КОРЕ́ЙСКИЙ ЯЗЫ́К

КОРЕ́ЙСКИЙ ЯЗЫ́К [чо­сон­маль, чо­со­но (до 1945; за­тем и по­ны­не в КНДР и в Янь­бянь-Ко­рей­ском ав­то­ном­ном окр. КНР); хан­гук­маль, хан­гу­го, а так­же ку­го, букв. – на­цио­наль­ный язык (в Рес­пуб­ли­ке Ко­рея); ко­рё­маль (в РФ и го­су­дар­ст­вах Центр. Азии)], язык ко­рей­цев. Офиц. язык КНДР и Рес­пуб­ли­ки Ко­рея. Рас­про­стра­нён также в кор. ди­ас­по­ре в 150 стра­нах ми­ра. Об­щее чис­ло но­си­те­лей К. я. (со­глас­но оцен­ке «En­cyc­lopedia of diasporas», vol. 1–2, 2004) св. 78 млн. чел.; в КНДР 23,5 млн. чел., в Рес­пуб­ли­ке Ко­рея ок. 48,5 млн. чел. (2008, по статистич. данным), в Ки­тае (гл. обр. в Янь­бянь-Ко­рей­ском ав­то­ном­ном окр.) св. 2,4 млн. чел., в Япо­нии 640 тыс. чел., в США 2,1 млн. чел. (894 тыс. чел по пе­ре­пи­си 2001), в Ка­на­де 133 тыс. чел. (2006, перепись), в стра­нах СНГ ок. 521 тыс. чел. [из них в России, по переписи 2002, К. я. владеют 60 тыс. чел. (из 148,6 тыс. чел. рос. ко­рей­цев), в Ка­зах­ста­не 99,6 тыс. чел. (1999, пе­ре­пись), в Уз­бе­ки­ста­не ок. 190 тыс. чел.], в Ве­ли­ко­бри­та­нии 31 тыс. чел., в Гер­ма­нии 30 тыс. чел., во Фран­ции 10,2 тыс. чел., на Фи­лип­пи­нах 70 тыс. чел., в Ав­стра­лии 47 тыс. чел., в Но­вой Зе­лан­дии 20 тыс. чел.

К. я. – изо­ли­ро­ван­ный язык, ге­не­тич. свя­зи ко­то­ро­го уста­нав­ли­ва­ют­ся лишь ги­по­те­ти­чес­ки. Из разл. ги­по­тез его ге­не­тич. род­ст­ва (с япон. яз., па­лео­ази­ат­ски­ми язы­ка­ми, дра­ви­дий­ски­ми язы­ка­ми и др.) наи­бо­лее рас­про­стра­не­на т. н. ал­тай­ская (см. Ал­та­и­сти­ка, Ал­тай­ские язы­ки), сто­рон­ни­ки ко­то­рой (Е. Д. По­ли­ва­нов, Г. Рам­стедт, С. А. Ста­ро­стин и др.), опи­ра­ясь на фо­не­тич. со­от­вет­ст­вия, сход­ст­во в мор­фо­ло­гич. струк­ту­ре и лек­си­ко-эти­мо­ло­гич. дан­ные, ли­бо воз­во­дят К. я. к тун­гу­со-мань­чжур­ской вет­ви, ли­бо оп­ре­де­ля­ют его как осо­бую ветвь алт. язы­ков [ино­г­да вме­сте с япон. яз.; напр., С. Мар­тин, А. Мил­лер (оба – США), Ста­ро­стин], вы­де­лив­шую­ся рань­ше дру­гих – ок. 3-го тыс. до н. э. К. я. ти­по­ло­ги­чес­ки бли­зок япон. язы­ку.

