ПАМИ́РСКИЕ ЯЗЫКИ́

ПАМИ́РСКИЕ ЯЗЫКИ́, аре­аль­ное объ­е­ди­не­ние внут­ри вос­точ­ных иран­ских язы­ков. Рас­про­стра­не­ны в вы­со­ко­гор­ных до­ли­нах Па­ми­ра и Вост. Гин­ду­ку­ша на сты­ке гра­ниц Тад­жи­ки­ста­на, Аф­га­ни­ста­на, Ки­тая и Па­ки­ста­на; см. так­же Па­мир­ские на­ро­ды. Об­щее чис­ло го­во­ря­щих св. 270 тыс. чел. (2012, оцен­ка).

П. я. не пред­став­ля­ют со­бой осо­бой ге­не­тич. груп­пы внут­ри иран. язы­ков, а тер­мин «П. я.» ука­зы­ва­ет преж­де все­го на ре­ги­он их рас­про­ст­ра­не­ния. Вну­три П. я. вы­де­ля­ют­ся следующие ге­не­тич. еди­ни­цы: се­вер­но­па­мир­ская груп­па, вклю­чаю­щая ста­ро­ва­нд­ж­ский яз. (Тад­жи­ки­стан; вы­мер в 19 в.), язгу­лям­ский язык­, шуг­на­но-ру­шан­скую груп­пу язы­ков [язы­ки соб­ст­вен­но шуг­на­но-ру­шан­ский (ок. 170 тыс. чел.; Тад­жи­ки­стан и Аф­га­ни­стан) и са­ры­коль­ский (16 тыс. чел.; Ки­тай)]; иш­ка­шим­ский (иш­ка­шим­ско-сан­глич­ский) язык с на­ре­чия­ми иш­ка­шим­ским (1,2 тыс. чел. в Тад­жи­ки­ста­не и 2,5 тыс. чел. в Аф­га­ни­ста­не), санг­лич­ским (2,2 тыс. чел.; Аф­га­ни­стан) и вы­мер­шим зе­бак­ским (Аф­га­ни­стан); ва­хан­ский язык; не всег­да вклю­чае­мый в со­став П. я. мунд­жан­ский яз. (св. 5 тыс. чел.; Аф­га­ни­стан) с на­ре­чи­ем йидга (6 тыс. чел.; Па­ки­стан). Иш­ка­шим­ский, ва­хан­ский и мунд­жан­ский язы­ки об­ра­зу­ют аре­аль­ное объ­еди­не­ние юж­но­па­мир­ских язы­ков. Пред­по­ла­га­ет­ся так­же су­ще­ст­во­ва­ние вы­мер­ше­го сар­гу­лям­ско­го яз. (Аф­га­ни­стан), воз­мож­но близ­ко­го мун­д­жан­ско­му. На ос­но­ве лек­сич. дан­ных се­вер­но­па­мир­ская груп­па объ­еди­ня­ет­ся с мунд­жан­ским яз. и бо­лее от­да­лён­но с иш­ка­шим­ским, од­на­ко та­кое объ­еди­не­ние не впол­не под­твер­ж­да­ет­ся фо­но-мор­фо­ло­гич. дан­ны­ми.

Осо­бое мес­то сре­ди П. я. за­ни­ма­ет ва­хан­ский яз., ря­дом сво­их черт силь­но вы­де­ляю­щий­ся и сре­ди всех вост.-иран. язы­ков. Напр., он [как и вы­мер­ший хо­тан­ский (хотано-сак­ский) язы­к] со­хра­нил реф­лек­сы др.-иран. *śṷ, в то вре­мя как в др. вост.-иран. язы­ках они сли­лись с др.-иран. *sp. Ва­хан­ский яз. со­хра­ня­ет смыч­ность на­чаль­ных со­глас­ных в кон­со­нант­ных груп­пах *tr, *tv, *pt, в от­ли­чие от других иран. языков, в ко­то­рых они спи­ран­ти­зи­ро­ва­лись уже на древ­нем уров­не (др.-иран. *put­ra-, аве­стий­ское puϑra-, др.-перс. pu­ça-, шуг­нан­ское и ру­шан­ское puc при ва­ханском pətr ‘сын’). Ос­но­вы прош. вре­ме­ни в ва­хан­ском яз. об­ра­зо­ва­лись не толь­ко от при­час­тия на *-ta, но так­же от при­час­тия на *-na, сле­ды ко­то­ро­го не про­сле­жи­ва­ют­ся ни в од­ном др. иран. язы­ке.

