ДЕЕПРИЧА́СТИЕ

ДЕЕПРИЧА́СТИЕ, не­фи­нит­ная фор­ма гла­го­ла, которая используется в фун­к­ции об­стоя­тель­ст­ва («Мы, ог­ля­ды­ва­ясь, ви­дим лишь ру­и­ны», И. А. Брод­ский; «Ухо­дя, га­си­те свет!»).

В отличие от финитных форм, осн. функция которых – сказуемое неза­ви­си­мого простого предложения («Га­си­те свет!»; «Мы видим лишь руи­ны»), нефинитные формы обычно занимают в предложении зависимую позицию, вы­полняя, помимо обстоятельственной (свой­ственной Д.), функции определе­ния к имени [причастие («Влез в от­цепленный вагон», С. Я. Маршак), подлежащего или дополнения [отгла­гольное имя; инфинитив («Дай по­пить!»)]. В языках мира возможно со­вмещение нескольких перечисленных функций в одной и той же нефинитной форме; напр., в англ. яз. форма на -ing может употребляться в функциях не то­лько Д., но и причастия, и отглагольно­го имени (герундия)

Д. рас­про­стра­не­ны в язы­ках разл. ти­пов. Од­ни язы­ки, напр. рус­ский, име­ют не­зна­чит. чис­ло дее­при­ча­ст­ных форм, ко­то­рые в за­ви­си­мо­сти от кон­тек­ста вы­ра­жа­ют то или иное об­стоя­тельств. зна­че­ние. Напр., в рус. яз. Д. на­стоя­ще­го вре­ме­ни не­сов. ви­да, пред­ше­ст­вуя ос­нов­но­му гла­го­лу, обыч­но обо­зна­ча­ет од­но­вре­мен­ность, а сле­дуя за ним – спо­соб, ма­не­ру осу­ще­ст­вле­ния дей­ст­вия; ср. «Вол­ну­ясь, он хо­дит по ком­на­те» (хо­дит, ког­да вол­ну­ет­ся) и «Он хо­дит по ком­на­те, вол­ну­ясь» (хо­дит с вол­не­нием). В др. язы­ках име­ет­ся си­сте­ма мно­го­числ. дее­при­ча­ст­ных форм, за каж­дой из ко­то­рых за­креп­ле­но от­дель­ное об­стоя­тельств. зна­че­ние. Напр., в ар­чин­ском язы­ке, как и в ря­де дру­гих дагестанских языков (см. Нах­ско-­да­ге­стан­ские язы­ки), раз­ли­ча­ют­ся Д. од­но­вре­мен­но­сти, ус­туп­ки, ус­ло­вия, при­чи­ны, це­ли, ме­ста.

Осо­бен­ность рус. Д. в том, что они яв­ляют­ся од­но­субъ­ект­ными. Субъ­ект обо­зна­чае­мо­го Д. дей­ст­вия сов­па­да­ет с субъ­ек­том гл. дей­ст­вия, вы­ра­жен­но­го фи­нит­ной фор­мой или ин­фи­ни­ти­вом; ср. зна­ме­ни­тый при­мер на­ру­ше­ния это­го пра­ви­ла: «Подъ­ез­жая к си­ей стан­ции и гля­дя на при­ро­ду в ок­но, у ме­ня сле­те­ла шля­па» (А. П. Че­хов). Раз­но­субъ­ект­ные Д., пред­став­ле­нные, напр., в ал­тай­ских язы­ках, могут иметь субъект, не совпадающий с субъектом гл. действия; ср. япон. bukkla ga agari, minna ga komatteiru ‘Ког­да це­ны рас­тут, всем труд­но’, букв. – ‘Це­ны уве­ли­чи­ваясь, все стра­да­ют’.

В ря­де язы­ков, напр. в па­пуас­ских язы­ках, воз­мож­но т. н. нар­ра­тив­ное упо­треб­ле­ние Д.: рас­сказ о по­сле­до­ва­тель­но­сти со­бы­тий стро­ит­ся как це­поч­ка пред­ло­же­ний, в ко­то­рой все не­за­клю­чи­тель­ные ска­зуе­мые оформ­ля­ют­ся как Д. и лишь за­клю­чи­тель­ное – как фи­нит­ная гла­голь­ная фор­ма.

Язы­ки ми­ра раз­ли­ча­ют­ся по ча­стот­но­сти Д. в ре­чи. В рус. язы­ке Д. до­ста­точ­но ред­ки, они свой­ст­вен­ны книж­ной ре­чи и в разг. язы­ке прак­ти­че­ски не упо­треб­ля­ют­ся.

В тео­ре­ти­че­ской линг­ви­сти­ке Д. и близ­кие им по функ­ции фор­мы час­то на­зы­ва­ют так­же кон­вер­ба­ми (тер­мин получил распространение после пе­ревода на англ. яз. работ рос. типолога В. П. Недялкова).