СЕМИ́ТСКИЕ ЯЗЫКИ́

СЕМИ́ТСКИЕ ЯЗЫКИ́, ветвь аф­ра­зий­ских язы­ков. Рас­про­стра­не­ны на Ближнем Востоке и Африканском Роге. Об­щее чис­ло го­во­ря­щих ок. 350 млн. чел. (2014, оцен­ка), в т. ч. ок. 300 млн. чел. – на араб­ском язы­ке.

Название «С. я.» введено в кон. 18 в., восходит к библейскому «родословию народов» (Быт. 10), где в числе потомков Сима упомянуты некоторые семитоязычные народы.

Еврейское квадратное письмо

Выделяются следующие общепризнанные подразделения С. я.: аккадский язык; ханаанейские языки (вымершие угаритский язык, финикийский язык и моавитский яз., а также древнееврейский язык и его совр. вариант иврит); арамейские языки; северноаравийские языки (арабский и мальтийский язык); эпиграфические (известные по эпиграфич. памятникам) южноаравийские языки (сабейский, минейский, катабанский, хадрамаутский); эфиосемитские языки; совр. южноаравийские языки (мехри, джиббали, сокотрийский язык). Объединение их в таксономич. единицы более высокого порядка остаётся предметом дискуссии. Боль­шин­ст­во лин­гвис­тов де­лят С. я. на 2 груп­пы. К вос­точ­ной груп­пе от­но­сят ак­кад­ский яз. В за­пад­ной груп­пе (все остальные языки) вы­де­ля­ют 2 под­груп­пы – цен­траль­но­се­мит­скую (ханаанейские, арамейские, араб. и эпиграфич. южноаравийские языки) и юж­но­се­мит­скую (эфиосемитские и совр. южноаравийские языки). Эта схе­ма не яв­ля­ет­ся об­ще­при­ня­той: от­ме­ча­ет­ся от­сут­ст­вие со­вме­ст­ных ин­но­ва­ций у юж­но­се­мит­ских язы­ков, в то вре­мя как отнесение араб. языка к цен­траль­но­се­мит­ской подгруппе про­ти­во­ре­чит ря­ду имеющихся в нём мор­фо­ло­гич. черт, сбли­жаю­щих его с южносемитскими язы­ка­ми. Ком­про­мисс­ная мо­дель клас­си­фи­ка­ции по­сту­ли­ру­ет 3 рав­но­уда­лён­ные груп­пы зап.-се­мит­ских язы­ков (цен­траль­но­се­мит­скую, эфио­се­мит­скую и груп­пу совр. юж­но­ара­вий­ских язы­ков), при этом допус­ка­ет­ся, что ран­ние фор­мы араб. язы­ка ис­пы­та­ли за­мет­ное влия­ние со сто­ро­ны южносемитских язы­ков в грам­ма­ти­ке (об­шир­ный ин­вен­тарь мо­де­лей т. н. ло­ма­но­го мн. ч., про­дук­тив­ное упот­реб­ле­ние по­ро­ды с дол­гим глас­ным по­сле 1-го ра­ди­ка­ла) и лек­си­ке.

Еврейское квадратное письмо

На­ча­ло рас­па­да се­мит­ско­го пра­язы­ка от­но­сят к сер. 5-го тыс. до н. э. Распространённое ранее представление об Аравийском п-ове как прародине С. я. уста­рело, на более сев. ареал указывают отсутствие прасемитской терминологии верблюдоводства; наличие в С. я. раз­ветвлённой системы растениеводч. лек­сики; прасемитские названия животных, не распространённых в Аравии (*dubb- ‘медведь’, *riʔm- ‘тур’); прасемитско-ин­до­европейская контактная лексика.