Ме­ж­ду все­ми П. я. на­блю­да­ет­ся боль­шое струк­тур­ное сход­ст­во на всех язы­ко­вых уров­нях (см. Уров­ни язы­ка), в чём про­яв­ля­ет­ся влия­ние язы­ка-суб­ст­ра­та (ка­ким мог быть язык ти­па бу­ру­ша­ски), с од­ной сто­ро­ны, и кон­вер­гент­ное раз­ви­тие (см. Кон­вер­ген­ция) П. я. – с дру­гой. Ряд ти­по­ло­гич. черт по­зво­ля­ет го­во­рить о су­ще­ст­во­ва­нии па­мир­ско­го язы­ко­во­го сою­за, воз­мож­но, вхо­дя­ще­го в бо­лее об­шир­ный па­ми­ро-гин­ду­куш­ский эт­но­язы­ко­вой аре­ал.

Для во­ка­лиз­ма П. я. ха­рак­тер­ны: про­ти­во­по­став­ле­ние дол­гих и крат­ких глас­ных в шуг­на­но-ру­шан­ском, санг­лич­ском и ча­стич­но ва­хан­ском язы­ках; на­ли­чие од­но­го или двух глас­ных сред­не­го ря­да (ə, i) во многих языках. Ударение в целом падает на последний слог, хотя все или некоторые окончания во многих языках являются безударными. Отличит. черты консонантизма: наличие большого количества спирантов и аффрикат [c, ʒ , č, ǯ , x̌[х], γ̌[ɣ], х[χ], γ[ʁ] (име­ют­ся почти во всех П. я.), θ, δ (вос­хо­дят со­от­вет­ст­вен­но к др.-иран. смыч­ным *t и *d; есть во всех П. я., кро­ме иш­ка­шим­ско­го и мунд­жан­ско­го)]; про­ти­во­по­став­ле­ние v и w во всех П. я.; на­ли­чие рет­ро­флек­сных (це­ре­браль­ных) в юж­но­па­мир­ских язы­ках, па­ла­таль­ных ḱ и ǵ в яз­гу­лям­ском и мунд­жан­ском язы­ках.

В П. я. су­ще­ст­ву­ет раз­ряд слов с об­щим зна­че­ни­ем су­ще­ст­ви­тель­но­го и от­но­си­тель­но­го при­ла­га­тель­но­го (шуг­нан­ское žīr, ва­хан­ское γ̌ar ‘ка­мень; ка­мен­ный’), а так­же сло­ва с об­щим зна­че­ни­ем ка­честв. при­ла­га­тель­но­го и ка­честв. на­ре­чия (шуг­нан­ское bašand, ва­хан­ское baf ‘хо­ро­ший; хорошо’). В ва­хан­ском, мунд­жан­ском и са­ры­коль­ском язы­ках име­на во мн. ч. име­ют 2 па­де­жа – пря­мой и кос­вен­ный. В шуг­нан­ском, ру­шан­ском и иш­ка­шим­ском язы­ках ка­те­го­рия па­де­жа вы­ра­же­на толь­ко ука­зат. ме­сто­име­ния­ми, вы­сту­паю­щи­ми в ро­ли ар­тик­ля. Они – так­же сред­ст­во вы­ра­же­ния оп­ре­де­лён­но­сти-не­оп­ре­де­лён­но­сти ка­те­го­рии. Ка­те­го­рия ро­да со­хра­ня­ет­ся в шуг­на­но-ру­шан­ских язы­ках (кро­ме са­ры­коль­ско­го яз.), в яз­гу­лям­ском и мунд­жан­ском язы­ках. Род су­щест­вительного вы­ра­жа­ет­ся ли­бо с по­мо­щью ука­зат. ме­сто­име­ний (шугнанское ya γa̅c ‘та девушка’, yu γiδa̅ ‘тот мальчик’), ли­бо внутр. флек­си­ей (шугнанское cux̌ ‘петух’, čax̌ ‘курица’). Срав­нит. сте­пень при­ла­га­тель­ных и на­ре­чий име­ет мор­фо­ло­гич. по­ка­за­тель (ва­хан­ское səkr-tər, бар­танг­ское rušt-dīr ‘краснее’), пре­вос­ход­ная сте­пень вы­ра­же­на кон­тек­стом. Сис­те­ма счис­ле­ния в ва­хан­ском, яз­гу­лям­ском, мунд­жан­ском язы­ках двад­ца­те­рич­ная [ва­хан­ское bu wist ‘сорок’ (букв. – два два­дцать), bu wist-ət δas ‘пятьдесят’ (букв. – два два­дцать и де­сять)]. Ме­сто­име­ние во всех П. я. со­хра­ня­ет 2 или 3 па­де­жа: пря­мой, кос­вен­ный и – ре­же – при­тя­жа­тель­ный. Ука­зат. ме­сто­име­ния во всех язы­ках (кро­ме яз­гу­лям­ско­го) со­хра­ня­ют ин­до­ев­ро­пей­скую 3-сте­пен­ную сис­те­му: 1-я се­рия ука­зат. ме­сто­име­ний – близ­ко к го­во­ря­ще­му, 2-я се­рия – близ­ко к его со­бе­сед­ни­ку, 3-я се­рия – да­ле­ко от обо­их.

