ДРЕВНЕКИТА́ЙСКИЙ ЯЗЫ́К

ДРЕВНЕКИТА́ЙСКИЙ ЯЗЫ́К (вэнь­янь, вэнь­янь­вэнь), нор­ма­тив­ный тра­ди­ци­он­ный ки­тай­ский ли­те­ра­тур­ный язык, на­чав­ший фор­ми­ро­вать­ся с 14 в. до н. э. в до­ли­не р. Ху­ан­хэ и, позд­нее, на бо­лее об­шир­ной тер­ри­то­рии Ве­ли­кой Ки­тай­ской рав­ни­ны.

В сво­ей письм. фор­ме Д. я. стал об­щим лит. кой­не для всей Юго-Вост. Азии (Япо­ния, Ко­рея, Вьет­нам) и вы­пол­нял эту функ­цию вплоть до нач. 20 в., ко­гда в ре­зуль­та­те дви­же­ния «4 мая» (1919) в Ки­тае офиц. письм. лит. язы­ком был объ­яв­лен байхуа (букв. – по­нят­ный язык), на­чав­ший фор­ми­ро­вать­ся на ос­но­ве жи­вых диа­лек­тов Сев. Ки­тая ещё в пе­ри­од Шес­ти ди­на­стий (420–589 н. э.).

Д. я. от­но­сит­ся к сино-тибетским язы­кам (кит. ветвь). Не су­ще­ст­ву­ет еди­но­го мне­ния от­но­си­тель­но при­ро­ды Д. я. Боль­шин­ст­во ис­сле­до­ва­те­лей при­дер­жи­ва­ет­ся той точ­ки зре­ния, что он сфор­ми­ро­вал­ся на ос­но­ве жи­вых до­цин­ских диа­лек­тов и от­ра­жа­ет разг. язык эпо­хи до 3 в. до н. э. Не­ко­то­рые же си­но­ло­ги, и не без ос­но­ва­ния, по­ла­га­ют, что Д. я. пред­став­лял со­бой спе­ци­аль­но раз­ра­бо­тан­ный письм. язык, об­слу­жи­вав­ший по­на­ча­лу ак­ты ри­ту­аль­ной ком­му­ни­ка­ции и из­на­чаль­но не имев­ший пря­мо­го от­но­ше­ния к разг. язы­ку.

В ис­то­рии фор­ми­ро­ва­ния Д. я. вы­деля­ют неск. пе­рио­дов: ар­хаи­че­ский (14–11 вв. до н. э.) – язык над­пи­сей на га­да­тель­ных кос­тях 2-й пол. эпо­хи Шан-Инь; ран­ний до­клас­си­че­ский (10–8 вв. до н. э.) – язык над­пи­сей на брон­зо­вых со­су­дах эпо­хи Зап. Чжоу; позд­ний до­клас­си­че­ский (7–6 вв. до н. э.) – язык над­пи­сей на т. н. ка­мен­ных ба­ра­ба­нах, а так­же язык «Кни­ги ис­то­рии» («Шу цзин») и «Кни­ги сти­хов» («Ши цзин»), вклю­чаю­щей пла­сты вплоть до 11 в. до н. э.; ран­ний клас­си­че­ский (5–3 вв. до н. э.) – язык ис­то­рич. хро­ник, кон­фу­ци­ан­ской и да­ос­ской клас­си­ки; позд­ний клас­си­че­ский (2 в. до н. э. – 2 в. н. э.) – язык «Ис­то­ри­че­ских за­пи­сок» Сы­ма Ця­ня; по­стклас­си­че­ский (3–5 вв. н. э.). В ка­че­ст­ве за­ни­маю­ще­го центр. ме­сто в ис­то­рии Д. я. так­же вы­де­ля­ют пе­ри­од 5–2 вв. до н. э., име­нуе­мый клас­си­че­ским.