Для во­ка­лиз­ма семитского праязыка ре­конструируются 3 гласных тембра с про­тивопоставлением по долготе-краткости: *a, *i, *u, *ā, *ī, *ū (луч­ше все­го со­хра­ни­лись в ак­кад­ском и араб. язы­ках). Дол­гие глас­ные ред­ки в пер­вич­ных име­нах и в древ­ней­ших сло­во­об­ра­зо­ват. мо­де­лях. Прасемитское уда­ре­ние изучено слабо; предположительно па­да­ло на 3-ю мо­ру от кон­ца сло­ва; смыс­ло­раз­ли­чит. функ­цию не вы­пол­ня­ло. Для кон­со­нан­тиз­ма семитского праязыка реконструи­руются 29 фонем, в осн. объединён­ных в триа­ды с при­зна­ка­ми «глу­хой» – «звон­кий» – «эм­фа­ти­че­ский»: ден­таль­ные *t – *d – *ṭ, меж­зуб­ные *ṯ – *ḏ – *ṯ̣, си­би­лян­ ты *s – *ṣ – *z, ве­ляр­ные *k – *ḳ – *g. Два ря­да яв­ля­ют­ся дву­член­ны­ми: ла­би­аль­ные *p – *b и ла­те­раль­ные си­би­лян­ты *ŝ – *ṣ̂. Прасемитские эмфатич. согласные были, вероятно, глоттализованными (среди известных С. я. отмечена как глоттализованная, так и веляризованная артикуляция). Имеется широкий инвентарь гуттуральных фонем (увулярные *ḫ и *ɤ, фарингальные *ḥ и *ʕ, ларингальные *ʔ и *h), 2 полугласных (*w, *y). Сибилянты традиц. рекон­струк­ции в совр. семитологии интерпретиру­ются как аффрикаты: *ṯ – *ḏ – *ṯ̣=*č – *č̣ – *ʒ; *s – *ṣ – *z=*c – *c̣ – *ǯ; *ŝ – *ṣ̂= *ĉ – *ĉ̣ (при этом *š, наиболее частот­ный сибилянт традиц. реконструкции, трактуется как *s). Языки староарамей­ского периода, эпиграфич. южноаравий­ские языки и континентальные совр. юж­ноаравийские языки сохраняют все 29 со­гласных (28 в арабском); ряд др. язы­ков (ханаанейские, позднейшие арамей­ские, южные эфиосемитские, сокотрий­ский) утратили от 5 до 12 оппозиций (промежу­точное положение занимают угаритская, геэзская и староаккадская системы; позд­нейший аккадский консонантизм гораз­до более инновационный). Изменения в консонантизме в осн. затрагивают сибилянты и гуттуральные, другие его сег­менты стабильны.

Кон­со­нант­но-во­ка­лич. кор­ни ме­сто­име­ний (*ʔ anāku ‘я’, *niḥnu ‘мы’) и пер­вич­ных имён (*dam- ‘кровь’, *kalb- ‘соба­ка’, *kabid- ‘печень’, *ḥimār- ‘осёл’) про­ти­во­пос­тав­ля­ют­ся чис­то кон­со­нант­ным кор­ням (*ṯbr ‘ломать’, *lmd ‘изучать’, *šmʕ ‘слышать’) гла­голь­ных форм и от­гла­голь­ных имён, которые образуются с помощью вокалич. моделей (трансфик­сов; см. Аффикс), иногда в сочетании с префиксами или суффиксами: аккад­ское i-prus ‘он разрезал’, i-parras ‘он ре­жет’, pāris-um ‘режущий’, puruss-āʔ-um ‘разрезание’. Глагольные корни состоят из 3 согласных, близкие по артикуляции согласные в составе корня избегаются. Име­ют­ся не­мно­го­числ. че­ты­рёх­со­глас­ные кор­ни, а так­же «сла­бые» кор­ни с по­лу­глас­ны­ми *w и *y, ко­то­рые мо­гут реа­ли­зо­вы­вать­ся как глас­ные или вы­па­дать.

Раз­ли­ча­ют­ся муж. и жен. род. У су­ще­ствительных и прилагательных мар­ке­ром жен. рода является суффикс *-(a)t- (аккадское šarr-um dann-um ‘могучий царь’ –šarr-at-um dann-at-um ‘могучая ца­рица’); в местоимениях и глагольных формах оппозиция по роду выражается др. средствами [аккадское *ʔanta ‘ты’ (муж. род) – *ʔanti ‘ты’ (жен. род), *ya-ṯbur ‘он сломал’: *ta-ṯbur ‘она сломала’).

Противопоставляются 3 числа (ед., двойств. и мн.). Ед. ч. не мар­ки­ро­ва­но. Показатель дв. ч. – суффикс *-ā (араб. kalb-ā-ni ‘две собаки’, ya-ktub-ā-ni ‘они двое пишут’). Мн. ч. муж. рода вы­ража­ется показателем *-ū [аккадское šarr-ū ‘цари’, i-prus-ū ‘они (муж. род) разрезали’], жен. рода – показателем *-ā(t-) [аккадское šarr-āt-um ‘царицы’, i-prus-ā ‘она (жен. род) разрезали’]. В некоторых С. я. распространено апо­фоническое (внутреннее, «ломаное») об­разование мн. ч.: араб. kalb-un ‘собака’ – мн. ч. kilāb-un, malik-un ‘царь’ – мн. ч. mulūk-un. В ед. ч. три па­де­жа (име­ни­тель­ный, ви­ни­тель­ный, ро­ди­тель­ный), во мн. ч. – два (име­ни­тель­ный и об­ще­кос­вен­ный). У лич­ных ме­сто­име­ний фор­мы им. п. са­мо­стоя­тель­ные, зна­че­ния кос­вен­ных па­де­жей вы­ра­жа­ют­ся суф­фик­са­ми (обыч­но суп­пле­тив­ны­ми; см. Суп­пле­ти­визм): араб. ʔanā ‘я’ – kalb-ī ‘моя собака’ – qatala-nī ‘он убил ме­ня’.