Раз­ли­ча­ют 6 (и бо­лее) диа­лек­тов, гра­ни­цы ко­то­рых оп­ре­де­ля­ют­ся гео­гра­фич. релье­фом и сов­па­да­ют со ста­рым де­ле­ни­ем Ко­реи на про­вин­ции: сев.-вос­точ­ный (Хам­гён, сев. часть Кан­вон­до; вклю­ча­ет кор. го­во­ры сев.-вост. Ки­тая), сев.-за­пад­ный (Пхё­нан и сев. часть Хван­хэ), цен­траль­ный (Кён­ги­до, Чхунч­хон, юж. часть Кан­вон­до и Хван­хэ), юго-вос­точ­ный (Кён­сан), имею­щий мно­го об­щих черт с сев.-вос­точ­ным, юго-за­пад­ный (Чол­ла) и диа­лект о. Чед­жу­до, со­хра­няю­щий, как и сев. диа­лек­ты, ряд ар­ха­ич­ных черт. Язык ко­рей­цев СНГ вос­хо­дит к сев.-вост. диа­лек­ту. Ди­ал. раз­ли­чия за­тра­ги­ва­ют гл. обр. лек­си­ку и фо­не­ти­ку, в мень­шей сте­пе­ни мор­фоло­гию. Рас­хож­де­ния в диа­лек­тах (за ис­клю­чени­ем диа­лек­та о. Че­д­жу­до) не­ве­ли­ки, и но­си­те­ли раз­ных диа­лек­тов в об­щем по­ни­ма­ют друг дру­га. С 1970–80-х гг. про­ис­хо­дит ни­ве­ли­ро­ва­ние диа­лек­тов.

От ар­ха­ич. пе­рио­да (до 5 в. н. э.) со­хра­ни­лись лишь фраг­мен­тар­ные за­пи­си о близ­ко­род­ст­вен­ных пле­мен­ных язы­ках на Ко­рей­ском п-ове. В 1 в. до н. э. – 7 в. н. э. язы­ки сев. пле­мён йе и пуё, сущест­во­вав­ших на тер­ри­то­рии Древ­не­го Чо­со­н (см. Кочосон) со­от­вет­ст­вен­но с 8 в. до н. э. и с 5 в. до н. э., раз­ви­лись в яз. ко­гу­рё, юж. язы­ки пле­мен­ных сою­зов «трёх Хан» (Сам­хан) – ма­хан в язык пэк­че, чин­хан – в сил­ла и пён­хан – в кая (ка­рак). В 7–10 вв. н. э. древ­ние язы­ки ин­тег­ри­ро­ва­лись в об­щий язык на­род­но­сти сил­ла; с пе­ре­не­се­ни­ем в 10 в. сто­ли­цы в Сон­до (ны­не Кэ­сон), а в 14 в. – в Хан­сон (ны­не Се­ул) воз­рос­ла роль центр. диа­лек­та, лёг­ше­го в ос­но­ву К. я. В ис­то­рии К. я. вы­де­ля­ют 4 пе­рио­да: древ­не­ко­рей­ский яз. (до 10 в.), сред­не­ко­рей­ский яз. (кон. 10–16 вв.), но­во­ко­рей­ский яз. (17 – кон. 19 вв.) и совр. К. я. (с кон. 19 в.).

