ЧУКО́ТСКО-КАМЧА́ТСКИЕ ЯЗЫКИ́

ЧУКО́ТСКО-КАМЧА́ТСКИЕ ЯЗЫКИ́, се­мья язы­ков, тра­ди­ци­он­но вклю­чае­мых в па­лео­ази­ат­ские язы­ки. Рас­про­стра­не­ны на Чу­кот­ском п-ове и п-ове Кам­чат­ка. Об­щее чис­ло го­во­ря­щих ок. 6,8 тыс. чел. (2010, пе­ре­пись).

Ч.-к. я. де­лят­ся на 2 вет­ви – чу­кот­ско-ко­ряк­скую и итель­мен­скую (ра­нее вклю­чав­шую 3 язы­ка, из ко­то­рых ны­не со­хра­нил­ся лишь зап. итель­мен­ский яз.; см. Итель­мен­ский язык). Чу­кот­ско-ко­ряк­ская ветвь под­раз­де­ля­ет­ся на 3 груп­пы: т. н. r-диа­лек­ты (чу­кот­ский язык), t-диа­лек­ты (диа­лек­ты ко­ряк­ско­го язы­ка, ке­рек­ский язык) и j-диа­лек­ты (алю­тор­ский язык в ши­ро­ком смыс­ле, или алю­тор­ский, па­лан­ский, ка­ра­гин­ский диа­лек­ты).

Ряд осо­бен­но­стей итель­мен­ско­го яз. сви­де­тель­ст­ву­ет о том, что его сход­ст­во с чу­кот­ско-ко­ряк­ски­ми идио­ма­ми мо­жет объ­яс­нять­ся кон­та­кт­ным взаи­мо­дей­ст­ви­ем (см. Кон­так­ты язы­ко­вые). К этим осо­бен­но­стям от­но­сят­ся, в ча­ст­но­сти, несвой­ст­вен­ный чу­кот­ско-ко­ряк­ской си­сте­ме бо­га­тый кон­со­нан­тизм, ряд зна­чит. грам­ма­тич. от­ли­чий от идио­мов чу­кот­ско-ко­ряк­ской вет­ви, боль­шой объ­ём лек­си­ки, не­сво­ди­мой к пра­чу­кот­ско-кам­чат­ской. Не­сом­нен­но, од­на­ко, на­ли­чие чу­кот­ско-кам­чат­ской язы­ко­вой общно­сти, все язы­ки ко­то­рой име­ют ряд су­ще­ст­вен­ных сходств на лек­сич., мор­фо­ло­гич. и син­так­сич. уров­нях.

Так, мор­фо­ло­гия Ч.-к. я. ха­рак­те­ри­зу­ет­ся вы­со­кой сте­пенью агг­лю­ти­на­ции пре­фик­саль­но-суф­фик­саль­но­го ти­па. Раз­ви­та па­деж­ная си­сте­ма; имен­ная мор­фо­ло­гия ха­рак­те­ри­зу­ет­ся в т. ч. ре­дуп­ли­ка­ци­ей. В ко­ряк­ском, алю­тор­ском и ке­рек­ском язы­ках есть дв. ч. Име­ют­ся аб­со­лют­ный (но­ми­на­тив), тв. (эр­га­тив), дат., на­зна­чи­тель­ный, со­вме­ст­ный, со­про­во­ди­тель­ный, по­ве­ст­во­ва­тель­но-кау­за­тив­ный па­де­жи; раз­ви­та сис­те­ма ло­ка­тив­ных па­де­жей. В не­ко­то­рых син­так­сич. по­зи­ци­ях су­ще­ст­ви­тель­ные из­ме­ня­ют­ся по ли­цам. При­ла­га­тель­ные со­гла­су­ют­ся в ли­це и чис­ле с оп­ре­де­ляе­мым су­ще­ст­ви­тель­ным в аб­со­лют­ном па­де­же.

В системе глагола представлены субъ­ектное и субъектно-объектное спря­же­ния. Общие для всех языков семьи мор­фологич. показатели времён/наклоне­ний есть только у глагольных форм кон­ди­цио­налиса, императива и перфекта (в итель­менском яз. имеется форма перфекта толь­ко 3-го лица). Некоторое системное сходство демонстрируют также отри­цат. конструкции всех Ч.-к. я. Имеется боль­шое количество нефинитных гла­голь­ных форм, которые могут выступать в т. ч. в независимой предикации. Есть ряд со­ю­зов чукотско-корякского про­ис­хождения.

Ч.-к. я. от­ли­ча­ют­ся боль­шим ко­ли­че­ст­вом про­дук­тив­ных сло­во­об­ра­зо­ват. мо­де­лей. Ха­рак­тер­ная чер­та – упот­реб­ле­ние од­них и тех же аф­фик­сов для об­ра­зо­ва­ния форм раз­ных час­тей ре­чи (напр., тв. п. су­ще­ст­ви­тель­ных и дее­при­ча­стия об­раза дей­ст­вия).

