ПОДРАЖА́НИЕ

ПОДРАЖА́НИЕ, 1) в пси­хо­ло­гии, вос­про­из­ве­де­ние ин­ди­ви­да­ми и со­ци­аль­ны­ми груп­па­ми вос­при­ни­мае­мых ими по­ве­ден­че­ских об­раз­цов, ак­тов, ре­ак­ций др. ин­диви­дов и групп. В ка­че­ст­ве од­но­го из средств обу­че­ния, вос­пи­та­ния и, ши­ре, со­циа­ли­за­ции ин­ди­ви­да П. име­ет сво­ей ос­но­вой разл. со­ци­аль­но-пси­хо­ло­гич. ме­ха­низ­мы и мо­ти­вы: стрем­ле­ние к фор­ми­ро­ва­нию и раз­ви­тию ме­жин­ди­ви­ду­аль­но­го и со­ци­аль­но­го взаи­мо­дей­ст­вия; иден­ти­фи­ка­ция с др. ин­ди­ви­да­ми и груп­па­ми, ро­ле­вой мо­де­лью; нау­че­ние; ин­терио­ри­за­ция со­цио­куль­тур­ных норм и цен­но­стей. П. мо­жет быть как про­из­воль­ным, це­ле­на­прав­лен­ным, так и не­про­из­воль­ным, не­осоз­на­вае­мым, тес­но свя­зан­ным с та­ки­ми яв­ле­ния­ми, как вну­ше­ние и пси­хич. «за­ра­же­ние».

Ари­сто­тель от­во­дил П. важ­ней­шую роль в фор­ми­ро­ва­нии че­ло­ве­ка. П. рас­смат­ри­ва­лось как «ес­те­ст­вен­ная склон­ность» че­ло­ве­ка (И. Кант), как его вро­ж­дён­ное свой­ст­во (Ч. Дар­вин), во­об­ще как раз­но­вид­ность ин­стинк­тив­но­го по­ве­де­ния в био­ло­ги­че­ски ори­ен­ти­ро­ван­ных ва­ри­ан­тах эво­лю­цио­низ­ма (П. как ин­стинкт «в пол­ном смыс­ле это­го сло­ва» у У. Джейм­са и др.). В со­цио­ло­гич. кон­цеп­ции Г. Тар­да П. пред­ста­ёт как ос­но­ва об­ществ. жиз­ни и гл. объ­яс­ни­тель­ный прин­цип со­ци­аль­но­го по­ве­де­ния, при этом Тард раз­ли­чал 3 его ви­да: П. дру­го­му че­ло­ве­ку; П. об­раз­цу, со­вре­мен­но­му (мо­да) или вос­при­ня­то­му из про­шло­го (обы­чай); П. са­мо­му се­бе (при­выч­ка).

В ас­со­циа­ни­ст­ской пси­хо­ло­гии П. рас­смат­ри­ва­ет­ся как осо­бый вид воз­дей­ст­вия, при ко­то­ром ре­ак­ция объ­ек­та П. ста­но­вит­ся для субъ­ек­та ус­лов­ным сти­му­лом для ана­ло­гич­ной собств. ре­ак­ции. В би­хе­вио­риз­ме и не­оби­хе­вио­риз­ме П. трак­ту­ет­ся как ре­зуль­тат нау­че­ния и под­кре­п­ле­ния со­от­вет­ст­вую­ще­го по­ве­де­ния по­сред­ст­вом пря­мых или кос­вен­ных ви­дов под­кре­п­ле­ния (ра­бо­ты А. Бан­ду­ры, ак­цен­ти­ро­вав­ше­го роль «за­ме­щаю­ще­го» под­кре­п­ле­ния в воз­ник­но­ве­нии П. на­блю­дае­мым дей­ст­ви­ям др. лю­дей).

2) Под­ра­жа­ние у жи­вот­ных, вос­про­из­ве­де­ние с боль­шей или мень­шей точ­но­стью ин­ди­ви­дом-на­блю­да­те­лем дей­ст­вий ин­ди­ви­да-де­мон­ст­ра­то­ра или пе­ре­ори­ен­ти­ро­ва­ние им на­прав­ле­ния сво­их дей­ст­вий на те мес­та или объ­ек­ты, на ко­то­рые бы­ли на­прав­ле­ны дей­ст­вия де­мон­ст­ра­то­ра.