В лит. К. я. обыч­но вы­де­ля­ют 40 фо­нем: 19 со­глас­ных – взрыв­ные р, p’, p^ʔ, t, t’, t^ʔ, k, k’, k^ʔ, аф­фри­ка­ты tʃ, tʃ’, tʃ^ʔ, ще­ле­вые s, s^ʔ, h, со­нор­ные но­со­вые m, n, ŋ , по­зи­ци­он­но «дву­ли­кая» l/r (реа­ли­зуе­мая как бо­ко­вой со­нант l в кон­це сло­га и пе­ред сог­лас­ны­ми и как аль­вео­ляр­ный од­но­удар­ный r[ɾ] в по­зи­ции меж­ду глас­ны­ми и пос­ле h), 21 глас­ную – 10 мо­но­фтон­гов (пе­ред­ние i, y, е, ø , ɛ , сред­ние ɯ , ʌ /ɔ , а, зад­ние u, о), 10 вос­хо­дящих ди­фтон­гов с не­сло­го­вы­ми j [ i̯ ] и w [u̯] (ja, jʌ/jɔ, jo, je, jɛ; wa, wɔ, wе, wɛ) и ис­че­заю­щий («па­ря­щий») ди­фтонг ɯi, про­из­но­си­мый час­то как [i] и [е]. Осо­бен­но­сти кон­со­нан­тиз­ма: де­ле­ние на­чаль­но-сло­го­вых взрыв­ных и аф­фри­кат на 3 ря­да (сла­бые глу­хие, глу­хие при­ды­ха­тель­ные и уси­лен­ные глу­хие, или ин­тен­сив­ные, со­про­во­ж­дае­мые на­пря­же­ни­ем ор­га­нов ар­ти­ку­ля­ции, на­по­ми­наю­щим гор­тан­ную смыч­ку; пос­лед­ние так­же на­зы­ва­ют ге­ми­ни­ро­ван­ны­ми, т. е. двой­ны­ми, в свя­зи с осо­бен­но­стя­ми их на­пи­са­ния); оз­вон­че­ние сла­бых глу­хих взрыв­ных и аф­фри­кат меж­ду глас­ны­ми и пос­ле со­нор­ных; ней­тра­ли­за­ция взрыв­ных и ще­ле­вых в им­п­ло­зив­ные в кон­це сло­ва и пе­ред глу­хи­ми и в свя­зи с этим ог­ра­нич. упот­реб­ле­ние со­гласных в кон­це сло­га, хо­тя на пись­ме они обоз­на­ча­ют­ся бо­лее чем 20 бук­ва­ми и бук­во­со­че­та­ния­ми; не­воз­мож­ность сте­че­ния трёх и бо­лее со­глас­ных и от­сут­ст­вие r в на­ча­ле сло­ва (в ор­фо­эпии КНДР r в этой по­зи­ции упот­реб­ля­ет­ся с 1966); раз­ви­тие па­ла­та­ли­за­ции губ­ных и зад­не­нёб­ных со­глас­ных; про­из­не­се­ние в Юж. Ко­рее ще­ле­во­го s пе­ред i и диф­тон­га­ми с не­сло­го­вым j как аль­вео­па­ла­таль­но­го ʃ; раз­но­го ро­да ре­гу­ляр­ные ас­си­ми­ля­ции со­глас­ных на сты­ке сло­гов и слов. Во­ка­лизм от­ли­ча­ет­ся пол­но­той и сим­мет­рич­но­стью (с ос­тат­ка­ми син­гар­мо­низ­ма), силь­ным при­сту­пом на­чаль­ных глас­ных, стя­же­ни­ем и со­кра­ще­ни­ем их в се­ре­ди­не сло­ва. Мо­но­фтон­ги у и ø в ря­де диа­лек­тов зву­чат как диф­тон­ги wi и we, к ко­то­рым они вос­хо­дят. Дол­го­та глас­ных фо­не­ма­тич­на фа­куль­та­тив­но и свя­за­на с вы­со­той то­на (сред­не­ко­рей­ский яз., по-ви­ди­мо­му, был то­наль­ным). В тол­ко­вых сло­ва­рях в хан­мун­ной лек­си­ке обоз­на­ча­ет­ся «эти­мо­ло­ги­чес­кая» дол­го­та. Струк­ту­ра сло­га «глас­ный», «со­глас­ный+глас­ный», «глас­ный+со­глас­ный (+со­глас­ный)», «со­глас­ный+глас­ный+со­глас­ный (+со­глас­ный)». Сло­вес­ное уда­ре­ние в од­них диа­лек­тах (напр., в юго-восточном) му­зы­каль­но-кван­ти­та­тив­ное, в дру­гих – ди­на­ми­че­с­кое раз­но­ме­ст­ное. К. я. от­ли­ча­ет­ся бо­гат­ст­вом ин­то­на­цион­ных групп.