Для син­так­си­са ха­рак­тер­но про­ти­во­пос­тав­ле­ние двух ти­пов кон­ст­рук­ций гла­голь­но­го пред­ло­же­ния – но­ми­на­тив­ной и эр­га­тив­ной (см. Но­ми­на­тив­ный строй, Эр­га­тив­ный строй). Име­ют­ся пред­ло­же­ния с имен­ным ска­зуе­мым. Рас­про­стра­не­ны при­ча­ст­ные и дее­при­ча­ст­ные обо­ро­ты; слож­ные пред­ло­же­ния ред­ки. Для язы­ков чу­кот­ско-ко­ряк­ской вет­ви ха­рак­тер­на ин­кор­по­ра­ция. На­ря­ду с ин­кор­по­ра­тив­ны­ми ком­плек­са­ми, име­ют­ся так­же слож­ные сло­ва, функ­цио­ни­рую­щие как го­то­вые лек­сич. еди­ни­цы.

Б. ч. лек­си­ки язы­ков чу­кот­ско-ко­ряк­ской вет­ви вос­хо­дит к об­щей ос­но­ве, в итель­мен­ском вы­де­ля­ет­ся об­шир­ный лек­сич. слой не­чу­кот­ско-кам­чат­ско­го про­ис­хо­ж­де­ния. Име­ют­ся за­им­ст­во­ва­ния из рус. яз. В чу­кот­ском яз. встре­ча­ют­ся за­им­ст­во­ва­ния из эс­ки­мос­ско-але­ут­ских язы­ков, яв­ляю­щие­ся след­ст­ви­ем куль­тур­ных кон­так­тов.

Пись­мен­ность име­ют чу­кот­ский, ко­ряк­ский и итель­мен­ский язы­ки.

Пер­вые ма­те­риа­лы по Ч.-к. я. бы­ли со­б­ра­ны в хо­де 2-й Кам­чат­ской экс­пе­ди­ции (1733–43) В. И. Бе­рин­га (см. так­же Кам­чат­ские экс­пе­ди­ции). Сбор ма­те­риа­лов про­дол­жал­ся в сер. 18 – 19 вв. Пер­вая ра­бо­та по Ч.-к. я. опуб­ли­ко­ва­на в 1867 Л. Ф. Рад­ло­вым [Рос­сия (сис­те­ма­ти­зи­ро­вал из­вест­ные к то­му вре­ме­ни фо­не­тич., грам­ма­тич. и лек­сич. ма­те­риа­лы, до­ка­зы­вал близ­кое род­ст­во чу­кот­ско­го и ко­ряк­ско­го язы­ков, рас­смот­рел про­бле­му взаи­мо­от­но­ше­ний ко­ряк­ско­го и итель­мен­ско­го язы­ков, чу­кот­ско­го яз. и эс­ки­мос­ско­го язы­ка)]. На­ча­ло сис­те­ма­тич. ис­сле­до­ва­нию Ч.-к. я. по­ло­жил В. Г. Бо­го­раз, дав­ший со­пос­та­вит. опи­са­ние фо­не­ти­ки и грам­ма­ти­ки (мор­фо­ло­гии) чу­кот­ско­го, ко­ряк­ско­го и итель­мен­ско­го язы­ков, вы­ска­зав­ший идею о ге­не­тич. един­ст­ве Ч.-к. я. («Chukchee», 1922; рус. пер. 1934–39). Им и его уче­ни­ка­ми (Е. А. Крей­но­ви­чем, С. Н. Стеб­ниц­ким, П. Я. Ско­ри­ком и др.) ве­лась ра­бо­та по изу­че­нию се­мьи и соз­да­нию пись­мен­но­стей. Бо­го­раз, а так­же И. И. Ме­ща­ни­нов, ряд ра­бот ко­то­ро­го по­свя­щён Ч.-к. я., в 1930-х гг. стоя­ли у ис­то­ков ле­нингр. (пе­терб.) шко­лы се­ве­ро­ве­де­ния, чле­на­ми ко­то­рой (И. С. Вдо­ви­ным, А. П. Во­ло­ди­ным, А. Н. Жу­ко­вой, П. И. Инэн­ли­кэ­ем, Г. М. Кор­са­ко­вым, Г. И. Мель­ни­ко­вой, Т. А. Молл, В. П. Не­дял­ко­вым и др.) соз­да­ны ака­де­мич. грам­ма­ти­ки, сло­ва­ри, опи­са­ния раз­ных уров­ней (см. Уров­ни язы­ка) Ч.-к. я., про­ве­де­ны со­пос­та­вит. ис­сле­до­ва­ния. Ч.-к. я. изу­ча­ли так­же лин­гвис­ты из Но­во­си­бир­ска [А. А. Маль­це­ва (мор­фо­ло­гия алю­тор­ско­го язы­ка)], Мо­ск­вы [груп­па ис­сле­до­ва­те­лей алю­тор­ско­го язы­ка и фольк­ло­ра под рук. А. Е. Киб­ри­ка; И. А. Му­равь­ё­ва (мор­фо­но­ло­гия чу­кот­ско-ко­ряк­ских язы­ков); О. А. Муд­рак (Эти­мо­ло­гический сло­варь, 2000) и др.]. Опи­са­ние Ч.-к. я. со­дер­жит­ся в вы­шед­шей в се­рии «Язы­ки ми­ра» кн. «Па­лео­ази­ат­ские язы­ки» (1997). По­ле­вы­ми ис­сле­до­ва­ния­ми Ч.-к. я. за­ни­ма­ют­ся так­же нем., амер. и япон. учё­ные.