ОДУШЕВЛЁННОСТИ-НЕОДУШЕВЛЁННОСТИ КАТЕГО́РИЯ

ОДУШЕВЛЁННОСТИ-НЕОДУШЕВЛЁН­НО­СТИ КАТЕГО́РИЯ, язы­ко­вая ка­те­го­рия, в ос­но­ве ко­то­рой ле­жит про­ти­во­по­став­ле­ние «жи­во­го» «не­жи­во­му». При­знак оду­шев­лён­но­сти объ­е­ди­ня­ет лю­дей и жи­вот­ных: об­щим для тех и дру­гих яв­ля­ет­ся на­ли­чие раз­ли­чий по по­лу, а так­же спо­соб­ность ис­пы­ты­вать чув­ст­ва и са­мо­стоя­тель­но пе­ре­дви­гать­ся. О.-н. к. име­ет мно­го­об­раз­ные про­яв­ле­ния в язы­ках ми­ра.

Са­мое из­вест­ное от­ра­же­ние О.-н. к. – на­блю­даю­щее­ся в очень мно­гих язы­ках раз­ных сис­тем на­ли­чие двух ря­дов ме­сто­име­ний ти­па «кто» и «что», раз­ли­чие ме­ж­ду ко­то­ры­ми свя­зы­ва­ет­ся с оду­шев­лён­но­стью ли­бо не­оду­шев­лён­но­стью ре­фе­рен­та. Это ха­рак­тер­но пре­ж­де все­го для во­про­си­тель­ных, не­оп­ре­де­лён­ных и от­ри­ца­тель­ных ме­сто­име­ний (напр., франц. qui/que ‘кто’/‘что’, англ. somebody/something ‘кто-то’/‘что-то’, исп. na­die/nada ‘никто’/‘ничто’). В не­ко­то­рых язы­ках на ана­ло­гич­ной ос­но­ве мо­гут раз­ли­чать­ся и сло­ва др. клас­сов. Так, в япон. яз. для вы­ра­же­ния су­ще­ст­во­ва­ния и об­ла­да­ния ис­поль­зу­ют­ся 2 гла­го­ла – iru и aru; пер­вый из них упот­реб­ля­ет­ся в со­че­та­нии с одуш. су­ще­ст­ви­тель­ны­ми [напр., Neko wa isunoue ni iru ‘Кот на сту­ле (на­хо­дит­ся)’], а вто­рой – в со­че­та­нии с не­одуш. су­ще­ст­ви­тель­ны­ми [напр., Ishi wa isunoue ni aru ‘Ка­мень на сту­ле (на­хо­дит­ся)’]. Счи­та­ет­ся, что наи­бо­лее по­сле­до­ва­тель­но это про­ти­во­пос­тав­ле­ние про­во­дит­ся в язы­ках ак­тив­но­го строя, к ко­то­рым от­но­сят­ся мн. ав­то­хтон­ные язы­ки Сев. и Юж. Аме­ри­ки.

Др. рас­про­стра­нён­ное про­яв­ле­ние О.-н. к. – раз­ли­чия в спо­со­бе оформ­ле­ния пря­мо­го до­пол­не­ния. Так, в рус. язы­ке окон­ча­ния форм вин. п. мн. ч. всех су­ще­ст­ви­тель­ных и вин. п. ед. ч. су­ще­ст­ви­тель­ных муж. ро­да за­ви­сят от то­го, яв­ля­ет­ся ли су­ще­ст­ви­тель­ное оду­шев­лён­ным или нет. У одуш. су­ще­ст­ви­тель­ных эти окон­ча­ния сов­па­да­ют с окон­ча­ния­ми род. п., а у не­оду­шев­лён­ных – с окон­ча­ния­ми им. п.; ср.: «ви­жу бра­та, брать­ев, сес­тёр, ло­ша­дей, чу­до­вищ» (оду­шев­лён­ность), но «ви­жу стол, сто­лы, кни­ги, ве­щи, ок­на» (не­оду­шев­лён­ность). Эта осо­бен­ность (ко­то­рую на­зы­ва­ют О.-н. к.) пред­став­ле­на и в боль­шин­ст­ве др. слав. язы­ков, но в мень­шей сте­пе­ни, чем в рус. язы­ке. В исп. язы­ке (в ко­то­ром су­ще­ст­ви­тель­ные не скло­ня­ют­ся) пря­мо­му до­пол­не­нию, вы­ра­жен­но­му одуш. су­ще­ст­ви­тель­ным, дол­жен пред­ше­ст­во­вать пред­лог а (напр., Conozco a este actor ‘Знаю это­го актёра’, но Conozco esta pe­lícula ‘Знаю этот фильм’).