К. я. – агг­лю­ти­на­тив­ный язык (име­ет­ся тен­ден­ция к уси­ле­нию флек­тив­ности и ана­ли­тиз­ма) но­ми­на­тив­но­го строя. От­но­сит­ся к чи­слу не­мно­гих язы­ков с весь­ма раз­ви­той и слож­ной мор­фо­ло­гич. струк­ту­рой сло­ва, для ко­то­рых ха­рак­тер­но оби­лие са­мых раз­но­об­раз­ных грам­ма­тич. форм. В мор­фо­ло­гич. струк­ту­ре сло­ва мо­гут при­сутст­во­вать ко­рень, ос­но­ва, аф­фик­сы (пре­фик­сы толь­ко сло­во­об­ра­зо­ва­тель­ные, суф­фик­сы так­же и сло­во­из­ме­ни­тель­ные), со­еди­нит. мор­фе­ма и флек­сии (в пре­ди­ка­ти­вах). Вы­де­ля­ют 8 (и бо­лее) ча­стей ре­чи, часть ко­то­рых тра­ди­ци­он­но объе­ди­ня­ют в 2 мак­ро­клас­са – имён и пре­ди­ка­ти­вов. У имён (су­ще­ст­ви­тель­ные, ме­сто­име­ния, чис­ли­тель­ные) от­сут­ст­ву­ет ка­те­го­рия грам­ма­тич. ро­да. Оду­шев­лён­но­сти-не­оду­шев­лён­но­сти категория пе­ре­кре­щи­ва­ет­ся с ка­те­го­ри­ей ли­ца-не­ли­ца. Про­ти­во­по­ло­же­ние еди­нич­но­сти и мно­же­ст­вен­но­сти не­су­ще­ст­вен­но (мн. ч. пе­ре­да­ёт­ся спец. аф­фик­сом -tɯ или – ре­же – уд­вое­ни­ем осно­вы); в име­ни от­ра­же­но един­ст­во це­ло­го и час­ти. Скло­не­ние вклю­ча­ет 9 про­стых па­де­жей (ос­нов­ной, не имею­щий по­ка­за­те­ля и сов­па­даю­щий с ос­но­вой или кор­нем сло­ва; име­ни­тель­ный, ро­ди­тель­ный, ви­ни­тель­ный, да­тель­ный, ме­ст­ный, тво­ри­тель­ный, со­вме­ст­ный, зва­тель­ный) и мно­же­ст­во т. н. со­став­ных (2–3 по­каза­те­ля) с раз­но­об­раз­ны­ми се­ман­тич. функ­ция­ми. Ряд па­де­жей име­ет 2 ва­ри­ан­та по­ка­за­те­лей в за­ви­си­мо­сти от ко­неч­ных зву­ков име­ни (напр., имени­тель­ный, винительный, творительный и со­вмест­ный па­де­жи), а так­же сти­ли­стич. ва­ри­ан­ты, свое­го ро­да дуб­лё­ры (напр., дат. и мест­ный па­де­жи име­ют 2 фор­мы для одуш. и не­одуш. имён). Су­щест­ву­ют так­же мо­ди­фи­ка­то­ры – аф­фик­сы, ко­то­рые мо­гут быть в со­ста­ве раз­ных чле­нов пред­ло­же­ния. Напр., мо­ди­фи­ка­тор -nɯn/-ɯn (очень упот­ре­би­тель­ный и при­сое­ди­няе­мый к име­ни) офор­мля­ет те­ма­тич. под­ле­жа­щее (то­пик). Его рань­ше да­же счи­та­ли показателем аб­со­лют­но­го (вы­де­ли­тель­ного) па­де­жа. В разг. язы­ке не­ко­то­рые па­деж­ные по­ка­за­те­ли опу­с­ка­ют­ся, что ком­пен­си­ру­ет­ся стро­гим по­ряд­ком слов. Лич­ные ме­сто­име­ния раз­ви­ты сла­бо; функ­ции лич­ных ме­стои­ме­ний 3-го ли­ца вы­пол­ня­ют ука­зат. ме­стои­ме­ния, ко­то­рые, кро­ме то­го, раз­ли­ча­ют­ся по сте­пе­ни уда­лён­но­сти от го­во­ря­ще­го. Су­щест­ву­ют так­же во­про­си­тель­но-не­оп­ре­де­лён­ные, от­ри­ца­тель­ные и воз­врат­ные ме­стои­ме­ния, но от­но­сит. ме­сто­име­ний нет. Ко­ли­чест­вен­ные чис­ли­тель­ные име­ют 