МУ́НДА ЯЗЫКИ́

МУ́НДА ЯЗЫКИ́ (ус­тар. – мунд­ские язы­ки, язы­ки кол), ветвь ав­ст­роа­зи­ат­ских язы­ков. Рас­про­стра­не­ны гл. обр. на вос­то­ке Центр. Ин­дии, в Банг­ла­деш; не­боль­шие груп­пы го­во­ря­щих (пре­ж­де все­го на сан­та­ли) есть в Не­па­ле и Бу­та­не, в ди­ас­по­ре во всём ми­ре. Об­щее чис­ло го­во­ря­щих ок. 10,5 млн. чел. (нач. 21 в., оцен­ка), при­чём св. 90% го­во­рят на сев. М. я. (в осн. на идио­мах кхер­ва­ри).

Су­ще­ст­ву­ет неск. ва­ри­ан­тов клас­си­фи­ка­ции М. я. В наи­бо­лее ши­ро­ко при­ня­той клас­си­фи­ка­ции Н. Зай­да и Ж. Диф­ло­та (оба – США) вы­де­ле­ны се­вер­ные мун­да [язык кор­ку; груп­па ма­лых язы­ков/диа­лек­тов кхер­ва­ри, в ко­то­рую вхо­дят сан­та­ли, мун­да­ри, бху­мидж, асу­ри, ко­да (ко­ра), хо, бир­хор, ту­ри, кор­ва] и юж­ные мун­да [кха­рия-джу­анг, или цен­траль­ные мун­да, вклю­чаю­щие язы­ки кха­рия и джу­анг; ко­ра­пут­ские мун­да (рас­про­стра­нён­ные в ок­ру­же­нии язы­ка ория), к ко­то­рым от­но­сят­ся язы­ки ре­мо-гу­тоб (гата, гта, ре­мо, гу­тоб) и со­ра-го­рум (со­ра, го­рум, джу­рай)].

Ра­нее в со­став М. я. оши­боч­но вклю­чал­ся язык на­ха­ли. Вы­дви­га­лась не по­лу­чив­шая раз­ви­тия ги­по­те­за (И. М. Дья­ко­но­ва) о род­ст­ве М. я. с шу­мер­ским язы­ком.

В боль­шин­ст­ве М. я. стан­дарт­ный пя­ти­фо­нем­ный во­ка­лизм, в сан­та­ли 8 глас­ных [раз­ли­ча­ют­ся 4 сте­пе­ни подъ­ё­ма и есть фо­не­ма ə (шва)], в со­ра – 7. В ря­де язы­ков так­же пред­став­ле­ны но­со­вые со­от­вет­ст­вия глас­ных зву­ков (не вез­де имею­щие фо­но­ло­гич. ста­тус). Дол­го­та глас­ных, по-ви­ди­мо­му, не яв­ля­ет­ся фо­но­ло­гич. при­зна­ком ни в од­ном из М. я. В го­рум име­ет­ся фо­но­ло­ги­че­ски зна­чи­мый «скри­пу­чий» тип фо­на­ции (creaky voice). В сев. мун­да дей­ст­ву­ет ряд за­ко­нов син­гар­мо­низ­ма. Для кон­со­нан­тиз­ма ха­рак­тер­ны от­но­си­тель­ная сла­бость фо­но­ло­гич. про­ти­во­пос­тав­ле­ний «рет­ро­ф­лекс­ные – зуб­ные» (в от­ли­чие от дра­ви­дий­ских язы­ков и ин­доа­рий­ских язы­ков), на­ли­чие ря­да сред­не­языч­ных, в не­ко­то­рых язы­ках – так­же при­ды­ха­тель­ных (осо­бен­но в кха­рия). Фо­но­ло­гич. ста­тус глот­та­ли­зо­ван­ных смыч­ных, упот­реб­ляю­щих­ся пре­им. в кон­це за­кры­то­го сло­га, дис­кус­сио­нен; эти со­глас­ные встре­ча­ют­ся в язы­ках и се­вер­ной, и юж. вет­ви и пред­став­ля­ют со­бой од­ну из яр­ких черт, от­ли­чаю­щих М. я. от про­чих язы­ков Ин­до­ста­на.