П. иг­ра­ет важ­ную роль при фор­ми­ро­ва­нии по­ве­де­ния жи­вот­ных (осо­бен­но в он­то­ге­не­зе), бу­ду­чи не­об­хо­ди­мым ус­ло­ви­ем под­дер­жа­ния груп­по­во­го об­раза жиз­ни, а так­же фор­ми­ро­ва­ния пе­ре­да­вае­мых из по­ко­ле­ния в по­ко­ле­ние по­ве­денч. тра­ди­ций внут­ри групп раз­ных ви­дов жи­вот­ных.

Про­цес­сы П. не яв­ля­ют­ся од­но­род­ны­ми по сво­им пси­хо­ло­гич. ме­ха­низ­мам. При­ме­ра­ми П. без фор­ми­ро­ва­ния у ин­ди­ви­да-на­блю­да­те­ля но­вых спо­со­бов П. яв­ля­ют­ся фа­си­ли­та­ция (англ. facilitation), ко­гда на фор­ми­ро­ва­ние по­ве­де­ния на­блю­да­те­ля мо­жет вли­ять про­стое при­сут­ст­вие др. жи­вот­но­го (напр., ин­ди­виды на­чи­на­ют есть в при­сут­ст­вии жи­вот­ных то­го же ви­да, т. к. у них умень­ша­ет­ся страх в но­вой си­туа­ции), и «за­ра­зи­тель­ное» П., ко­гда вы­пол­не­ние дей­ст­вий (пре­им. ви­до­ти­пич­ных) од­ни­ми жи­вот­ны­ми по­бу­ж­да­ет на­блю­даю­щих за ни­ми дру­гих к вы­пол­не­нию та­ких же дей­ст­вий (напр., од­но­вре­мен­ный сбор пи­щи ко­пыт­ны­ми, под­ни­ма­ние в воз­дух стаи птиц, из­ме­не­ние на­прав­ле­ния дви­же­ния в стае рыб и др.).

В слу­чае рас­ши­ре­ния диа­па­зо­на зна­чи­мых для жи­вот­но­го мест или сти­му­лов вос­про­из­ве­де­ние ин­ди­ви­дом-на­блю­да­те­лем П., де­мон­ст­ри­руе­мо­го др. жи­вот­ны­ми, обу­слов­ли­ва­ет­ся тем, что вни­ма­ние на­блю­да­те­ля при­вле­ка­ет­ся к кон­крет­но­му мес­ту или объ­ек­ту (напр., к ры­ча­гу, с ко­то­рым на­до ма­ни­пу­ли­ро­вать, что­бы по­лу­чить еду) ре­зуль­та­та­ми дей­ст­вий или про­сто на­ли­чи­ем ак­тив­но­сти на­хо­дя­щих­ся ря­дом жи­вот­ных то­го же ви­да, бла­го­да­ря че­му для на­блю­да­те­ля ста­но­вит­ся воз­мож­ным про­стое ас­со­циа­тив­ное нау­че­ние. Дан­ный вид П. ши­ро­ко встре­ча­ет­ся в хо­де он­то­ге­не­тич. фор­ми­ро­ва­ния по­ве­де­ния.

Об «ими­та­ци­он­ном нау­че­нии», или под­лин­ном П., го­во­рят, ко­гда не­по­средств. ре­зуль­та­том на­блю­де­ния ин­ди­ви­да за П. «мо­де­лей» яв­ля­ет­ся фор­ми­ро­ва­ние у не­го но­вых на­вы­ков или спо­со­бов дей­ст­вий, ко­то­рые ра­нее не бы­ли ча­стью его по­ве­денч. ре­пер­туа­ра. В за­ви­си­мо­сти от ме­ха­низ­мов, ко­то­рые ле­жат в ос­но­ве про­цес­сов ими­та­ци­он­но­го нау­че­ния, раз­ли­ча­ют сле­дую­щие его ви­ды.