2 ря­да: от 1 до 99 – соб­ст­вен­но ко­рей­ские, об­ра­зуе­мые сло­же­ни­ем ос­нов, и па­рал­лель­но им ки­тай­ские (от 100 и да­лее – толь­ко ки­тай­ские). По­ряд­ко­вые чи­сли­тель­ные об­ра­зу­ют­ся от ко­ли­чест­вен­ных по­сред­ст­вом суф­фик­сов. Са­мый раз­ви­тый и слож­ный грам­ма­тич. класс слов в К. я. – пре­ди­ка­ти­вы, вклю­чаю­щие гла­го­лы, пре­ди­ка­тив­ные при­ла­га­тель­ные и связ­ки, в па­ра­диг­мах которых есть свои осо­бен­но­сти. Гла­го­лы яв­ля­ют­ся яд­ром грам­ма­тич. си­сте­мы и мор­фо­ло­гич. строя К. я. Син­так­сич. ха­рак­тер форм, об­ра­зо­ва­ние стя­жён­ных форм (кон­т­рак­тур; осо­бен­но у пре­ди­ка­ти­вов) и сдви­ги в их зна­че­ни­ях, раз­ви­тие ана­ли­тич. кон­струк­ций и т. д. на­хо­дят вы­ра­же­ние гл. обр. в си­сте­ме гла­го­ла. Раз­ли­ча­ют сре­дин­ные (ат­ри­бу­тив­ные и дее­при­част­ные) и ко­неч­ные грам­ма­тич. фор­мы пре­ди­ка­ти­вов. В К. я. раз­ви­тая сис­те­ма вре­мён: в неё вхо­дят неск. на­стоя­щих, про­шед­ших и бу­ду­щих вре­мён в раз­ных на­кло­не­ни­ях (изъя­ви­тель­ном, до­сто­вер­ном и по­тен­ци­аль­ном). Ка­те­гория ли­ца в совр. К. я. грам­ма­ти­че­ски поч­ти не вы­ра­же­на. Для пре­ди­ка­тивов ха­рак­тер­на ка­те­го­рия лич­но­го от­но­ше­ния (т. н. формы веж­ли­во­сти). Си­сте­ма этих форм (т. н. го­но­ри­фи­чес­кая), весь­ма раз­ви­тая в К. я., как и в япон­ском, – сред­ст­во вы­ра­же­ния ре­че­во­го эти­ке­та. Спря­же­ния пре­ди­ка­ти­вов по ли­цам и чис­лам нет. Ка­те­го­рия за­ло­га (дей­ст­ви­тель­ный, стра­да­тель­ный, по­бу­ди­тель­ный и сред­ний) свой­ст­вен­на не всем гла­го­лам. Есть неск. ви­до­вых форм – дли­тель­ный, пре­дель­ный, же­ла­тель­ный, мно­го­крат­ный, за­вер­шён­ный ви­ды. Ви­до­вые и мо­даль­ные зна­че­ния пе­ре­да­ют­ся ана­ли­тич. фор­ма­ми. По­зи­ци­он­ные фор­мы пре­ди­ка­ти­вов (бо­лее 50 спря­гае­мых и не­спря­гае­мых дее­при­ча­с­тий, при­час­тия, 3 скло­няе­мых ин­фи­ни­ти­ва) ис­поль­зу­ют­ся как сред­ст­во син­так­сич. свя­зи ме­ж­ду пред­ло­же­ния­ми, ком­пен­си­руя бед­ность сою­зов. Отд. ча­сти ре­чи, не включаемые в ма­кро­клас­сы, со­став­ля­ют на­ре­чия, изо­бра­зи­тель­ные сло­ва (де­скрип­ти­вы) и меж­до­ме­тия. Не­из­ме­няе­мые за­стыв­шие фор­мы при­ла­га­тель­ных ино­гда вы­де­ля­ют в осо­бую часть ре­чи – ат­ри­бу­ти­вы, ко­то­рые в отли­чие от пре­фик­сов уни­вер­саль­ны и мо­гут сво­бод­но со­че­тать­ся с име­на­ми. В пе­ре­да­че грам­ма­тич. зна­че­ний ве­ли­ка роль слу­жеб­ных слов [оты­мён­ных и от­гла­голь­ных по­сле­ло­гов, счёт­ных слов (см. Клас­си­фи­ка­то­ры), сою­зов и со­юз­ных слов, вспо­мо­гат. и слу­жеб­ных гла­го­лов и при­ла­га­тель­ных, мо­даль­ных имён и час­тиц и др.].