Струк­ту­ра сло­га пре­им. «со­глас­ный+глас­ный» и «со­глас­ный+глас­ный+со­глас­ный». В боль­шин­ст­ве язы­ков за­пре­ще­ны сте­че­ния со­глас­ных в на­ча­ле и кон­це сло­ва при их до­пус­ти­мо­сти в се­ре­ди­не (напр., в сан­та­ли sendra ‘охо­та’). Вер­ши­ной сло­га мо­жет быть но­со­вой со­нор­ный (напр., в кха­рия la-p^hŋ-ga ‘пещера’). Ко­рень обыч­но име­ет или од­но- или дву­слож­ный со­став, бо­лее длин­ные кор­ни в боль­шин­ст­ве сво­ём за­им­ст­во­ва­ны.

В име­ни 3 чис­ла – един­ст­вен­ное, двой­ст­вен­ное и мно­же­ст­вен­ное. Дв. ч. ут­ра­че­но в не­ко­то­рых юж. мун­да; во мно­гих язы­ках чис­ло обя­за­тель­но мар­ки­ру­ет­ся толь­ко у одуш. существительных. Име­ет­ся грам­ма­тич. ка­те­го­рия оду­шев­лён­но­сти. В не­ко­то­рых язы­ках под ин­доа­рий­ским влия­ни­ем сфор­ми­ро­ва­лась ка­те­го­рия ро­да, ак­тив­ная лишь у час­ти су­ще­ст­ви­тель­ных; ис­то­ри­че­ски клас­сы имен­ные для М. я. не ха­рак­тер­ны. Имя из­ме­ня­ет­ся по па­де­жам (во мно­гих язы­ках, напр. в сев. мун­да, толь­ко по пе­ри­фе­рий­ным, а субъ­ект и объ­ект мар­ки­ру­ют­ся лишь при гла­го­ле). В ря­де опи­са­ний М. я. по­каза­те­ли пе­ри­фе­рий­ных па­де­жей трак­ту­ют­ся как по­сле­ло­ги. Име­ет­ся по­ка­за­тель не­от­чу­ж­дае­мо­го об­ла­да­ния (в сев. мун­да – толь­ко для тер­ми­нов род­ст­ва). В юж. мун­да есть ар­ха­ич­ные, ре­кон­струи­руе­мые на ав­ст­роа­зи­ат­ском уров­не пре­фик­саль­ные па­де­жи ме­сто­име­ний.

В пре­ди­ка­тив­ной функ­ции при­ла­га­тель­ные вер­ба­ли­зи­ру­ют­ся (см. Транс­по­зи­ция), кро­ме то­го, адъ­ек­тив­ные ос­но­вы ча­сто вы­сту­па­ют в со­ста­ве слож­ных слов. Су­ще­ст­во­ва­ние при­ла­га­тель­но­го как осо­бой час­ти ре­чи во мно­гих М. я. ста­вит­ся лин­гвис­та­ми под со­мне­ние.

Для чис­ли­тель­ных ха­рак­тер­на два­дца­те­рич­ная сис­те­ма – та­кая же, как в совр. ин­доа­рий­ских язы­ках. На­прав­ле­ние за­им­ст­во­ва­ния при этом не­яс­но. Ис­поль­зу­ют­ся клас­си­фи­ка­то­ры, вы­сту­паю­щие с чис­ли­тель­ны­ми.

В кхер­ва­ри про­ти­во­пос­тав­ля­ют­ся ин­к­лю­зив­ные и экс­клю­зив­ные (см. Ин­клю­зив, Экс­клю­зив) ме­сто­име­ния 1-го ли­ца мн. чис­ла. Для мор­фо­ло­гии гла­го­ла (осо­бен­но в сев. мун­да) ха­рак­тер­на взаи­мо­связь вы­ра­же­ния (вплоть до ку­му­ля­ции) пе­ре­ход­но­сти/за­ло­га и ви­да/ вре­ме­ни. Из за­ло­гов на уров­не про­то­мун­да ре­кон­струи­ру­ют­ся ре­ци­прок (по­ка­за­тель -р-) и при­ста­воч­ный кау­за­тив (по­ка­за­тель a[b]-), хо­ро­шо со­хра­нив­ший­ся в юж. мун­да; в сев. мун­да раз­вил­ся бе­не­фак­тив. Во мно­гих язы­ках пас­сив сбли­жа­ет­ся с реф­лек­си­вом. В кха­рия и джу­анг как по­ка­за­тель пас­си­ва грам­ма­ти­ка­ли­зо­вал­ся гла­гол jom ‘есть, при­ни­мать пи­щу’. В го­рум име­ет­ся ка­те­го­рия вер­сии, мар­ки­руе­мая при по­мо­щи фо­на­ции («скри­пу­че­го го­ло­са»).