Уже к клас­сич. пе­рио­ду на­ме­ти­лись су­ще­ст­вен­ные рас­хо­ж­де­ния ме­ж­ду письм. и разг. фор­ма­ми Д. я. Письм. фор­ма, от­ли­чав­шая­ся боль­шой кон­сер­ва­тив­но­стью, пе­ре­ста­ла быть по­нят­ной но­си­те­лям разг. кит. диа­лек­тов. Для ов­ла­де­ния ею тре­бо­ва­лось спец. обу­че­ние, а для по­ни­ма­ния тек­ста – спец. ком­мен­та­рии. Осо­бен­но рез­ким про­ти­во­пос­тав­ле­ние письм. и разг. язы­ка ста­ло во вре­мя прав­ле­ния ди­на­стии Тан (618–907 н. э.), ко­гда учё­ные, по­эты и ли­те­ра­то­ры ре­ши­ли очи­стить Д. я. от на­рас­тав­шей при­ме­си разг. эле­мен­тов и ис­кус­ст­вен­но вер­ну­ли ему стиль и ма­не­ру письм. язы­ка до­цин­ской эпо­хи. В этот пе­ри­од мож­но уже го­во­рить о сло­жив­шей­ся диг­лос­сии. Тем не ме­нее и в по­сле­дую­щие эпо­хи эле­мен­ты разг. язы­ка по­сто­ян­но про­ни­ка­ли в Д. я., в осн. че­рез буд­дий­скую лит-ру, по­эзию и дра­ма­тур­гию.

В клас­сич. лит-ре до 3 в. до н. э. встре­ча­ют­ся упо­ми­на­ния о ди­ал. раз­ли­чи­ях ме­ж­ду отд. цар­ст­ва­ми, на ко­то­рые де­лил­ся Ки­тай в то вре­мя. Раз­ли­чия в упот­реб­ле­нии слу­жеб­ных слов так­же по­зво­ля­ют пред­по­ло­жить, что кон­фу­ци­ан­ские клас­сич. трак­та­ты, с од­ной сто­ро­ны, и ис­то­рич. хро­ни­ки – с дру­гой бы­ли на­пи­са­ны но­си­те­ля­ми раз­ных диа­лек­тов. В пер­вые го­ды н. э. Ян Сю­ном был со­став­лен глос­са­рий «Фа­нянь» (букв. – ме­ст­ные речения) – спи­сок меж­диа­лект­ных со­от­вет­ст­вий с ука­за­ни­ем их ареа­ла. Су­дя по гео­гра­фич. на­зва­ни­ям, упо­ми­нае­мым в нём, в тот пе­ри­од ка­ж­дое цар­ст­во име­ло свой диа­лект, при этом наи­бо­лее яв­но про­ти­во­пос­тав­ля­ют­ся 2 их боль­шие груп­пы – за­пад­ные и вос­точ­ные. Од­на­ко Д. я. имел пре­ж­де все­го над­диа­лект­ный ха­рак­тер, и к 3 в. до н. э. диал. раз­ли­чия ме­ж­ду па­мят­ни­ка­ми прак­ти­че­ски ис­че­за­ют, сви­де­тель­ст­вуя о про­цес­се по­сте­пен­ной стан­дар­ти­за­ции и уни­фи­ка­ции др.-кит. язы­ка.

Д. я. от­но­сит­ся к сло­го­вым язы­кам изо­ли­рую­ще­го ти­па (см. так­же Изо­ли­рую­щие язы­ки). Фо­не­ти­ка Д. я. скры­та за ие­рог­ли­фи­кой, но в струк­ту­ре ие­ро­гли­фа есть часть, ука­зы­ваю­щая на его при­бли­зит. про­из­но­ше­ние, – фо­не­тик. Слог в Д. я. вза­им­но од­но­знач­но со­от­вет­ст­ву­ет ие­рог­ли­фу, а ие­рог­лиф – мор­фе­ме или сло­ву (ис­клю­че­ния край­не ред­ки). Слог при­ня­то де­лить на ини­ци­аль – на­чаль­ный со­глас­ный (или со­че­та­ние со­глас­ных) и фи­наль, или риф­му. Фи­наль, в свою оче­редь, де­лит­ся на ме­ди­аль (мо­жет от­сут­ст­во­вать), ос­нов­ную сло­го­об­ра­зую­щую глас­ную и ко­неч­ный со­глас­ный.