По­ря­док слов «субъ­ект+объ­ект+пре­ди­кат». Ор­га­ни­зую­щую роль в пред­ло­же­нии иг­ра­ет ска­зуе­мое (С), ко­то­рое не­о­бя­за­тель­но со­от­но­сит­ся с под­ле­жа­щим (мо­жет опу­скать­ся). Под­ле­жа­щее (П) всег­да пред­шест­ву­ет ска­зуе­мо­му. За­ви­си­мые чле­ны [оп­ре­де­ле­ние, до­пол­нение (Д), уточ­не­ние (У), изъ­яс­не­ние] грам­ма­ти­чес­ки свя­за­ны с од­ним из чле­нов пред­ло­же­ния. Оп­ре­де­ле­ние сто­ит пе­ред оп­ре­де­ляе­мым; ска­зуе­мое, вы­ра­жен­ное пре­ди­ка­ти­вом, – всег­да в кон­це пред­ло­же­ния. Каж­дый член пред­ло­же­ния мо­жет быть про­стым, со­став­ным (не ме­нее двух кон­струк­тив­ных эле­мен­тов) и слож­ным (ког­да в не­го вхо­дит син­так­сич. груп­па). Раз­ли­ча­ют 8 ти­пич­ных схем пред­ло­же­ния: 4 схе­мы с под­ле­жа­щим (П, П+С, П+Д+С, П+Д+У+С) и 4 схе­мы без под­ле­жа­ще­го (С, Д+С, У+С, Д+У+С). Для др.-кор. язы­ка бы­ло ти­пич­но имен­ное пред­ло­же­ние, в совр. К. я. оно об­ре­ло пре­ди­ка­тив­ный ха­рак­тер. За­ви­си­мый член пред­ло­же­ния все­гда пред­ше­ст­ву­ет глав­но­му. По це­ли вы­ска­зы­ва­ния пред­ло­же­ния де­лят­ся на по­вест­во­ва­тель­ные, воп­ро­си­тель­ные, по­ве­ли­тель­ные, по­бу­ди­тель­ные и вос­кли­ца­тель­ные. По ха­рак­те­ру се­ман­ти­ко-син­так­си­чес­ко­го со­дер­жа­ния раз­ли­ча­ют­ся пред­ло­же­ния ут­вер­ди­тель­ные и от­ри­ца­тель­ные. По син­так­сич. строе­нию пред­ло­же­ния бы­ва­ют: про­стые и слож­ные; од­но­со­став­ные и дву­со­став­ные; не­рас­про­стра­нён­ные и рас­про­стра­нён­ные; не­пол­ные и пол­ные. Раз­ви­ты ана­ли­тич. кон­ст­рук­ции и слож­ные пе­рио­ды.

