КАМО́ЭНС

КАМО́ЭНС, Ка­мо­энш, Ка­мо­инш (Camões) Лу­иш ди (дек. 1524 или янв. 1525, Лис­са­бон – 10.6.1580, там же), пор­туг. по­эт, дра­ма­тург. Из ста­рин­но­го дво­рян­ско­го ро­да. Пред­по­ло­жи­тель­но в 1537–1542 учил­ся в ун-те г. Ко­им­бра; к это­му пе­рио­ду от­но­сит­ся пье­са «Ам­фи­т­ри­он» («Anfi­triõ­es», изд. в 1587) – воль­ное пере­ло­же­ние од­но­им. ко­медии Плав­та. В 1540-х гг. К. жил в Лис­са­боне, был при­нят при дво­ре и в до­мах зна­ти, по­лу­чил из­вест­ность как ли­рический и дра­матический по­эт [пье­са «Царь Се­левк» («El-Rei Seleuco», изд. в 1645)]. В нач. 1550-х гг. К. слу­жил в гар­ни­зо­не Се­уты, где в од­ном из сра­же­ний по­те­рял глаз. По воз­вра­ще­нии в Лис­са­бон вёл бо­гем­ную жизнь, в 1552 был за­клю­чён в тюрь­му за то, что ра­нил во вре­мя ссо­ры ко­ро­лев­ско­го стре­мян­но­го. По­сле по­ми­ло­ва­ния в 1553 был на­прав­лен на ко­ро­лев­скую служ­бу в Гоа, где при­нял уча­стие в ря­де мор. во­ен. экс­пе­ди­ций, пи­сал пье­сы и сти­хи [пас­то­раль­ная ко­ме­дия «Фи­ло­де­мо» («Filo­demo», 1555, изд. в 1587) и др.]. В Гоа К. два­ж­ды по­бы­вал в тюрь­ме по об­ви­нению в рас­тра­те. В 1556 был на­зна­чен смот­ри­те­лем иму­ще­ст­ва про­пав­ших без вес­ти лиц в Ма­као; в 1567 К. от­плыл в Лис­са­бон, по пу­ти поч­ти на 2 го­да за­дер­жал­ся в Мо­зам­би­ке, где, жи­вя в край­ней ни­ще­те, го­то­вил к пе­ча­ти со­б­ра­ние сво­их ли­рич. про­из­ве­де­ний, по­явив­шее­ся на свет уже по­сле смер­ти К. (1595; 2-е, ис­прав­лен­ное, изд., 1598). В 1570 К. при­был в Лис­са­бон, по­лу­чил ко­ро­лев­скую пен­сию, на ко­то­рую жил по­след­ние го­ды.

К. – один из ве­ли­чай­ших ли­ри­ков Позд­не­го Воз­ро­ж­де­ния; в сво­ей по­эзии он стре­мил­ся вос­ста­но­вить рас­па­даю­щую­ся цель­ность ми­ро­зда­ния, пытаясь об­на­ру­жить по­ря­док в ка­жу­щем­ся хао­ти­че­ским и аб­сурд­ным бы­тии, со­гла­со­вать зем­ное и не­бес­ное, ре­аль­но­го че­ло­ве­ка и его иде­аль­ный об­раз. Наи­бо­лее раз­вёр­ну­тое вы­ра­же­ние позд­не­ре­нес­санс­но­го ми­ро­ви­де­ния К. – «Ок­та­вы о не­спра­вед­ли­вом уст­рой­ст­ве ми­ра, по­свя­щён­ные до­ну Ан­то­ниу де Но­ро­нья» («Oita­vas a D. António de Noronha, sob­re o descon­cer­to do mun­do»). Центр. те­ма ли­ри­ки К., от­ра­зив­шей влия­ние не­о­п­ла­то­низ­ма и со­пря­жён­ной с ним пет­рар­ки­ст­ской по­этич. тра­ди­ции, – лю­бовь, ко­то­рая, с од­ной сто­ро­ны, об­ре­ка­ет по­эта на не­ис­це­ли­мые ду­шев­ные стра­да­ния (К. оп­ла­ки­ва­ет смерть сво­ей воз­люб­лен­ной), а с дру­гой – со­став­ля­ет смысл его зем­но­го су­ще­ст­во­ва­ния. К. при­над­ле­жат как сти­хо­тво­ре­ния, соз­дан­ные в ре­нес­санс­ной жан­ро­во-сти­ле­вой ма­не­ре (со­не­ты, ок­та­вы, оды, кан­со­ны, эк­ло­ги, эле­гии), так и ха­рак­тер­ные для позд­не­сред­не­ве­ко­вой пор­туг. и исп. по­эзии ре­дон­ди­льи, на­пи­сан­ные 7–8-слож­ны­ми сти­ха­ми, сгруп­пи­ро­ван­ны­ми в 7–8-строч­ные стро­фы [фи­лософско-мис­тическая по­эма К. «На ре­ках ва­ви­лон­ских» («Os rios da Babi­ló­nia»)].