В сев. мун­да есть осо­бые ря­ды ви­довре­мен­ны́х по­ка­за­те­лей для пе­рех. и не­пе­рех. гла­го­лов (напр., в сан­та­ли в пер­фек­ти­ве – по­ка­за­тель -ke- у пе­рех. гла­го­лов и -e- у не­пе­ре­ход­ных); при этом и в се­вер­ных, и в юж. мун­да име­ет­ся осо­бый по­ка­за­тель не­пе­ре­ход­но­сти -n-. Вто­рич­ные ви­до-вре­мен­ны́е по­ка­за­те­ли раз­ви­ва­ют­ся из кон­струк­ций со вспо­мо­гат. гла­го­лом. По­ка­за­те­ли буд. вр. – са­мо­сто­ят. ин­но­ва­ция в разл. М. я. В гла­голь­ном сло­во­из­ме­не­нии ши­ро­ко упо­тре­бля­ет­ся ре­ду­пли­ка­ция (ср. в мун­да­ри dalako ‘они бьют’ – хабитуалис dadalako ‘они всё вре­мя де­рут­ся’, в кор­ку suban ‘си­деть’ – кау­за­тив susuban ‘са­жать’). Как в се­вер­ных, так и в юж. мун­да пред­став­ле­ны по­ка­за­те­ли гла­голь­ной ори­ен­та­ции [напр., в со­ра -a/-e (уда­ле­ние) – -ai/-ay (при­бли­же­ние)]. В сев. мун­да име­ет­ся осо­бый по­ка­за­тель фи­нит­но­сти.

В гла­голь­ной сло­во­фор­ме или в её бли­жай­шем окружении при по­мо­щи суф­фик­сов или кли­тик мар­ки­ру­ют­ся ли­цо и чис­ло пря­мо­го и кос­вен­но­го до­пол­не­ния, а в ря­де язы­ков – так­же под­ле­жа­ще­го, по­сес­со­ра и/или бе­не­фак­тив­но­го ад­ре­са­та. Сев. мун­да име­ют спец. на­бор по­ка­за­те­лей для со­гла­со­ва­ния с по­сес­со­ром, что ти­по­ло­ги­чес­ки не­обыч­но.

Име­ет­ся неск. по­ка­за­те­лей от­ри­ца­ния для разл. гла­голь­ных форм, встре­ча­ет­ся т. н. двой­ное от­ри­ца­ние с ча­сти­ца­ми раз­но­го (кор­ку) или оди­на­ко­во­го (со­ра) про­ис­хож­де­ния. В не­ко­то­рых язы­ках в гла­голь­ной па­ра­диг­ме есть особый ряд отрицательных форм. При от­ри­ца­нии в не­ко­то­рых юж. мун­да пря­мой объ­ект ко­ди­ру­ет­ся как кос­вен­ный.

В сло­во­об­ра­зо­ва­нии ши­ро­ко рас­про­стра­не­ны ин­фик­са­ция (напр., в сан­та­ли raj ‘царь’>rapaj ‘царь со свитой’, в мун­да­ри dub ‘сидеть’>dunub ‘заседа­ние’) и сло­во­сло­же­ние (гла­голь­ное во всех М. я., а также имен­ное в юж­ных).

По­ря­док слов «субъ­ект+объ­ект+пре­ди­кат»; ха­рак­тер­но ле­вое вет­вле­ние (вер­ши­на сле­ду­ет за за­ви­си­мым сло­вом), кос­вен­ный объ­ект пред­ше­ст­ву­ет пря­мо­му. В не­ко­то­рых язы­ках в син­так­си­се слож­но­под­чи­нён­ных пред­ло­же­ний с от­но­сит. при­да­точ­ным про­яв­ля­ет­ся ин­до­арий­ское влия­ние (конструкции типа ‘Дом, кото­рый был у нас, тот дом’). В юж. мун­да ши­ро­ко раз­ви­та ин­кор­по­ра­ция име­ни, в од­них язы­ках она но­сит про­дук­тив­ный ха­рак­тер, в дру­гих – лек­си­ка­ли­зо­ван­ный (см. Лек­си­ка­ли­за­ция). Наи­бо­лее про­дук­тив­на ин­кор­по­ра­ция в со­ра. В ря­де язы­ков име­ют­ся осо­бые по­ка­за­те­ли ком­му­ни­ка­тив­ной вы­де­лен­но­сти (фо­ку­са).