Для Д. я. ре­кон­ст­руи­ру­ют­ся сле­дую­щие груп­пы на­чаль­ных со­глас­ных: губ­ные (p-, ph-, b-, m-, hm-, w-, hw-), шум­ные переднеязычные (t-, th-, d-, ts-, tsh-, dz-, z-, s-), сонорные переднеязычные (n-, hn-, l-, hl-, r-, hr-), среднеязычные (j-, hj-), зад­нея­зыч­ные (k-, kh-, g-, ng-, hng-, x-), огуб­лен­ные зад­нея­зыч­ные (ла­био­ве­ляр­ные) (kw-, kwh-, gw-, ngw-, hngw-) и глот­таль­ные (ɦ-, ʔ-, ʔw-). Для кон­со­нан­тиз­ма ха­рак­тер­ны: на­ли­чие ла­био­ве­ляр­ных со­глас­ных (в т. ч. ла­био­ве­ляр­ной гор­тан­ной смыч­ки), пе­ре­шед­ших впо­след­ст­вии в со­че­та­ние зад­не­языч­ных с ме­ди­а­лью -u-, звон­ких не­при­ды­ха­тель­ных, впо­след­ст­вии ли­бо ис­чез­нув­ших, ли­бо под­верг­ших­ся па­ла­та­ли­за­ции пе­ред ме­ди­а­лью -i-, глу­хих пар для всех со­нор­ных и но­со­вых; функ­цио­ни­ро­ва­ни­е как r-, так и l- в ка­че­ст­ве ини­циа­ли; от­сут­ст­вие губ­ных фрикативных и зуб­ных ши­пя­щих (поя­ви­лись лишь в ср.-кит. язы­ке).

В ка­че­ст­ве ини­циа­ли мог­ли вы­сту­пать так­же и со­че­та­ния со­глас­ных: прак­ти­че­ски лю­бой со­глас­ный мог иметь по­сле се­бя звук l-, впо­след­ст­вии вы­пав­ший, но по­вли­яв­ший на ка­че­ст­во по­сле­дую­ще­го глас­но­го. В на­ча­ле сло­га пе­ред со­нор­ны­ми, не­ко­то­ры­ми зуб­ны­ми и ла­био­ве­ляр­ны­ми ре­кон­ст­руи­ру­ет­ся пре­фикс s-. На­чаль­ный пре­фикс ɦ-, оз­вон­чав­ший по­сле­дую­щую взрыв­ную ини­ци­аль, оформ­лял не­ко­то­рые пе­ре­ход­ные гла­го­лы, де­лая их не­пе­ре­ход­ны­ми или пас­сив­ны­ми. Для слу­ча­ев, ко­гда в ср.-кит. яз. риф­му­ют­ся сло­ги с на­чаль­ным но­со­вым и с взрыв­ным, ре­кон­ст­руи­ру­ет­ся пре­фикс N-, функ­ция ко­то­ро­го до кон­ца не яс­на. Сис­те­ма на­чаль­ных со­че­та­ний со­глас­ных по­зво­ля­ет ре­кон­ст­руи­ро­вать для Д. я. при­ми­тив­ную мор­фо­ло­гию, что кор­рек­ти­ру­ет ут­вер­жде­ние об изо­ли­рую­щем ха­рак­те­ре кит. яз. на про­тя­же­нии всей его дол­гой ис­то­рии.