Сквоз­ной мо­тив фи­лос. ли­ри­ки К. – вре­мя, из­ме­няю­щее об­лик ми­ра. Вре­ме­ни про­ти­во­сто­ят вос­по­ми­на­ния: по­эт-из­гнан­ник жи­вёт ил­лю­зи­ей при­сут­ст­вия ут­ра­чен­но­го в его ду­ше, идеа­лом, за­пе­чат­лён­ным в его соз­на­нии. К. бли­зок и го­ра­ци­ан­ский иде­ал бла­жен­ной сель­ской жиз­ни, про­сто­го, не­при­тя­за­тель­но­го, но пол­но­го ин­тел­лек­ту­аль­ных утех су­ще­ст­во­ва­ния на ло­не при­ро­ды [пас­то­раль «Фав­ны» («Os faunos») и др.]. Нео­пла­то­низм и го­ра­ци­ан­ские мо­ти­вы со­сед­ст­ву­ют в по­эзии К. с про­слав­ле­ни­ем ма­те­ри­аль­но­го ми­ра, зем­ных стра­стей (со­не­ты на ми­фо­ло­гические сю­же­ты и др.).

Все­мир­ную сла­ву К. при­нес­ла со­стоя­щая из 10 пе­сен эпич. по­эма «Лу­зиа­ды» («Os Lusíadas», изд. в 1572; пер­вый рус. пер. А. Дмит­рие­ва, 1788), по­свя­щён­ная экс­пе­ди­ции В. да Га­мы в Ин­дию. Под­ра­жая Го­ме­ру и Вер­ги­лию, К. вклю­ча­ет в по­ве­ст­во­ва­ние т. н. олим­пий­ский план, по­ка­зы­вая зем­ные со­бы­тия как от­ра­же­ние борь­бы, ве­ду­щей­ся ме­ж­ду бо­га­ми на не­бе­сах: коз­ни Вак­ха, на­стро­ен­но­го про­тив лу­зов, ока­зы­ва­ют­ся раз­ру­шен­ны­ми Ве­не­рой и Юпи­те­ром. По­эма изо­би­лу­ет опи­са­ния­ми Ин­дии, её при­род­ных кра­сот и бо­гатств, про­ро­че­ст­ва­ми о вла­ды­че­ст­ве пор­ту­галь­цев в Азии, а так­же ав­тор­ски­ми от­сту­п­ле­ния­ми раз­но­го ха­рак­те­ра – ли­ри­че­ски­ми, пуб­ли­ци­сти­че­ски­ми, ме­ди­та­тив­ны­ми, в ко­то­рых К. раз­мыш­лял о че­ло­ве­ке, вре­ме­ни, смер­ти. От­сту­п­ле­ния К. час­то кон­тра­сти­ру­ют с воз­вы­шен­ным то­ном эпич. по­ве­ст­во­вания, в них зву­чит пес­си­ми­стич. мысль о том, что со­тво­рён­ный ге­ни­ем по­эта ге­ро­ич. мно­го­кра­соч­ный мир стал ча­стью без­воз­врат­но­го про­шло­го, уто­пи­ей, в ре­аль­ном же на­стоя­щем нет мес­та ни ге­роиз­му, ни ры­цар­ст­вен­но­му слу­же­нию. «Лу­зиа­ды» К. ста­ли од­ним из са­мых яр­ких об­раз­цов эпич. по­эмы в ев­роп. лит-ре Но­во­го вре­ме­ни.