О.-н. к. двоя­ким об­ра­зом свя­за­на с ка­те­го­рия­ми ро­да и клас­са имен­но­го (см. Классы имен­ные­). С од­ной сто­ро­ны, раз­ли­чие по ес­те­ст­вен­но­му по­лу яв­ля­ет­ся се­ман­тич. до­ми­нан­той про­ти­во­пос­тав­ле­ния муж. и жен. ро­дов, а к ср. ро­ду (за не­мно­го­числ. ис­клю­че­ния­ми ти­па рус. «ди­тя», «жи­вот­ное», «на­се­ко­мое») от­но­сят­ся толь­ко не­одуш. су­ще­ст­ви­тель­ные. Для бан­ту язы­ков, об­ла­даю­щих мак­си­маль­но раз­ви­той сис­те­мой имен­ных клас­сов, про­ти­во­пос­тав­ле­ние по оду­шев­лён­но­сти-не­оду­шев­лён­но­сти рас­смат­ри­ва­ет­ся од­но­вре­мен­но и как один из пред­по­ла­гае­мых пер­во­ис­точ­ников, и как воз­мож­ная ко­неч­ная точ­ка эво­лю­ции имен­ных клас­сов. Сход­ное раз­ви­тие встре­ча­ет­ся и у ка­те­го­рии ро­да. Так, в англ. яз., ут­ра­тив­шем ка­те­го­рию ро­да су­щест­ви­тель­ных, лич­ные ме­стои­ме­ния 3-го ли­ца раз­ли­ча­ют­ся по оду­шев­лён­но­сти-нео­ду­шев­лён­но­сти: ме­стои­ме­ние he ука­зы­ва­ет на су­щест­ва муж­ско­го по­ла, she – на су­щест­ва жен­ско­го по­ла, а it упо­треб­ля­ет­ся в ос­таль­ных слу­ча­ях.

С др. сто­ро­ны, по­сколь­ку в рус. яз. от фор­мы пря­мо­го до­пол­не­ния за­ви­сит и фор­ма со­гла­суе­мо­го оп­ре­де­ле­ния [ср.: «ви­жу сво­его учи­те­ля» (оду­шев­лён­ность), но «ви­жу свой ав­то­мо­биль» (не­оду­ше­в­лён­ность)], О.-н. к. не­ред­ко объ­еди­ня­ет­ся с ро­дом (так­же тре­бую­щим со­гла­со­ва­ния) в еди­ную ка­те­го­рию со­гла­со­ва­тель­но­го клас­са, вклю­чаю­ще­го не ме­нее 7 еди­ниц: одуш. и не­одуш. раз­но­вид­но­сти в каж­дом из трёх ро­дов и сло­ва ти­па «нож­ни­цы», име­ющие толь­ко фор­мы мн. ч. (опи­са­на А. А. Зализ­ня­ком­).

