ОРФОЭ́ПИЯ

ОРФОЭ́ПИЯ (от греч. ὀρϑός – пря­мой, пра­виль­ный и ἔπος – речь), 1) со­во­куп­ность норм ли­те­ра­тур­но­го язы­ка, свя­зан­ных со зву­ко­вым оформ­ле­ни­ем зна­чи­мых еди­ниц: мор­фем, слов, пред­ло­же­ний. 2) Раз­дел фо­не­ти­ки, изу­чаю­щий функ­цио­ни­ро­ва­ние та­ких норм и вы­ра­ба­ты­ваю­щий ре­ко­мен­да­ции в об­лас­ти про­изно­ше­ния – ор­фо­эпич. пра­ви­ла. Сре­ди ука­зан­ных норм раз­ли­ча­ют про­из­но­сит. нор­мы (со­став фо­нем, их реа­ли­за­ция в раз­ных по­зи­ци­ях, фо­нем­ный со­став отд. мор­фем) и нор­мы су­пер­сег­мент­ной фо­не­ти­ки (уда­ре­ние и ин­то­на­ция). При бо­лее ши­ро­ком по­ни­ма­нии О. к ней от­но­сят и об­ра­зо­ва­ние ва­ри­ант­ных грам­ма­ти­че­ских форм. Тра­ди­ци­он­но в О. вклю­ча­ют­ся все про­из­но­сит. нор­мы лит. язы­ка (Р. И. Ава­не­сов). С др. точ­ки зре­ния (пред­ло­жен­ной А. А. Ре­фор­мат­ским и М. В. Па­но­вым) к ней от­но­сят­ся лишь нор­мы, до­пус­каю­щие ва­ри­ант­ность про­из­но­ше­ния. 

К О. от­но­сит­ся ва­ри­ант­ность зву­ко­вой реа­ли­за­ции од­них и тех же фо­нем и ва­ри­ант­ность фо­нем­но­го со­ста­ва од­них и тех же мор­фем при от­сут­ст­вии по­зи­ци­он­ных раз­ли­чий. Так, од­ни про­из­но­сят д[и^э]лá, в[и^э]снá, дру­гие – д[’э^и]лá, в[’э^и]снá; раз­ни­ца в ха­рак­те­ре зву­ков, вы­сту­паю­щих в од­ной и той же по­зи­ции, фо­не­мы же (с точ­ки зре­ния мо­сков­ской фо­но­ло­ги­че­ской шко­лы) од­ни и те же. Од­ни про­из­но­сят бyло[ч’]ная, дру­гие – бyло[ш]ная, од­ни – умы́л[с]а, дру­гие – умы́л[с’]я; раз­ни­ца в фо­нем­ном со­ста­ве кор­ня (бу­ло/ч’/- или бу­ло/ш/-) и пост­фик­са (-/са/ или -/с’а/). На пись­ме та­кие ва­ри­ан­ты обыч­но не от­ра­жа­ют­ся: «де­ла», «вес­на», «бу­лоч­ная», «умыл­ся». Од­на­ко варь­и­ро­ва­ние фо­нем­но­го со­ста­ва кор­ня мо­жет обо­зна­чать­ся на пись­ме: «брил­ли­ант» и «бриль­янт», «ка­ло­ши» и «га­ло­ши», «крин­ка» и «крын­ка», «мат­рас» и «мат­рац», «ноль» и «нуль». При тер­ми­но­ло­гич. раз­гра­ни­че­нии ва­ри­ант­ность фо­нем­но­го со­ста­ва мор­фем от­но­сит­ся к О., а ва­ри­ант­ность зву­ко­вой реа­ли­за­ции фо­нем – к ор­фо­фо­нии.

О. от­ме­ча­ет ва­ри­ант­ность мес­та уда­ре­ния в сло­ве (и́с­кри­стый» и «ис­кри́стый», «клáдбище» и «кладби́ще», «творóг» и «твóрог»; в отд. сло­во­фор­ме («кóсу» и «косý», «вкýсны» и «вкус­ны́», «ткалá» и «ткáла»), на раз­ных лек­сич. еди­ни­цах, вхо­дя­щих в од­но фо­не­тич. сло­во («нá ру­ки» и «на рýки», «нé да­ли» и «не дáли»); на­ли­чие или от­сут­ст­вие до­пол­нит. (по­боч­но­го) уда­ре­ния («мéж­планéтный» и «меж­планéтный»).