П. на сен­со­мо­тор­ном уров­не (англ. mi­micking), про­ис­хо­дя­щее без при­вле­че­ния ког­ни­тив­ных про­цес­сов (по­пу­гаи, вос­про­из­во­дя­щие че­ло­ве­че­скую речь, смыс­ла ко­то­рой не по­ни­ма­ют, П. пев­чих птиц зву­ко­вым ха­рак­те­ри­сти­кам пе­сен сво­его ви­да и т. п.), тре­бу­ет оп­ре­де­лён­но­го со­от­не­се­ния пер­цеп­тив­но­го и мо­тор­но­го про­цес­сов. К это­му ви­ду П. от­но­сит­ся П. обезь­я­на­ми, жи­ву­щи­ми в до­мах, дей­ст­ви­ям че­ло­ве­ка.

Эму­ля­ция, ко­гда в ре­зуль­та­те на­блю­де­ния за ма­ни­пу­ля­ция­ми др. жи­вот­ных ин­ди­ви­ды по­лу­ча­ют ин­фор­ма­цию о воз­мож­ных свя­зях ме­ж­ду дей­ст­вия­ми ин­ди­ви­дов-де­мон­ст­ра­то­ров и их ре­зуль­та­та­ми, а так­же о воз­мож­ных т. н. ди­на­мич. свой­ст­вах объ­ек­тов, но при этом на­хо­дят спо­соб ре­ше­ния за­да­чи са­мо­стоя­тель­но. Напр., шим­пан­зе, ви­дя, как де­мон­ст­ра­тор с по­мо­щью пал­ки под­тя­ги­ва­ет при­ман­ку, мо­жет ис­поль­зо­вать лю­бой уд­ли­нён­ный пред­мет для этой же це­ли. Дан­ный вид П. счи­та­ет­ся ос­нов­ным, ес­ли не един­ст­вен­ным, ви­дом выс­шей фор­мы ими­та­ци­он­но­го нау­че­ния, дос­туп­но­го жи­вот­ным.

3) Под­ра­жа­ние в эс­те­ти­ке, один из осн. прин­ци­пов ан­тич­ной эс­те­ти­ки, а так­же эс­те­ти­ки клас­си­циз­ма 16–18 вв.

По­ня­тие П. – «ми­ме­сис» (греч. μίμησις, лат. imitatio) вос­хо­дит к прак­ти­ке др.-греч. ар­хаи­че­ских му­зы­каль­но-дра­ма­тич. пред­став­ле­ний и пер­во­на­чаль­но обо­зна­ча­ло иг­ру уча­ст­ни­ка дей­ст­ва (ми­ма). Рас­ши­ре­ние это­го по­ня­тия у Пла­то­на и пе­ре­нос его на иск-во и изо­бра­зит. спо­соб­но­сти че­ло­ве­ка со­про­во­ж­да­лись кри­ти­кой по­эзии и по­зна­ват. воз­мож­но­стей в си­лу то­го, что чув­ст­вен­но вос­при­ни­мае­мые че­ло­ве­ком яв­ле­ния – лишь от­ра­же­ния под­лин­ных сущ­но­стей, идей, так что ми­ме­тич. по­ро­ж­де­ния иск-ва ока­зы­ва­ют­ся при этом от­ра­же­ния­ми от­ра­же­ний, т. е. под­ра­жа­ния­ми под­ра­жа­ни­ям, и по­то­му мо­гут по­ро­ж­дать толь­ко «при­зра­ки» («Го­су­дар­ст­во», X, 598b).