О.-н. к. ока­зы­ва­ет зна­чит. воз­дей­ст­вие на упот­реб­ле­ние и ос­мыс­ле­ние грам­ма­тич. еди­ниц. Так, воз­врат­ный гла­гол «под­ни­мать­ся» в со­че­та­нии с одуш. су­ще­ст­ви­тель­ным (напр., «Ста­рик мед­лен­но под­ни­ма­ет­ся по ле­ст­ни­це») по­нима­ет­ся как обо­зна­чаю­щий собств. пе­ре­ме­ще­ние ре­фе­рен­та под­ле­жа­ще­го, а в со­че­та­нии с не­одуш. су­ще­ст­ви­тель­ным (напр., «Флаг мед­лен­но под­ни­ма­ет­ся по флаг­што­ку») – как обо­зна­чаю­щий пе­ре­ме­ще­ние, вы­зван­ное воз­дей­ст­ви­ем из­вне. Дву­сос­тав­ные пред­ло­же­ния с ин­фи­ни­тив­ным ска­зуе­мым (см. Ин­фи­ни­тив) мо­гут обо­зна­чать толь­ко дей­ст­вия лю­дей или жи­вот­ных [напр., «И ца­ри­ца хо­хо­тать, / И пле­ча­ми по­жи­мать, / И под­ми­ги­вать гла­за­ми, / И при­щёл­ки­вать пер­ста­ми» (А. С. Пуш­кин); «Уви­дев­ши сло­на, ну на не­го метать­ся, / И ла­ять, и виз­жать, и рвать­ся» (И. А. Кры­лов)]. Толь­ко одуш. су­ще­ст­ви­тель­ные мо­гут упот­реб­лять­ся в фор­ме дат. п. для вы­ра­же­ния пред­на­зна­чен­но­сти (напр., «ку­пить ле­кар­ст­во от­цу» или «дать корм кош­ке» при не­воз­мож­но­сти *«ку­пить ли­но­ле­ум кух­не»). И на­обо­рот, в без­лич­ных кон­ст­рук­ци­ях (см. Лич­но­сти-без­лич­но­сти ка­те­го­рия) в фор­ме тв. п. мо­гут упот­реб­лять­ся толь­ко не­одуш. су­ще­ст­ви­тель­ные (напр., «Вет­ром сло­ма­ло де­ре­во» при не­воз­мож­но­сти *«Мед­ве­дем сло­ма­ло де­ре­во»). По­ми­мо аб­со­лют­ных за­пре­тов су­ще­ст­ву­ют и яв­но вы­ра­жен­ные тен­ден­ции. Так, в ка­че­ст­ве под­ле­жа­ще­го в кон­ст­рук­ци­ях дей­ст­ви­тель­но­го за­ло­га ча­ще все­го вы­сту­па­ют одуш. су­ще­ст­ви­тель­ные, а в ро­ли пря­мо­го до­пол­не­ния – не­оду­шев­лён­ные; та­ко­вы, напр., ти­пич­ные пе­ре­ход­ные гла­го­лы: «чи­тать (кни­гу)», «стро­ить (дом)», «ло­мать (вет­ки)», «су­шить (гри­бы)», «кра­сить (за­бор)», «бро­сать (кам­ни)», «пить (во­ду)» и мно­гие дру­гие.

В от­дель­ных язы­ках на­блю­да­ют­ся спе­ци­фич. осо­бен­но­сти в ис­поль­зо­ва­нии язы­ко­вых средств, свя­зан­ных с О.-н. к. В рус. яз. су­щест­ви­тель­ные «мерт­вец» и «по­кой­ник» упот­ре­бля­ют­ся как оду­шев­лён­ные [«При­бе­жа­ли в из­бу де­ти, / Вто­ро­пях зо­вут от­ца: "Тя­тя! тя­тя! на­ши се­ти / При­та­щи­ли мерт­ве­ца"» (А. С. Пуш­кин)], а су­щест­ви­тель­ное «труп» – как не­оду­шев­лён­ное [«Вы ви­де­ли про­то­кол, вам пре­до­ста­ви­ли воз­мож­ность ос­мот­реть, – труп? те­ло? на мгно­ве­ние за­мял­ся уса­тый, – боль­ную» (Л. Е. Улиц­кая)]. В англ. язы­ке ме­сто­име­ние she ‘она’ мо­жет от­но­сить­ся к ко­раб­лям, ав­то­мо­би­лям и стра­нам; в польск. яз. грам­ма­ти­чес­ки оду­шев­лён­ны­ми яв­ля­ют­ся, в част­но­сти, наз­ва­ния тан­цев (tanczyć walca, polonesa ‘тан­це­вать вальс, по­ло­нез’).