ЕНИСЕ́ЙСКИЕ ЯЗЫКИ́

ЕНИСЕ́ЙСКИЕ ЯЗЫКИ́, се­мья язы­ков, тра­ди­ци­он­но вклю­чае­мых в па­лео­ази­ат­ские язы­ки. Един­ст­вен­ным их совр. пред­ста­ви­те­лем яв­ля­ет­ся кет­ский язык (рас­про­стра­нён вдоль Ени­сея и его при­то­ков, от р. Под­ка­мен­ная Тун­гу­ска на юге до р. Ку­рей­ка на се­ве­ре). К вы­мер­шим Е. я. от­но­сят­ся юг­ский язык (был рас­про­стра­нён по Ени­сею от г. Ени­сейск на юге до с. Во­ро­го­во на се­ве­ре, а так­же в вер­хо­вье р. Кеть; пос­лед­ний ком­пе­тент­ный но­си­тель умер в 1980-х гг.), котт­ский язык (был рас­про­стра­нён к юго-вос­то­ку от Крас­но­яр­ска, в бас­сей­не р. Би­рю­са; по­след­ние но­си­те­ли бы­ли об­на­ру­же­ны на р. Кан в сер. 19 в.), а так­же ис­чез­нув­шие в 18 в. и из­вест­ные лишь по со­став­лен­ным ис­сле­до­ва­те­ля­ми Си­би­ри то­го вре­ме­ни сло­ва­ри­кам ас­сан­ский (ме­ж­ду Ени­се­ем и Би­рю­сой), арин­ский (к се­ве­ру от Крас­но­яр­ска до Ени­сей­ска) и пум­по­коль­ский (в вер­хо­вье Ке­ти) язы­ки. Об ареа­ле Е. я. в про­шлом сви­де­тель­ст­ву­ют дан­ные то­по­ни­ми­ки; мно­го­числ. гид­ро­ни­мы, вклю­чаю­щие эле­мен­ты ени­сей­ско­го про­ис­хо­ж­де­ния со зна­че­ни­ем ‘река’ и ‘вода’ (кет­ское -ses/-sis, юг­ское -sym/-sim, котт­ское -šet/-čet, ас­сан­ское -ul’, арин­ское -set/-sat/-kul’, пум­по­коль­ское -tet/-tom), да­ют ос­но­ва­ния пред­по­ла­гать, что Е. я. бы­ли рас­про­стра­не­ны на об­шир­ной тер­ри­то­рии от бас­сей­на р. Се­лен­га (Сев. Мон­го­лия) до р. Ка­ма на Ура­ле. Скуд­ная лин­гвис­тич. ин­фор­ма­ция (неск. то­по­ни­мов и кла­новых имён) сви­де­тель­ст­ву­ет, ви­ди­мо, о су­ще­ст­во­ва­нии в про­шлом и дру­гих Е. я. (или диа­лек­тов), на ко­то­рых го­во­ри­ли яри­ны (бук­ли­ны), яс­ти­ны, бай­кот­ты, а так­же груп­пы ба­чат­ских те­ле­утов (аш­киш­ти­мы) и кой­ба­лов (кой­бал­киш­ти­мы).

Во­прос о внутр. клас­си­фи­ка­ции Е. я. ос­та­ёт­ся не­ре­шён­ным. Учё­ные схо­дят­ся во мне­нии в от­но­ше­нии вы­де­ле­ния двух вет­вей – се­вер­ной (кет­ско-юг­ской) и юж­ной (ас­са­но-котт­ской). Ста­тус же пум­по­коль­ско­го и арин­ско­го язы­ков ос­та­ёт­ся под во­про­сом; од­ни ис­сле­до­ва­те­ли объ­е­ди­ня­ют их в ари­но-пум­по­коль­скую ветвь, дру­гие скло­ня­ют­ся к то­му, что­бы счи­тать их отд. вет­вя­ми ени­сей­ских язы­ков.

