ЭПОПЕ́Я

ЭПОПЕ́Я (греч. ἐποποιία, от ἔπος – сло­во, по­ве­ст­во­ва­ние и ποιέω – тво­рить), наи­бо­лее круп­ная и мо­ну­мен­таль­ная фор­ма эпич. ли­те­ра­ту­ры. Су­ще­ст­вен­но раз­ли­ча­ют­ся ме­ж­ду со­бой ге­ро­ич. Э. (древ­но­сти и Сред­не­ве­ко­вья) и Э. Но­во­го вре­ме­ни, к ко­то­рой ино­гда при­ме­ня­ют тер­мин «ро­ман-эпо­пея».

Ге­ро­ич. Э., соз­да­вав­шие­ся все­ми на­ро­да­ми в оп­ре­де­лён­ную эпо­ху их раз­ви­тия – в пе­ри­од фор­ми­ро­ва­ния го­су­дар­ст­вен­но­сти, ухо­дят кор­ня­ми в древ­ней­ший фольк­лор, ми­фо­ло­гию, ле­ген­дар­ную па­мять об ис­то­рич. вре­ме­нах. Бы­то­вав­шие ве­ка­ми ска­за­ния и пес­ни скла­ды­ва­лись в еди­ную це­ло­ст­ность, обыч­но во­пло­щае­мую пись­мен­но. Та­ко­вы «Илиа­да», «Ма­хаб­ха­ра­та», «Ка­ле­ва­ла», «Песнь о Ни­бе­лун­гах», «Песнь о Ро­лан­де», «Стар­шая Эд­да». Од­на­ко бы­ва­ло и так, что эле­мен­ты Э., уже ро­див­шие­ся в не­драх нар. твор­че­ст­ва, не смог­ли об­рес­ти един­ст­ва и пись­мен­но­го во­пло­ще­ния. Так про­изош­ло, в ча­ст­но­сти, с рус. на­цио­наль­ной Э., ко­то­рая со­зре­ва­ла в бо­га­тыр­ских бы­ли­нах о Ми­ку­ле Се­ля­ни­но­ви­че, Илье Му­ром­це, До­б­ры­не Ни­ки­ти­че, но не по­лу­чи­ла той за­кон­чен­ной фор­мы, ко­то­рая, как пра­ви­ло, соз­да­ёт­ся од­ним или не­сколь­ки­ми ав­то­ра­ми.

В ос­но­ве ху­до­же­ст­вен­но­сти Э. древ­но­сти – ве­ли­че­ст­вен­ная ге­рои­ка, по­сколь­ку вы­сту­паю­щие в них пер­со­на­жи оли­це­тво­ря­ют со­бой весь на­род и ре­ша­ют свои­ми дея­ния­ми судь­бу це­ло­го об­ще­ст­ва и го­су­дар­ст­ва. В них гос­под­ству­ет ги­пер­бо­лич. об­раз­ность, пе­ре­хо­дя­щая в пря­мую фан­та­сти­ку, а так­же изо­бра­же­ние чу­дес­но­го, вол­шеб­но­го, по­тус­то­рон­не­го, что свя­за­но с осо­бен­но­стя­ми ми­фо­ло­гич. ми­ро­вос­прия­тия. В этих Э. соз­да­на мо­ну­мен­таль­ная и все­сто­рон­няя кар­ти­на ми­ра, в ко­то­рой на­хо­дят ме­сто кос­мич. си­лы при­ро­ды и осо­бен­но­сти ме­ст­но­го пей­за­жа; бит­вы, ре­шаю­щие судь­бы на­ро­дов, и под­роб­но­сти по­все­днев­но­го бы­та; бо­ги и ге­рои, но так­же и про­стые лю­ди. Со ста­нов­ле­ни­ем го­су­дар­ст­вен­но­сти и зре­лых форм ци­ви­ли­за­ции древ­няя Э. ус­ту­па­ет ме­сто Э. ко­ми­че­ской (её вер­нее бу­дет на­звать ко­мич. по­эмой), ко­то­рая пе­ре­ос­мыс­ля­ет и да­же в из­вест­ных от­но­ше­ни­ях вы­смеи­ва­ет свою пред­ше­ст­вен­ни­цу (так, на ме­сто «Илиа­ды» при­хо­дит «Вой­на мы­шей и ля­гу­шек», 6–5 вв. до н. э.), но не об­ла­да­ет ши­ро­той и мно­го­гран­но­стью древ­них по­ве­ст­во­ва­ний.