В лек­си­ке неск. сло­ёв: ис­кон­но кор. сло­ва, в т. ч. бо­га­тая оно­ма­то­пея (см. Зву­ко­под­ра­жа­ние); хан­мун­ные, или за­им­ст­во­ван­ные из кит. яз., сло­ва разл. ти­пов, ко­то­рые до не­дав­не­го вре­ме­ни со­став­ля­ли 70% всей лек­си­ки (с 20 в. так­же за­им­ству­ют­ся еди­ни­цы, со­став­лен­ные из кит. лек­сич. эле­мен­тов по япон. мо­де­ли); за­им­ство­ва­ния из раз­ных (преж­де все­го из англ., рус.) язы­ков; есть так­же не­мно­го ста­рых за­им­ст­во­ва­ний из сан­ск­ри­та, мон­голь­ско­го, чжур­чжэнь­ско­го язы­ка и мань­чжур­ско­го язы­ка. Каж­дый лек­сич. слой об­ла­да­ет сво­и­ми осо­бен­но­стя­ми зву­ко­вого со­ста­ва, струк­ту­ры сло­га, ти­пов мор­фем, спо­со­бов и сред­ст­в сло­во­об­ра­зо­ва­ния. В кор­пус совр. тол­ко­вых сло­ва­рей К. я. при­ня­то вклю­чать не толь­ко сло­ва, но и грам­ма­тич. фор­ман­ты – сло­во­об­ра­зую­щие и фор­мо­об­ра­зую­щие эле­мен­ты, ко­то­рые го­раз­до са­мо­сто­я­тель­нее, чем в др. язы­ках.

До 1894 письм. лит. язы­ком был в осн. хан­мун. С изо­бре­те­ни­ем в 1444 фо­не­тич. пись­ма рас­ши­ри­лись воз­мож­но­сти для раз­ви­тия лит. К. я. Совр. лит. язык был ко­ди­фи­ци­ро­ван лишь в 1933 как «стан­дарт­ный язык» (пхёд­жун­маль) с опор­ным се­уль­ским го­во­ром центр. диа­лек­та. Из-за раз­де­ле­ния Ко­реи на 2 го­судар­ст­ва пос­ле 1945 еди­ный про­цесс нор­ми­ро­ва­ния лит. К. я. ока­зал­ся на­ру­шен­ным, раз­ви­ва­ют­ся по су­ще­ст­ву 2 его раз­но­вид­но­сти. В 1966 в КНДР вме­сто «стан­дарт­но­го язы­ка», со­хра­нив­ше­го­ся в Рес­пуб­ли­ке Ко­рея, вве­дён ста­тус «куль­тур­но­го язы­ка» (мун­хвао). Нор­мой его счи­та­ет­ся пхень­ян­ский го­вор. Раз­ли­чия ка­са­ют­ся в осн. фо­не­ти­ки и ор­фо­гра­фии, сло­во­упо­треб­ле­ния (в язы­ке КНДР ис­кус­ст­вен­но соз­да­на мас­са пу­риз­мов на ос­но­ве ис­кон­но кор. кор­ней вза­мен хан­мун­ных слов; в пос­лед­ние го­ды сход­ная тен­ден­ция на­блю­да­ет­ся и в Рес­пуб­ли­ке Ко­рея, в язык ко­то­рой про­ник­ло мно­го ан­гло­аме­ри­ка­низ­мов), не­ко­то­рых сти­лей письм. ре­чи; су­щест­вен­ны рас­хож­де­ния в тер­ми­но­ло­гич. си­сте­мах. Об ор­фо­гра­фич. нор­ме К. я. см. в ст. Ко­рей­ское пись­мо.

Кор. эпи­гра­фич. па­мят­ни­ки на хан­му­не да­ти­ру­ют­ся нач. 5 в. Ран­ние тек­сты, за­пи­сан­ные кит. ие­рог­ли­фа­ми спо­со­бом и́ду, со­хра­ни­лись с 9 в. Пер­вые тек­сты, на­пи­сан­ные кор. ал­фа­ви­том, от­но­сят­ся к сер. 15 в.