В во­ка­лиз­ме 6 осн. глас­ных (i-, e-, i-, a-, u-, o-), а в ка­че­ст­ве ме­диа­ли, по­вли­яв­шей впо­след­ст­вии на ка­че­ст­во пред­ше­ст­вую­ще­го со­глас­но­го или осн. глас­ной, вы­сту­па­ли разл. ва­ри­ан­ты (до 4) глас­но­го i-. В ка­че­ст­ве ме­диа­ли ре­кон­ст­руи­ру­ют­ся так­же -r- и -l-.

В кон­це риф­мы мог встре­чать­ся лишь ог­ра­нич. на­бор со­глас­ных, в ос­нов­ном но­со­вые и им­п­ло­зив­ные: -j, -w, -k, -t, -kw, -p, -ng, -n, -m.

Во­прос, был ли Д. я., как и совр. кит. язык, то­наль­ным язы­ком, ос­та­ёт­ся от­кры­тым. Кит. ис­сле­до­ва­те­ли схо­дят­ся во мне­нии о на­ли­чии то­нов в Д. я. (ре­кон­ст­руи­руя ли­бо все 4 то­но­вые ка­те­го­рии, ли­бо толь­ко 3, счи­тая па­даю­щий тон позд­ним об­ра­зо­ва­ни­ем), в то вре­мя как мн. зап. си­но­ло­ги де­ла­ют пред­по­ло­же­ние об от­сут­ст­вии то­нов в Д. я., объ­яс­няя их про­ис­хо­ж­де­ние пре­ж­де все­го транс­фор­ма­ци­ей сис­те­мы ко­неч­ных со­глас­ных.

Ис­то­рия грам­ма­ти­ки Д. я. пред­став­ля­ет­ся как про­цесс её по­сте­пен­но­го ус­лож­не­ния. Ар­хаи­че­ский Д. я. от­ли­ча­ет­ся очень ог­ра­нич. на­бо­ром слу­жеб­ных слов (в осн., это пред­лог 于 yu2 ‘в, на’), грам­ма­тич. кон­ст­рук­ций и мо­де­лей гла­голь­но­го управ­ле­ния, что час­тич­но объ­яс­ня­ет­ся стан­дарт­ностью фор­мы га­да­тель­ных над­пи­сей (со­дер­жа­тель­но над­пи­си со­сто­ят из двух час­тей: во­прос га­да­те­ля/по­вод га­да­ния – ре­зуль­тат га­да­ния) и си­туа­ции. Над­пи­си на брон­зе, хо­тя и свя­за­ны пре­им. с од­ной и той же си­туа­ци­ей да­ре­ния, пред­став­ля­ют со­бой уже бо­лее объ­ём­ные тек­сты, вклю­чаю­щие ин­фор­ма­цию о том, кто, ко­гда, ко­му и в свя­зи с чем пре­под­нёс дан­ный брон­зо­вый со­суд. Ос­нов­ной же на­бор грам­ма­тич. средств вы­ра­же­ния поя­вил­ся лишь в ран­не­клас­сич. и клас­сич. пе­рио­ды. В по­сле­дую­щие эпо­хи Д. я. по­сто­ян­но обо­га­щал­ся лек­сич. и грам­ма­тич. за­им­ст­во­ва­ния­ми из разг. диа­лек­тов и байхуа.

В Д. я. прак­ти­че­ски от­сут­ст­ву­ет мор­фо­ло­гия в тра­диц. по­ни­ма­нии; др.-кит. мор­фо­ло­гия сво­дит­ся лишь к не­зна­чит. ко­ли­че­ст­ву сло­во­об­ра­зо­ват. мо­де­лей, при этом лек­си­ка Д. я. по пре­иму­ще­ст­ву со­сто­ит из од­но­слож­ных слов. Дву­слож­ные сло­ва со­став­ля­ют её не­зна­чит. часть, а трёх­слож­ных прак­ти­че­ски нет.

