­ва­ми, го­во­рят и об от­сут­ст­вии в них спря­же­ния.

Ча­ще все­го в С. от­ра­жа­ют­ся ли­цо, чис­ло и род (класс имен­ной) под­ле­жа­ще­го. Так, в рус. яз. гла­го­лы наст. и буд. вре­ме­ни из­ме­ня­ют­ся по ли­цам и чис­лам («пою», «спою», «бу­ду петь» – 1-е ли­цо ед. ч., «по­ём», «спо­ём», «бу­дем петь» – 1-е ли­цо мн. ч. и т. д.), а гла­го­лы прош. вр. – по ро­дам и чис­лам («пел» – муж. род ед. ч., «пе­ла» – жен. род ед. ч., «пе­ло» – ср. род ед. ч., «пе­ли» – мн. ч.). Это раз­ли­чие свя­за­но с тем, что фор­мы на -л по сво­ему про­ис­хо­ж­де­нию пред­став­ля­ют со­бой крат­кие дей­ст­ви­тель­ные при­час­тия в со­ста­ве ана­ли­тич. форм пер­фек­та, то­гда как упот­реб­ляв­ший­ся в со­че­та­нии с ни­ми вспо­мо­гат. гла­гол «быть», из­ме­няв­ший­ся по ли­цам и чис­лам, был ут­ра­чен. Ха­рак­тер­ная ти­по­ло­гич. осо­бен­ность бан­ту язы­ков – на­ли­чие боль­шо­го чис­ла (до 20) имен­ных клас­сов, со­вме­щаю­щих бо­лее или ме­нее мо­ти­ви­ро­ван­ную се­ман­ти­че­ски клас­си­фи­ка­цию имён со зна­че­ния­ми ед. и мн. чис­ла. В этих язы­ках од­ним из обя­зат. мор­фо­ло­гич. ком­по­нен­тов фи­нит­ной гла­голь­ной фор­мы яв­ля­ют­ся субъ­ект­ные по­ка­за­те­ли, ко­то­рые ли­бо вы­ра­жа­ют зна­че­ния 1-го или 2-го ли­ца, ли­бо со­от­вет­ст­ву­ют имен­но­му клас­су под­ле­жа­ще­го; ср. в суа­хи­ли: ninasoma ‘(я) читаю’ – unasoma ‘(ты) читаешь’ – mtoto mmoja anasoma ‘маль­чик читает’ (букв. – маль­чик один чи­та­ет) – watoto wawili wanasoma ‘два маль­чи­ка читают’ (букв. – маль­чи­ки два чи­та­ют). Разл. со­че­та­ния лич­но-чи­сло­во­го и класс­но-чи­сло­во­го С. пред­став­ле­ны и в нах­ско-да­ге­стан­ских язы­ках.

В С. мо­гут ото­бра­жать­ся и ре­фе­рен­ци­аль­ные свой­ст­ва субъ­ек­та или объ­ек­та (см. так­же Ре­фе­рен­ция) – их оп­ре­де­лён­ность ли­бо, на­обо­рот, не­оп­ре­де­лён­ность или обоб­щён­ность (см. Оп­ре­де­лён­но­сти-не­оп­ре­де­лён­но­сти ка­те­го­рия). В при­бал­тий­ско-фин­ских язы­ках во всех вре­ме­нах и на­кло­не­ни­ях, на­ря­ду с обыч­ны­ми лич­ны­ми фор­ма­ми, вы­де­ля­ют­ся и осо­бые им­пер­со­наль­ные (не­оп­ре­де­лён­но-лич­ные) фор­мы; ср. эст. (lapsed) loevad ‘(де­ти) читают’ – (seal) loetakse ‘(там) читают’ – (seal) loeti ‘(там) читали’ (см. Ли­цо в язы­ко­зна­нии). В венг. яз. (как и в боль­шин­ст­ве др. ураль­ских язы­ков) пе­рех. гла­гол спря­га­ет­ся по-раз­но­му в за­ви­си­мо­сти от оп­ре­де­лён­но­сти-не­оп­ре­де­лён­но­сти пря­мо­го до­пол­не­ния: látok egy házat ‘(я) ви­жу ка­кой-то дом’ (без­объ­ект­ное С.) – látom a házat ‘(я) ви­жу этот дом’ (объ­ект­ное С.).