В лек­си­ке М. я. очень силь­но ин­до­арий­ское влия­ние. За­им­ст­во­ва­ния из ин­доа­рий­ских язы­ков за­тра­ги­ва­ют не толь­ко куль­тур­но-спе­ци­фи­че­скую (в сан­та­ли kamar ‘кузнец’, bajar ‘рынок’), но и ба­зо­вую лек­си­ку (в сан­та­ли din ‘день’, hat ‘рука’). Дра­ви­дий­ское влия­ние на М. я. по­ка изу­че­но ма­ло, луч­ше все­го оно за­мет­но в ко­ра­пут­ских мун­да (за­им­ст­во­ва­ния из те­лу­гу). Ряд еди­ниц куль­тур­ной лек­си­ки за­им­ст­во­ван из англ. язы­ка (в кор­ку masʈar ‘школь­ный учи­тель’).

Для разл. М. я. ис­поль­зу­ют­ся пись­мен­ности на ос­но­ве де­ва­на­га­ри (см. Ин­дий­ское пись­мо), ория, те­лу­гу, бен­галь­ской, лат. гра­фи­ки; су­щест­ву­ют так­же мест­ные пись­мен­но­сти (ва­ранг-кши­ти, ол-чи­ки, со­ранг-сом­пенг и др.).

Изу­че­ние М. я. на­ча­лось с 1840-х гг. До сер. 20 в. оно бы­ло поч­ти пол­но­стью со­сре­до­то­че­но на круп­ных язы­ках, от­но­ся­щих­ся к сев. мун­да, – сан­та­ли, мун­да­ри, хо; из юж. мун­да ис­сле­до­ва­лись кха­рия и со­ра. Осо­бен­но ак­тив­но мун­до­ве­де­ние раз­ви­ва­ет­ся с 1900-х гг. Наи­бо­лее круп­ные ав­то­ры кон. 19 – 1-й пол. 20 вв. – хри­сти­ан­ские мис­сио­не­ры: Л. О. Скрефс­руд (грам­ма­ти­ка сан­та­ли) и П. У. Бод­динг (очер­ки в 2 тт. по грам­ма­ти­ке сан­та­ли, 3-том­ное из­да­ние ска­зок, 5-том­ный сло­варь) (оба – Нор­ве­гия), И. Б. Хофф­манн [Гер­ма­ния; грам­ма­ти­ка мун­да­ри, «Эн­цик­ло­пе­дия мун­да­ри» («Encyclopae­dia mun­da­ri­ca»; опубл. в 1930–38, 2-е изд. 1950)]. Под­роб­ное по­ле­вое ис­сле­до­ва­ние и опи­са­ние ма­лых язы­ков, от­но­ся­щих­ся к юж. мун­да, на­ча­лось с 1950-х гг. [Х. Ю. Пин­нов (Гер­ма­ния) и Н. Зайд, ос­но­вав­ший це­лую шко­лу мун­до­ве­де­ния]. Ряд М. я. стал из­вес­тен нау­ке лишь в этот пе­ри­од, сбор ма­те­риа­ла не за­вер­шён. С 1960-х гг. раз­ви­ва­ет­ся на­уч. ком­па­ра­ти­ви­сти­ка М. я. [Пин­нов, Ю. К. Ле­ком­цев (CCCР)]. С 1970-х гг. на ма­те­ри­ал мун­да об­ра­ща­ют вни­ма­ние ти­по­ло­ги и ис­сле­до­ва­те­ли язы­ко­вых аре­а­лов. В 1990–2010-е гг. чис­ло лин­гвис­тов, за­ни­маю­щих­ся М. я., рас­тёт, в т. ч. и в са­мой Ин­дии (раз­ви­ва­ет­ся шко­ла лин­гвис­тов-сан­та­лов, круп­ней­ший из ко­то­рых – Г. Мур­му). В 2000-е гг. Г. Ан­дер­сон (США) опуб­ли­ко­вал обоб­щаю­щие тру­ды «Гла­гол мун­да» и «Язы­ки мун­да» (кол­лек­тив­ная мо­но­гра­фия под его ре­дак­ци­ей).