В Д. я. нет имен­но­го и гла­голь­но­го сло­во­из­ме­не­ния, а ос­нов­ны­ми сред­ст­ва­ми вы­ра­же­ния грам­ма­тич. зна­че­ния яв­ля­ют­ся слу­жеб­ные сло­ва («пус­тые» сло­ва в кит. тер­ми­но­ло­гии) и по­ря­док слов в пред­ло­же­нии. К «пус­тым» сло­вам от­носят­ся сою­зы (напр. 則 ze2 ‘в та­ком случае, та­ким образом’), пред­ло­ги (напр., 于 yu2 ‘в, на’) (прак­ти­че­ски все пред­ло­ги в Д. я. гла­голь­но­го про­ис­хо­ж­де­ния) и час­ти­цы, ко­то­рые по их по­зи­ции в син­таг­ме мож­но раз­де­лить на на­чаль­ные, ко­неч­ные и упот­реб­ляю­щие­ся в се­ре­ди­не пред­ло­же­ния. В кон­це пред­ло­же­ния ста­вят­ся вос­кли­ца­тель­ные (напр., 哉 za̅i) и во­про­сит. час­ти­цы (напр., 乎 hū), а так­же мар­кер но­ми­на­тив­но­го пред­ло­же­ния 也 yě и ко­неч­ная мо­даль­но-вре­мен­ная час­ти­ца 矣 yǐ, вы­ра­жаю­щая из­ме­не­ние со­стоя­ния. Час­ти­цы 夫 fu2 и 蓋 gai4 мар­ки­ру­ют на­ча­ло но­во­го вы­ска­зы­ва­ния, а час­ти­ца/мар­кер син­таг­мы 者 zhe3, упот­реб­ляю­щая­ся в се­ре­ди­не, обыч­но вы­сту­па­ет мар­ке­ром то­пи­ка. Име­ют­ся в Д. я. и кван­тор­ные сло­ва вро­де 皆 jie1 ‘все’, и мар­ке­ры син­тагмы ти­па 所 suo3 ‘то, что’, функ­ция ко­то­ро­го со­сто­ит в экс­трак­ти­ро­ва­нии объ­ек­та из гла­голь­но-объ­ект­ной кон­ст­рук­ции. Час­ти­ца  之 zhi1, ко­то­рую ино­гда счи­та­ют уни­вер­саль­ной, мар­ки­ру­ет ат­ри­бу­тив­ную кон­ст­рук­цию, осо­бен­но в тех слу­ча­ях, ко­гда оп­ре­де­ле­ние вы­ра­же­но пре­ди­ка­тив­ной кон­ст­рук­ци­ей, а так­же упот­реб­ля­ет­ся в функ­ции по­ка­за­те­ля за­ви­си­мо­го пред­ло­же­ния: ес­ли субъ­ект­но-пре­ди­кат­ная кон­ст­рук­ция не яв­ля­ет­ся са­мо­стоя­тель­ной, а вхо­дит в со­став бо­лее слож­ной еди­ни­цы, то ме­ж­ду субъ­ек­том и пре­ди­ка­том ста­вит­ся час­ти­ца 之 zhi1.

В клас­сич. ва­ри­ан­те Д. я. име­ет­ся как ми­ни­мум че­ты­ре ос­нов­ных от­ри­ца­ния: 不 bu4, 无 wu2, 勿 wu4, 毋 wu2; по­след­ние два – мо­даль­ные фор­мы от­ри­ца­ния (‘нельзя’, ‘не надо’).

В Д. я. есть осо­бый вид час­тиц, ко­то­рые яв­ля­ют­ся ре­зуль­та­том слия­ния двух др. слу­жеб­ных эле­мен­тов. Так, час­ти­ца 焉 yan1 – ре­зуль­тат фу­зии 于 и 之, 诸 – ре­зуль­тат фу­зии 之 и 于, а от­ри­ца­ние 弗 fu2 час­то вы­сту­па­ет как ре­зуль­тат фу­зии 不 bu4 и 之 zhi1.