Мно­го­числ. ги­по­те­зы о воз­мож­ных ге­не­тич. свя­зях Е. я. [с си­но-ти­бет­ски­ми язы­ка­ми, се­ве­ро-кав­каз­ски­ми (см. Кав­казские языки), ба­ск­ским язы­ком, бу­ру­ша­ски, на-де­не язы­ка­ми и не­ко­то­ры­ми дру­ги­ми] не под­твер­жда­ют­ся на­дёж­ны­ми язы­ко­вы­ми фак­та­ми. Наи­бо­лее ар­гу­мен­ти­ро­ван­ной пред­став­ля­ет­ся ги­по­те­за о родств. от­но­ше­ни­ях Е. я. с язы­ка­ми на-де­не.

От­ли­чит. чер­та фо­не­тич. строя язы­ков сев. вет­ви (не пред­став­лен­ная в си­бир­ском ареа­ле) – на­ли­чие че­ты­рёх смыс­ло­раз­ли­чи­тель­ных то­нов в од­но­слож­ных сло­вах. Фо­не­тич. ос­но­ва то­нов за­клю­ча­ет­ся в ком­би­на­ции ме­ло­дич. и не­ме­ло­дич. ха­рак­те­ри­стик (вы­со­та, дол­го­та, фа­рин­га­ли­за­ция, ла­рин­га­ли­за­ция). Ма­те­риа­лы по ос­таль­ным Е. я. да­ют ос­но­ва­ния пред­по­ла­гать на­ли­чие в них оп­ре­де­лён­ных про­со­дич. оп­по­зи­ций (см. Про­со­ди­че­ские сред­ст­ва язы­ка).

Ин­вен­тарь глас­ных в Е. я. на­счи­ты­ва­ет от 7 до 11 фо­нем (в за­ви­си­мо­сти от трак­тов­ки фо­но­ло­гич. ста­ту­са то­наль­ных раз­ли­чий). Гар­мо­ния глас­ных (см. Сингар­мо­низм­) от­сут­ст­ву­ет. На­бор со­глас­ных – от 12 до 20 фо­нем, пре­об­ла­да­ют шум­ные смыч­ные и фри­ка­ти­вы. Фо­но­ло­гич. ста­тус не­ко­то­рых фо­нем ос­та­ёт­ся спор­ным. Для струк­ту­ры сло­га свой­ст­вен­но от­сут­ст­вие ско­п­ле­ний со­глас­ных и ред­кое по­яв­ле­ние но­со­вых в на­чаль­ной по­зи­ции.

Имен­ная мор­фо­ло­гия но­сит агг­лю­ти­на­тив­ный ха­рак­тер (см. Агг­лю­ти­на­ция в лин­гвис­ти­ке). Грам­ма­тич. зна­че­ния вы­ра­жа­ют­ся суф­фик­са­ми (ис­клю­че­ние – при­тя­жат. пре­фик­сы, ис­то­ри­че­ски свя­зан­ные с при­тя­жат. ме­сто­име­ния­ми). Тра­ди­ци­он­но счи­та­ет­ся, что в Е. я. есть па­деж­ная сис­те­ма (до 13 па­де­жей, в осн. ло­каль­ных), тем не ме­нее пра­во­мер­ность вы­де­ле­ния па­де­жей из раз­ви­той сис­те­мы по­сле­ло­гов в Е. я. ос­та­ёт­ся от­кры­той про­бле­мой. Уни­каль­ная для сибирского ареала чер­та ени­сей­ских су­ще­ст­ви­тель­ных – на­ли­чие клас­сов имен­ных: муж­ско­го, жен­ско­го и вещ­но­го. Не­ко­то­рые па­деж­ные по­ка­за­те­ли вы­ра­жа­ют в ед. ч. оп­по­зи­цию «муж­ской – не­муж­ской», а во мн. ч. – «вещ­ный – не­вещ­ный». Класс­ная оп­по­зи­ция так­же от­ра­жа­ет­ся в гла­голь­ной сис­те­ме ени­сей­ских язы­ков.