О. рас­смат­ри­ва­ет со­ци­аль­но зна­чи­мые про­из­но­си­тель­ные ва­ри­ан­ты, т. е. та­кие, ко­то­рые ти­пич­ны для раз­ных групп лю­дей, го­во­ря­щих на лит. язы­ке, а так­же сти­ли­сти­че­ские ва­ри­ан­ты, соз­на­тель­но вы­би­рае­мые в разл. со­ци­аль­ных си­туа­ци­ях. Так, для вы­со­ко­го сти­ля ха­рак­тер­ны эка­нье (б[’э^и]ру́, вз[’э^и]лá), про­из­но­ше­ние без­удар­но­го [о] в не­ко­то­рых за­им­ст­во­ван­ных сло­вах (н[о]ктю́рн, п[о]э́зия), твёр­до­го зад­нея­зыч­но­го пе­ред без­удар­ным окон­ча­ни­ем им. п. ед. ч. при­ла­га­тель­ных (грóм[кə ]й, стрó[гə ]й, ти́[хə ]й). В ней­траль­ном сти­ле про­из­но­сит­ся: б[и^э]рý, вз[и^э]лá, н[а^ə ]ктю́рн, п[а^ə ]э́зия, грóм[к’и]й, стрó[г’и]й, ти́[х’и]й.

Ор­фо­эпич. ва­ри­ан­ты мо­гут ха­рак­те­ри­зо­вать млад­шую нор­му, воз­ник­шую не­дав­но и свой­ст­вен­ную гл. обр. млад­ше­му по­ко­ле­нию но­си­те­лей лит. язы­ка, и стар­шую нор­му, ухо­дя­щую, свой­ст­вен­ную в осн. стар­ше­му по­ко­ле­нию. Но­вое про­из­но­ше­ние по­сте­пен­но вы­тес­ня­ет ста­рое, но на оп­ре­де­лён­ном эта­пе раз­ви­тия лит. язы­ка обе нор­мы со­су­щест­ву­ют; напр., для не­ко­то­рых со­че­таний со­глас­ных тра­ди­ци­он­но про­из­но­ше­ние мяг­ко­го со­глас­но­го пе­ред мяг­ким ([з’в’]ерь, е[с’л’]и), по но­вой нор­ме пер­вый со­глас­ный – твёр­дый ([зв’]ерь, е[сл’]и).

Ор­фо­эпич. ва­ри­ан­ты мо­гут ха­рак­те­ри­зо­вать об­ще­на­род­ную и про­фес­сио­наль­ную сфе­ру упот­реб­ле­ния («добы́ча» и «дóбыча», «и́с­крa» и «искра́»); муж­скую и жен­скую речь (напр., уд­ли­не­ние со­глас­ных в муж­ской эмо­цио­наль­ной ре­чи и глас­ных в жен­ской); тер­ри­то­ри­аль­ные раз­но­вид­но­сти лит. язы­ка (напр., про­из­но­ше­ние по­сле глас­но­го и в на­ча­ле сло­ва зву­ка пе­ред­не­го ря­да [э] в Мо­ск­ве и го­ро­дах Юга Рос­сии – [э́]тот, по[э́]т, зву­ка пе­ред­не-сред­не­го ря­да [э] в ря­де се­вер­ных и си­бир­ских го­ро­дов – [э̙́]тот, по[э̙́]т).

Ис­точ­ни­ки от­сту­п­ле­ний от норм О. – раз­ви­тие язы­ка, влия­ние диа­лек­тов, пись­мо. Ва­ри­ант млад­шей нор­мы при сво­ём воз­ник­но­ве­нии и ва­ри­ант стар­шей нор­мы при сво­ём ухо­де из лит. язы­ка мо­гут вос­при­ни­мать­ся как на­ру­ше­ния нор­мы. Так, в нач. 20 в. не­ко­то­рые лин­гвис­ты осу­ж­да­ли но­вое для лит. язы­ка ика­нье; ещё встре­ча­ет­ся в ре­чи гор. жи­те­лей про­из­но­ше­ние [р’] в та­ких сло­вах, как це[р’]ковь (до­пус­кае­мое лит. нор­мой на­ря­ду с це[р]ковь), чет­ве[р’]г (на­хо­дя­щее­ся уже за пре­де­ла­ми нор­мы), ра­нее пред­став­лен­ное во мно­гих сло­вах в по­зи­ции по­сле /э/ пе­ред губ­ны­ми и зад­не­языч­ны­ми со­глас­ны­ми (пе[р’]вый, се[р’]п, ве[р’]ба, ве[р’]х, зе[р’]ка­ло и т. п.) и вхо­див­шее во всех этих сло­вах в лит. нор­му.

У жи­те­лей го­ро­дов, рас­по­ло­жен­ных в ок­ру­же­нии се­вер­но­рус­ских го­во­ров, час­то на­блю­да­ет­ся ока­нье, а жи­те­ли го­ро­дов, ок­ру­жён­ных юж­но­рус­ски­ми го­во­ра­ми, не­ред­ко про­из­но­сят ще­ле­вой [ɣ] вме­сто взрыв­но­го [г]: [ɣ]óрод, но[ɣ]á.