Фор­мы С. во мно­гих язы­ках ис­поль­зу­ют­ся в ка­че­ст­ве осн. или до­пол­нит. сред­ст­ва вы­ра­же­ния разл. грам­ма­ти­че­ских зна­че­ний. В фин­но-угор­ских язы­ках, са­мо­дий­ских язы­ках и тун­гу­со-мань­чжур­ских язы­ках об­щее от­ри­ца­ние вы­ра­жа­ет­ся с по­мо­щью со­че­та­ний спря­гае­мо­го от­ри­цат. гла­го­ла с не­из­ме­няе­мой фор­мой смы­сло­во­го гла­го­ла, что на­зы­ва­ют от­ри­ца­тель­ным С.; ср. фин.: puhun ‘(я) говорю’ – en puhu ‘(я) не говорю’, puhut ‘(ты) говоришь’ – et puhu ‘(ты) не говоришь’, puhuu ‘(он/она) говорит’ – ei puhu ‘(он/она) не говорит’ и т. д. В пор­туг. яз. у мн. гла­го­лов фор­мы наст. вре­ме­ни и прош. вре­ме­ни (им­пер­фек­та и пер­фек­та) раз­ли­ча­ют­ся толь­ко свои­ми лич­но-чи­сло­вы­ми по­ка­за­те­ля­ми: como ‘(я) ем’ – comia (им­пер­фект) ‘(я) ел’ – comi (пер­фект) ‘(я) съел’ – comes ‘(ты) ешь’ – comias (им­пер­фект) ‘(ты) ел’ – comeste (пер­фект) ‘(ты) съел’ и т. д. (см. Вре­мя). Осо­бен­ность ла­тин­ско­го язы­ка – ис­поль­зо­ва­ние лич­но-чи­сло­вых окон­ча­ний для раз­ли­че­ния ак­тив­но­го и пас­сив­но­го за­ло­гов: sano (ак­тив) ‘(я) лечу’ – sanor (пас­сив) ‘(ме­ня) лечат’, sanas (ак­тив) ‘(ты) лечишь’ – sanaris (пас­сив) ‘(те­бя) лечат’ (см. так­же Пас­сив). Сход­ным об­ра­зом вы­ра­жа­ет­ся за­лог в др.-греч. и но­во­гре­че­ском язы­ках (см. Гре­че­ский язык). Ши­ро­ко рас­про­стра­нён­ная от­ли­чит. чер­та форм им­пе­ра­ти­ва (по­ве­лит. на­кло­не­ния) – не­сов­па­де­ние их лич­но-чи­сло­вых по­ка­за­те­лей с со­от­вет­ст­вую­щи­ми по­ка­за­те­ля­ми при фор­мах ин­ди­ка­ти­ва (изъ­я­вит. на­кло­не­ния). Во мно­гих язы­ках су­ще­ст­ву­ют без­лич­ные гла­го­лы [напр., чеш. prší ‘идёт дождь’ (букв. – до­ж­дит), snĕží ‘идёт снег’ (букв. – сне­жит)], об­ла­даю­щие ог­ра­ни­чен­ным на­бо­ром форм С. (см. Лич­но­сти-без­лич­но­сти ка­те­го­рия).

В ин­до­ев­ро­пей­ских язы­ках, се­мит­ских язы­ках, тюрк­ских язы­ках, дра­ви­дий­ских язы­ках и мн. др. фи­нит­ный гла­гол со­гла­су­ет­ся толь­ко с под­ле­жа­щим, не­за­ви­си­мо от пе­ре­ход­но­сти или не­пе­ре­ход­но­сти гла­го­ла (см. Пе­ре­ход­но­сти-не­пе­ре­ход­но­сти ка­те­го­рия). Та­кое С. на­зы­ва­ют мо­но­пер­со­наль­ным. Ина­че реа­ли­зу­ет­ся мо­но­пер­со­наль­ность С. в эр­га­тив­ных язы­ках (см. Эр­га­тив­ный строй), где под­ле­жа­щее не­пе­рех. кон­ст­рук­ции грам­ма­ти­че­ски упо­доб­ля­ет­ся не под­ле­жа­ще­му пе­рех. кон­ст­рук­ции (как в язы­ках ти­па рус­ско­го или анг­лий­ско­го), а пря­мо­му до­пол­не­нию. Имен­но с этим уча­ст­ни­ком со­гла­су­ет­ся фи­нит­ный гла­гол в нах­ско-да­ге­стан­ских язы­ках, что вы­гля­дит как со­гла­со­ва­ние не­пе­рех. гла­го­ла с под­ле­жа­щим, а пе­ре­ход­но­го – с пря­мым до­пол­не­ни­ем.