Гла­голь­ная мор­фо­ло­гия ха­рак­те­ри­зу­ет­ся по­ли­син­те­тиз­мом и от­ли­ча­ет­ся осо­бой слож­но­стью. Со­став и ко­ли­че­ст­во грам­ма­тич. ка­те­го­рий ени­сей­ско­го гла­го­ла яв­ля­ют­ся пред­ме­том дис­кус­сии. Боль­шин­ст­во учё­ных вы­де­ля­ют ка­те­го­рии вре­ме­ни, на­кло­не­ния, а так­же со­гла­со­ват. ка­те­го­рии ли­ца, клас­са и чис­ла. Нет еди­но­го мне­ния в от­но­ше­нии воз­мож­но­сти вы­де­ле­ния ка­те­го­рий за­ло­га, ви­да, вер­сии и не­ко­то­рых др. Ос­но­ва гла­голь­ной сло­во­фор­мы стро­ит­ся на ба­зе мор­фем­ных по­ряд­ков. В от­ли­чие от имен­ной мор­фо­ло­гии, боль­шин­ст­во грам­ма­тич. зна­че­ний в гла­го­ле пе­ре­да­ёт­ся с по­мо­щью пре­фик­саль­ных или ин­фик­сальных мор­фем (см. Аф­фикс). Дос­та­точ­но ши­ро­ко раз­ви­та ин­кор­по­ра­ция. Мор­фо­ло­гич. струк­ту­ра гла­го­ла ус­лож­ня­ет­ся раз­но­об­раз­ны­ми фо­но­ло­гич. про­цес­са­ми. Фор­маль­ное раз­ли­чие ме­ж­ду сло­во- и фор­мо­об­ра­зо­ва­ни­ем в гла­го­ле вы­ра­же­но сла­бо.

В от­ли­чие от язы­ков сев. груп­пы, где пре­об­ла­да­ет пре­фик­са­ция лич­ных по­ка­за­те­лей, в дру­гих Е. я. в со­от­вет­ст­вую­щих слу­ча­ях на­блю­да­ет­ся суф­фик­са­ция. Котт­ский яз. так­же ха­рак­те­ри­зу­ет­ся мень­шим ко­ли­че­ст­вом се­рий лич­ных по­ка­за­те­лей по срав­не­нию с кет­ским и юг­ским. От­сут­ст­вие к.-л. об­ще­го грам­ма­тич. пра­ви­ла вы­бо­ра лич­ных по­ка­за­те­лей в гла­голь­ной сис­те­ме – от­ли­чит. чер­та Е. я. Это за­труд­ня­ет их клас­си­фи­ка­цию в рам­ках син­так­сич. ти­по­ло­гии.

Ней­траль­ный по­ря­док слов в пред­ло­же­нии «под­ле­жа­щее + пря­мое до­пол­не­ние + ска­зуе­мое». Под­ле­жа­щее и пря­мое до­пол­не­ние не при­сое­ди­ня­ют ни­ка­ких по­ка­за­те­лей, но при этом обя­за­тель­но мар­ки­ру­ют­ся в со­ста­ве гла­голь­ной сло­во­фор­мы. Ска­зуе­мое мо­жет вы­сту­пать в ро­ли един­ст­вен­но­го чле­на пред­ло­же­ния.

За­им­ст­во­ва­ния пре­им. из са­мо­дий­ских язы­ков и тюрк­ских язы­ков, из рус. яз. – в осн. в кет­ском и юг­ском. Встре­ча­ют­ся за­им­ст­во­ва­ния из эвен­кий­ско­го язы­ка. Все Е. я. бес­пись­мен­ные, за ис­клю­че­ни­ем кет­ско­го.

Пер­вые лин­гвис­тич. све­де­ния о Е. я. бы­ли со­б­ра­ны ис­сле­до­ва­те­ля­ми Си­би­ри 18 в. – Д. Г. Мес­сер­шмид­том, Ф. Ю. фон Стра­лен­бер­гом (Шве­ция), Г. Ф. Мил­ле­ром, И. Э. Фи­ше­ром (Гер­ма­ния, Рос­сия) и П. С. Пал­ла­сом. Осн. за­слу­га опи­са­ния Е. я., в ча­ст­но­сти котт­ско­го, в 19 в. при­над­ле­жит М. А. Ка­ст­ре­ну. В 20 в. боль­шой вклад в их ис­сле­до­ва­ние вне­сли отеч. учёные Е. А. Крей­но­вич, А. П. Дуль­зон, Г. К. Вер­нер.