Как и в совр. кит. язы­ке, ор­га­ни­зую­щим цен­тром пред­ло­же­ния в Д. я. яв­ля­ет­ся пре­ди­кат, ко­то­рый без связ­ки мо­жет быть вы­ра­жен гла­го­лом, при­ла­га­тель­ным и чис­ли­тель­ным. Но­ми­на­тив­ное пред­ло­же­ние оформ­ля­ет­ся ко­неч­ной час­ти­цей 也 ye3. Как и в совр. кит. язы­ке, в пред­гла­голь­ной по­зи­ции мо­жет по­яв­лять­ся неск. но­ми­на­тив­ных групп, то­гда как име­ет­ся толь­ко од­на по­стгла­голь­ная по­зи­ция. Лишь не­боль­шое ко­ли­че­ст­во гла­го­лов спо­соб­но при­ни­мать два объ­ек­та в пост­по­зи­ции, при этом вто­рой из них обыч­но мар­ки­ру­ет­ся пред­ло­гом.

Осн. осо­бен­но­сти грам­ма­тич. строя Д. я.: раз­мы­тость гра­ниц ме­ж­ду еди­ни­ца­ми раз­ных язы­ко­вых уров­ней (мор­фе­ма – сло­во – сло­во­со­че­та­ние – пред­ло­же­ние), час­те­реч­ная по­ли­функ­цио­наль­ность зна­ме­нат. лек­сем (не­мар­ки­ро­ван­ное упо­т­реб­ле­ние од­ной час­ти ре­чи в функ­ции дру­гой), воз­мож­ность кон­тек­сту­аль­но­го опу­ще­ния слу­жеб­ных слов (от­сут­ст­вие тре­бо­ва­ния обя­за­тель­но­сти их упо­треб­ле­ния), опу­ще­ние в по­верх­но­ст­ной струк­ту­ре кон­тек­сту­аль­но за­дан­ных или вы­во­ди­мых из праг­ма­ти­че­ской си­туа­ции эле­мен­тов и па­рал­ле­лизм как один из ос­нов­ных прин­ци­пов по­строе­ния пред­ло­же­ния или вы­ска­зы­ва­ния. Па­рал­ле­лизм мож­но счи­тать до­пол­нит. грам­ма­тич. сред­ст­вом др.-кит. язы­ка.

Ка­те­го­рия вре­ме­ни вы­ра­жа­ет­ся кон­тек­сту­аль­но (праг­ма­ти­че­ским кон­тек­стом), мо­даль­ны­ми гла­го­ла­ми (напр., 欲 yu4 ‘хотеть’ час­то мар­ки­ру­ет буд. вр.) и слу­жеб­ны­ми сло­ва­ми (напр., по­ка­за­те­лем буд. вр. 將 jiang1). В Д. я. су­ще­ст­ву­ют так­же по­ка­за­те­ли стра­да­тель­но­го (見 jian4, букв. – видеть) и воз­врат­но­го за­ло­гов (自 zi4, букв. – сам).

Ти­пич­ный по­ря­док слов в Д. я. – «субъ­ект + пре­ди­кат + объ­ект», но су­ще­ст­ву­ют и мно­го­числ. слу­чаи вы­не­се­ния до­пол­не­ния в пред­гла­голь­ную по­зи­цию, а так­же пра­ви­ло по­ста­нов­ки ме­сто­имен­но­го до­пол­не­ния в пред­гла­голь­ную по­зи­цию в от­ри­цат. кон­ст­рук­ци­ях.

В тра­диц. тек­сте на Д. я. нет зна­ков пре­пи­на­ния и про­бе­лов ме­ж­ду ие­рог­ли­фа­ми, текст рас­по­ла­га­ет­ся свер­ху вниз и сле­ва на­пра­во, по­это­му слу­жеб­ные час­ти­цы (осо­бен­но на­чаль­ные и ко­неч­ные) и па­рал­ле­лизм в по­строе­нии фра­зы мож­но счи­тать свое­об­раз­ны­ми зна­ка­ми пре­пи­на­ния, за­даю­щи­ми раз­бив­ку тек­ста и об­лег­чаю­щи­ми его вос­при­ятие.