В те­че­ние ря­да сто­ле­тий мно­гие боль­шие по­эты пред­при­ни­ма­ют по­пыт­ки воз­ро­дить древ­нюю Э.; та­ко­вы про­из­ве­де­ния Вер­ги­лия, Т. Тас­со, Л. ди Ка­мо­эн­са, П. де Рон­са­ра, Э. Спен­се­ра, но как пи­сал Г. В. Ф. Ге­гель об «Ос­во­бо­ж­дён­ном Иеру­са­ли­ме» Тас­со: «Этот эпос рас­кры­ва­ет­ся как по­эма, т. е. как по­эти­че­ски скон­ст­руи­ро­ван­ное со­бы­тие... Вме­сто то­го, что­бы, по­доб­но Го­ме­ру, про­из­ве­де­ние, как под­лин­ный эпос, на­хо­ди­ло сло­во для все­го, что пред­став­ля­ет со­бою на­ция...» (Ге­гель Г. В. Ф. Соч. М., 1958. Т. 14. С. 287). Под­лин­ны­ми Э. эпо­хи позд­не­го Сред­не­ве­ко­вья и Воз­ро­ж­де­ния яви­лись глу­бо­ко свое­об­раз­ные тво­ре­ния Дан­те, Ф. Раб­ле и М. де Сер­ван­те­са, ко­то­рые и по сво­ему со­дер­жа­нию, и по фор­ме прин­ци­пи­аль­но от­ли­ча­лись от Э. древ­но­сти, пред­став­ляя со­бой пе­ре­ход от древ­ней ге­ро­ич. Э. к ро­ма­ну-эпо­пее, ха­рак­тер­но­му для Но­во­го вре­ме­ни.

Даль­ней­шее раз­ви­тие Э. по­лу­ча­ет в 19 в., ко­гда соз­да­ют­ся «Че­ло­ве­че­ская ко­ме­дия» О. де Баль­за­ка, «Мёрт­вые ду­ши» Н. В. Го­го­ля, «Яр­мар­ка тще­сла­вия» У. Тек­ке­рея, цикл «Ру­гон-Мак­ка­ры» Э. Зо­ля, «Вой­на и мир» и «Ан­на Ка­ре­ни­на» Л. Н. Тол­сто­го, «Бра­тья Ка­ра­ма­зо­вы» Ф. М. Дос­то­ев­ско­го. Ес­ли в ос­но­ве древ­ней Э. ле­жат по­этич. сти­хия ге­рои­ки и ми­фо­ло­гич. соз­на­ние, то в ос­но­ве Э. Но­во­го вре­ме­ни – реа­ли­стич. осоз­на­ние ми­ра. Осн. чер­той совр. Э. яв­ля­ет­ся то, что она во­пло­ща­ет в се­бе судь­бы на­ро­дов, сам ис­то­рич. про­цесс, и это ста­вит её в один ряд с ве­ли­честв. Э. про­шло­го и в то же вре­мя от­де­ля­ет от ро­ма­нов в собств. смыс­ле сло­ва. Для Э. ха­рак­тер­на ши­ро­кая, мно­го­гран­ная, да­же все­сто­рон­няя кар­ти­на ми­ра, вклю­чаю­щая и ис­то­рич. со­бы­тия, и об­лик по­все­днев­но­сти, мно­го­го­ло­сый че­ло­ве­че­ский хор и ин­тим­ные пе­ре­жи­ва­ния лич­но­сти. Это оп­ре­де­ля­ет не­обыч­но боль­шой объ­ём про­из­ве­де­ния, ча­ще все­го за­ни­маю­ще­го нес­коль­ко то­мов (хо­тя, ко­неч­но, сам по се­бе объ­ём не мо­жет быть при­зна­ком эпо­пеи). Ос­та­ва­ясь од­ним из са­мых труд­ных и очень ред­ких жан­ров, Э. раз­ви­ва­ет­ся и в лит-ре 20 в. К жан­ру Э. мож­но от­не­сти «Жизнь Кли­ма Сам­ги­на» М. Горь­ко­го, «Ти­хий Дон» М. А. Шо­ло­хо­ва, три­ло­гию о Сно­уп­сах У. Фолк­не­ра, «Се­мью Ти­бо» Р. Мар­те­на дю Га­ра. См. так­же Эпос.