Ос­но­вы наст. вре­ме­ни гла­го­лов в П. я. вос­хо­дят к др.-иран. пре­зен­су, ос­но­вы пре­те­ри­та и пер­фек­та раз­ви­лись на ба­зе при­час­тия на *-ta пу­тём на­ра­щи­ва­ния вто­рич­но­го и да­же тре­тич­но­го суф­фик­сов (*-ta + *-ka + -in). Во всех П. я. ли­цо и чис­ло в наст. вре­ме­ни вы­ра­жа­ют­ся с по­мо­щью лич­ных окон­ча­ний, сле­дую­щих не­по­сред­ст­вен­но за ос­но­вой гла­го­ла (шуг­нан­ское pate­wum, иш­ка­шим­ское fərki­nəm ‘бро­саю’), в прош. вре­ме­ни в этой функ­ции вы­сту­па­ют от­де­ляе­мые от ос­но­вы по­ка­за­те­ли ли­ца и чис­ла, воз­ник­шие на ба­зе ста­рых энк­ли­тич. (см. Кли­ти­ка) ме­сто­име­ний и час­тич­но гла­голь­ных свя­зок (шуг­нан­ское wuz-um pate̅wd, иш­ка­шим­ское az-əm fərkind ‘я бросил’).

П. я. свой­ст­вен­но пре­по­зи­тив­ное упо­треб­ле­ние оп­ре­де­ле­ния (ва­хан­ское lup prčod, шуг­нан­ское γulla̅ γa̅c ‘боль­шая девочка’). В час­ти на­ре­чий шуг­на­но-ру­шан­ско­го яз., в яз­гу­лям­ском, мунд­жан­ском и ва­хан­ском язы­ках со­хра­ня­ет­ся эр­га­тив­ная кон­ст­рук­ция (см. Эр­га­тив­ный строй) с пе­рех. гла­го­ла­ми в прош. вре­ме­ни (ср. в ру­шан­ском язы­ке наст. вре­мя az winum ‘я вижу’ – прош. вре­мя mu wunt ‘я видел’).

Пись­мен­ность есть у шуг­нан­ско­го яз. [ал­фа­вит на ос­но­ве ки­рил­ли­цы (ог­ра­ни­чен­но ис­поль­зу­ет­ся в пе­рио­дич. пе­ча­ти в Тад­жи­ки­ста­не)] и у ва­хан­ско­го яз. [ал­фа­ви­ты на ос­но­ве ла­ти­ни­цы (в Па­ки­ста­не) и ки­рил­ли­цы (в Тад­жи­ки­ста­не; боль­шо­го рас­про­ст­ра­не­ния не име­ет)]. Эти языки из­уча­ют­ся в сред­ней шко­ле в ра­йо­нах про­жи­ва­ния их но­си­те­лей в Аф­га­ни­ста­не и Па­ки­ста­не.

Ряд П. я. на­хо­дит­ся под угрозой ис­чез­но­ве­ния. Так, в Аф­га­ни­ста­не на иш­ка­шим­ском яз. говорят лишь не­мно­го­числ. пред­ста­ви­те­ли стар­ше­го по­ко­ле­ния. Ут­ра­чи­ва­ют род­ной язык око­ло по­ло­ви­ны ва­хан­цев Ки­тая, жи­ву­щие ост­ров­ка­ми сре­ди уй­гу­ров.

Ос­но­вы лин­гвис­тич. па­ми­ро­ве­де­ния за­ло­же­ны в по­след­ней четв. 19 в. Пер­вы­ми П. я. ста­ли изу­чать зап.-ев­роп. ис­сле­до­ва­те­ли [Р. Шоу (Ве­ли­ко­бри­та­ния), В. То­ма­шек (Ав­ст­ро-Венг­рия), В. Гай­гер (Гер­ма­ния), Дж. Грир­сон (Ве­ли­ко­бри­та­ния), Г. Мор­ген­стьер­не (Нор­ве­гия)]. Наи­бо­лее ве­со­мый вклад в их ис­сле­до­ва­ние вне­сли отеч. (в т. ч. тад­жик­ские) ира­ни­сты. Ста­нов­ле­ние отеч. шко­лы па­ми­ро­ве­де­ния (началось в 1-й пол. 20 в.) свя­за­но с име­на­ми И. И. За­ру­би­на и его по­сле­до­ва­те­лей: В. С. Со­ко­ло­вой, Т. Н. Па­ха­ли­ной, Д. И. Эдель­ман, Д. Ка­рам­шое­ва, И. М. Стеб­лин-Ка­мен­ско­го и др. С 1970-х гг. отеч. ира­ни­сты осу­ще­ст­в­ля­ют срав­ни­тель­но-ис­то­рич. и ис­то­ри­ко-ти­по­ло­гич. изу­че­ние па­мир­ских язы­ков.