Ари­сто­тель в «По­эти­ке» ис­хо­дит из П. как уни­вер­саль­ной вро­ж­дён­ной спо­соб­но­сти че­ло­ве­ка, бла­го­да­ря ко­то­рой и су­ще­ст­ву­ет иск-во; ви­ды его раз­ли­ча­ют­ся сред­ст­ва­ми, пред­ме­том и спо­со­бом П. При этом Ари­сто­тель ста­вит по­эзию по её по­зна­ват. цен­но­сти вы­ше («фи­ло­со­фич­нее») ис­то­рии, по­сколь­ку ис­то­рик опи­сы­ва­ет слу­чив­шее­ся (еди­нич­ные яв­ле­ния), то­гда как по­эт го­во­рит о прин­ци­пи­аль­но воз­мож­ном, об­щем: ми­ме­тич. прав­до­по­до­бие тем са­мым бли­же к сущ­но­сти, чем про­стая вер­ность фак­там. Про­дук­ты П. дос­тав­ля­ют удо­воль­ст­вие да­же то­гда, ко­гда изо­бра­жа­ют­ся, напр., «от­вра­ти­тель­ные жи­вот­ные и тру­пы». В цен­тре «По­эти­ки» Ари­сто­те­ля сто­ит дра­ма­тич. иск-во, П. пре­ж­де все­го «дей­ст­вию» и со­от­вет­ст­вен­но «дей­ст­вую­щим ли­цам», ко­то­рые «не­об­хо­ди­мо бы­ва­ют или хо­ро­ши­ми или дур­ны­ми», что обу­слов­ли­ва­ет раз­ли­чие «ме­ж­ду тра­ге­ди­ей и ко­ме­ди­ей: по­след­няя стре­мит­ся изо­бра­жать худ­ших, а пер­вая – луч­ших лю­дей, не­же­ли ны­не су­ще­ст­вую­щие» («По­эти­ка» 1448а).

Скла­ды­ваю­щее­ся в даль­ней­шем под влия­ни­ем ри­то­ри­ки (Дио­ни­сий Га­ли­кар­нас­ский и др.) по­ни­ма­ние ми­ме­си­са как П. луч­шим об­раз­цам сло­вес­но­го иск-ва со­хра­ня­ло свою зна­чи­мость на про­тя­же­нии дли­тель­но­го вре­ме­ни и в по­сле­ан­тич­ную эпо­ху.

В эпо­ху Воз­ро­ж­де­ния «под­ра­жа­ние при­ро­де» (imitatio naturae) вновь ста­но­вит­ся центр. по­ня­ти­ем иск-ва, осо­бен­но по­сле то­го, как в 16 в. «По­эти­ка» Ари­сто­те­ля вхо­дит в на­уч. и ху­дож. оби­ход. С рас­цве­том клас­си­циз­ма и ри­то­ри­ки в 17 – нач. 18 вв. воз­вра­ща­ет­ся и по­нима­ние П. как сле­до­ва­ния иде­аль­ным соз­да­ни­ям ан­тич­но­го иск-ва. По­пыт­кой обоб­ще­ния ми­ме­тич. тео­рии это­го пе­рио­да мож­но счи­тать труд Ш. Бат­тё «Изящ­ные ис­кус­ст­ва, све­дён­ные к еди­но­му прин­ци­пу» («Les beaux arts reduits а̀ un meme principe», 1746), где та­ким еди­ным для всех ис­кусств прин­ци­пом ут­вер­жда­ет­ся П. Уже во 2-й пол. 18 в., с уга­са­ни­ем ри­то­рич. тра­ди­ции, и за­тем в эс­те­ти­ке ро­ман­тиз­ма ве­ду­щая роль в по­ни­ма­нии творч. про­цес­са от­во­дит­ся фан­та­зии и во­об­ра­же­нию, не свя­зан­ным тре­бо­ва­ния­ми пря­мо­го прав­до­по­до­бия, так что сам тер­мин «П.» по­сте­пен­но вы­хо­дит из упот­реб­ле­ния.

Как фун­дам. ан­тро­по­ло­гич. ка­те­го­рия по­ня­тие «ми­ме­ти­че­ской спо­соб­но­сти и прак­ти­ки» воз­ро­ж­да­ет­ся в фи­ло­со­фии куль­ту­ры и эс­те­ти­ке 20 в. (куль­ту­ра как «ис­то­рия ми­ме­ти­че­ской спо­соб­но­сти» у В. Бень­я­ми­на, диа­лек­ти­ка ми­ме­ти­че­ско­го и кон­ст­рук­тив­но­го на­чал в тео­рии иск-ва Т. Адор­но, кон­цеп­ция «си­му­ляк­ров» как прав­до­по­доб­ных об­ра­зов, за­ме­щаю­щих со­бой ре­аль­ность, у Ж. Бод­рий­я­ра и др.).