В гла­голь­ной сис­те­ме противопостав­ляются 2 формы префиксального спря­жения: немаркированная моносиллабич. основа претерита/юссива (аккадское i-prus, геэзское yə-ngər, мехрийское yə-ktēb) и бисиллабич. основа презенса с удвоением 2-го радикала и/или заме­ной тематич. гласного на «а» (аккад­ское i-parras, геэзское yə-naggər, мех­рий­ское yə-kōtəb). В центральносемит­ских языках старый презенс заменён моно­сил­лабич. основой с суффиксом *-u (араб. ya-ktub-u ‘он пишет’). Лично-числовые значения в префиксальном спряжении выражаются префиксами (иногда в со­че­тании с суффиксами). Ре­кон­ст­руи­ру­ет­ся так­же вы­ра­жаю­щая со­стоя­ние фор­ма суф­фик­саль­но­го спря­же­ния (ак­кад­ское paris ‘он сло­ман’), ко­то­рая в западно­семит­ских язы­ках вы­тес­ня­ет «ста­рый пре­те­рит» в ро­ли экс­по­нен­та прош. вр. (араб. kataba ‘он написал’). Лич­но-число­вые зна­че­ния в суф­фик­саль­ном спря­же­нии вы­ра­жа­ют­ся суф­фик­са­ми (katab-at ‘она на­писала’, katab-ta ‘ты написал’).

Актантная деривация (и ряд др. грам­матических значений) выражается системой глагольных пород: араб. kasara ‘он сломал’, kassara ‘он изломал на куски’, ʔa-ksara ‘он заставил сломать’, ʔin-kasara ‘он был сломан’.

Для семитского праязыка реконструируется по­ря­док слов «пре­ди­кат + субъ­ект + объ­ект» (VSO), со­хра­нивший­ся в боль­шин­ст­ве западносе­мит­ских язы­ков. Порядок SOV в аккадском и живых эфиосемитских языках объясняется суб­стратным влиянием (шумерским и кушитским; см. Субстрат, Шумерский язык, Кушитские языки). В ат­ри­бу­тив­ной син­таг­ме оп­ре­де­ле­ния сле­ду­ют за оп­ре­де­ляе­мым, при­ла­га­тель­ные со­гла­су­ют­ся с су­ще­ст­ви­тель­ны­ми в ро­де, чис­ле и па­де­же. Придаточные относительные характеризуются местоименной репризой вершинного имени; в ряде языков возможны бессоюзные конструкции типа араб. rǎʒulun raʔaytu-hu ‘человек, ко­торого я видел’ (букв. – человек – я видел его).

Надёжно реконструируются не менее 500 прасемитских именных и глагольных корней. Типичная схема межсемитских лексич. заимствований – аккадский яз. → арамейские языки → араб. яз. → живые эфиосемитские/совр. южноаравийские языки. В от­дель­ных С. я. име­ют­ся мно­го­числ. за­им­ст­во­ва­ния из не­се­мит­ских язы­ков: шу­ме­риз­мы в ак­кад­ском яз., ку­ши­тиз­мы в эфио­се­мит­ских язы­ках, ира­низ­мы в ара­мей­ских и араб­ском язы­ках.

Древ­ней­шие па­мят­ни­ки С. я. – ак­кадские кли­но­пис­ные тек­сты из Ира­ка и эб­ла­ит­ские из Си­рии (сер. 3-го тыс. до н. э. – 1 в. н. э.). К 14 в. до н. э. от­но­сят­ся па­мят­ни­ки уга­рит­ско­го пись­ма, к 13 в. до н. э. – 4 в. н. э. – фи­ни­кий­ско­го пись­ма. С 12 в. до н. э. из­вест­ны па­мят­ни­ки на др.-евр. язы­ке, с 8 в. до н. э. – на ара­мей­ских язы­ках, гл. обр. на си­рий­ском (ал­фа­ви­ты западносе­мит­ско­го, ве­ро­ят­но фи­ни­кий­ско­го, про­ис­хо­ж­де­ния; см. За­пад­но­се­мит­ское пись­мо). К кон. 1-го тыс. до н. э. – 7 в. н. э. от­но­сят­ся па­мят­ни­ки на эпи­гра­фич. южноара­вий­ских язы­ках. С 4 в. соз­да­ют­ся тек­сты эфи­оп­ским пись­мом. Име­ет­ся бо­га­тей­шая ли­те­ра­ту­ра на араб. яз. Свои сис­те­мы пись­ма име­ют яз. ти­грай, ам­хар­ский язык (оба – на ос­но­ве эфи­оп. пись­ма), маль­тий­ский яз. (на ба­зе ла­ти­ни­цы).