Вме­сте с тем ши­ро­ко рас­про­стра­не­но и по­ли­пер­со­наль­ное С., при ко­то­ром гла­гол од­но­вре­мен­но со­гла­су­ет­ся, по­ми­мо под­ле­жа­ще­го, и с др. за­ви­си­мы­ми от не­го сло­ва­ми, ча­ще все­го (но не толь­ко) с пря­мым до­пол­не­ни­ем. Так, в яз. рун­ди гла­гол мо­жет со­гла­совы­вать­ся од­но­вре­мен­но с 4 чле­на­ми пред­ло­же­ния: под­ле­жа­щим, пря­мым до­пол­не­ни­ем, косв. до­пол­не­ни­ем и об­стоя­тель­ст­вом мес­та. Со­глас­но дан­ным А. Се­вер­ской (Ве­ли­ко­бри­та­ния), по­ли­пер­со­наль­ное С. пре­об­ла­да­ет в язы­ках ми­ра, при­чём оно рас­про­стра­не­но поч­ти по­все­ме­ст­но. В од­них язы­ках по­ка­за­те­ли субъ­ек­та и объ­ек­та вы­ра­жа­ют­ся в гла­го­ле дос­та­точ­но чёт­ко [ср. в суа­хи­ли: mtu anakisoma kitabu (m и a – по­ка­за­те­ли клас­са 1, ki – клас­са 7) ‘че­ло­век чи­та­ет книгу’ или в ады­гей­ском язы­ке: сэ-кIо ‘я иду’ – о-кIо ‘ты идёшь’ – сэ-о-хьы ‘ме­ня ты ведёшь’ – о-сэ-хьы ‘те­бя я веду’], в др. язы­ках строе­ние та­ких по­ка­за­те­лей не столь оче­вид­но (ср. в эр­зян­ском язы­ке: кун­ды-тинь ‘я те­бя пой­мал’, кун­ды-мик ‘ты ме­ня поймал’, кунды-я ‘я его поймал’, кун­ды-мим ‘он ме­ня поймал’, кун­ды-нзить ‘он те­бя поймал’ и т. д.).

Од­на из черт, от­ли­чаю­щая флек­тив­ные язы­ки от агг­лю­ти­на­тив­ных язы­ков, – на­ли­чие не­сколь­ких ти­пов С. – се­ман­ти­че­ски и фо­но­ло­ги­че­ски не­мо­ти­ви­ро­ван­ных ва­ри­ан­тов вы­ра­же­ния од­них и тех же грам­ма­тич. зна­че­ний. В ро­ман­ских язы­ках ти­пы С. тра­ди­ци­он­но раз­ли­ча­ют­ся по те­ма­тич. глас­но­му; напр., в исп. яз. это гла­го­лы на -ar (cantar ‘петь’), на -er (comer ‘есть’) и на -ir (dormir ‘спать’). В гер­ман­ских язы­ках ос­нов­ным яв­ля­ет­ся мор­фо­ло­гич. де­ле­ние гла­го­лов на т. н. сла­бые – об­ра­зую­щие фор­мы прош. вр. с по­мо­щью ден­таль­но­го суф­фик­са (ср. англ. to play ‘играть’ – played ‘играл’), и силь­ные, ис­поль­зую­щие в этой функ­ции че­ре­до­ва­ния глас­ных кор­ня – аб­ла­ут (ср. англ. to sing ‘петь’ – sang ‘пел’).

В рус. яз. раз­ли­ча­ют 2 глав­ных С. – пер­вое (чи­та-ю – чи­та-ешь – чи­та-ют) и вто­рое (леч-у – лет-ишь – лет-ят), а так­же гла­го­лы т. н. ар­хаи­че­ско­го С. («есть» – е-м – е-шь – ед-ят и «дать» – да-м – да-шь – дад-ут) и раз­но­спря­гае­мые гла­го­лы («хо­теть» – хоч-ешь – хот-ите – хот-ят и «бе­жать» – беж-ишь – бег-ут). Кро­ме то­го, тра­ди­ци­он­но вы­де­ля­ют зна­чит. чис­ло сло­во­из­ме­ни­тель­ных клас­сов гла­го­ла, от­ра­жаю­щих разл. ва­ри­ан­ты ви­до­из­ме­не­ния ос­но­вы, со­про­во­ж­даю­щие об­ра­зо­ва­ние форм гла­го­ла. Ча­ще все­го они за­клю­ча­ют­ся ли­бо в усе­че­нии ко­неч­но­го глас­но­го ос­но­вы (но­си-ть – нос-ят, тя­ну-ть – тян-ут, смот­ре-ть – смотр-ят), ли­бо в на­ра­ще­нии ос­но­вы при по­мо­щи со­глас­но­го (жи-ть – жи-в-ут, оде-ть – оде-н-ут). При объ­еди­не­нии этих двух клас­си­фи­ка­ций чис­ло С. воз­рас­та­ет: в «Грам­ма­ти­че­ском сло­ва­ре рус­ско­го язы­ка» А. А. За­лиз­ня­ка (1977; 6-е изд., 2009) раз­ли­ча­ют­ся 16 его ти­пов.