МИ́НЬСКИЕ ЯЗЫКИ́

МИ́НЬСКИЕ ЯЗЫКИ́, груп­па ки­тай­ских язы­ков, в язы­ко­зна­нии КНР, Рос­сии и ря­да зап. стран обыч­но ква­ли­фи­ци­ру­емая как су­пер­груп­па диа­лек­тов ки­тай­ско­го язы­ка. Рас­про­стра­не­ны на юге кон­ти­нен­таль­но­го Ки­тая (пров. Фуц­зянь, гор. ок­ру­га Ча­оч­жоу и Чжань­цзян в пров. Гу­ан­дун, пров. Хай­нань, гор. ок­ру­га Вэнь­чжоу и Чжо­ушань в пров. Чжэ­цзян, гор. уезды Ли­ян и Цзянъ­инь в пров. Цзян­су), на Тай­ва­не, Фи­лип­пи­нах, в Син­га­пу­ре, Бру­нее, Ин­до­не­зии (ост­ро­ва Ява, Ба­ли), кон­ти­нен­таль­ной Ма­лай­зии, Таи­лан­де, Кам­бод­же, Лао­се, Вьет­на­ме, США (шта­ты Нью-Йорк, Ка­ли­фор­ния). Об­щее чис­ло го­во­ря­щих ок. 72 млн. чел. (оцен­ка, 2009). Назв. «М. я.» про­ис­хо­дит от Минь – на­име­но­ва­ния древ­не­го эт­но­са, про­жи­вав­ше­го на тер­ри­то­рии пров. Фуц­зянь, а так­же совр. со­кра­щён­но­го на­зва­ния этой про­вин­ции.

В распространённой совр. клас­си­фи­ка­ции в М. я. вклю­ча­ют 6 идио­мов (рас­це­ни­вае­мых как язы­ки или как груп­пы диа­лек­тов): юж.-миньский (минь­нань) с на­ре­чиями цюаньчжанским (подгруп­пы цю­ань­чжоуская, чжанчжоуская, ся­мыньская и тайваньская) и чаошаньским (подгруп­пы чаочжоуская, чаопу и хайлуфэнская); лэй-хайнаньский (цюнлэй) с лэйчжоу­ским и хайнаньским наречия­ми, часто включаемый в состав юж.-минь­ско­го; сев.-миньский (миньбэй; выделя­ется шао­цзянская подгруппа); ср.-минь­ский (цент­ральный, миньчжун); вост.-минь­ский (миньдун); пусяньский. В др. клас­сификациях вы­де­ля­ют до 8 идио­мов. Раз­но­вид­но­сти юж.-миньского на о. Тай­вань на­зы­ва­ют­ся «тай­юй» и «тай­вань­хуа» (букв. – тай­вань­ский язык), «хок­ло» (это сло­во мо­жет пи­сать­ся раз­ны­ми ие­рог­ли­фа­ми; ве­ро­ят­но, име­ет зна­че­ние ‘лю­ди из Фуцзяни’), на о. Хай­нань – «цюн­вэнь» или «цюнъ­юй» (букв. – хай­нань­ский язык), на Фи­лип­пи­нах – «лань­нан» (букв. – на­ши лю­ди), в Ма­лай­зии, Ин­до­не­зии, Син­га­пу­ре – «хок­кь­ень» (назв. пров. Фуц­зянь на рас­про­стра­нён­ном здесь диа­лек­те). Для юж.-минь­ского су­ще­ст­ву­ет пре­стиж­ный го­вор – ся­мынь­ский (амой­ский; ос­но­ван на сме­си цю­ань­чжоу­ских и чжан­чжоу­ских го­воров), на ко­то­рый ис­то­ри­че­ски ори­ен­ти­ро­ва­лась тай­вань­ская раз­но­вид­ность юж.-миньского. Её упот­реб­ле­ние на Тай­ва­не жё­ст­ко ог­ра­ни­чи­ва­лось до 1990-х гг.; ны­не её раз­ви­тие под­дер­жи­ва­ет­ся, осо­бен­но сто­рон­ни­ка­ми не­за­ви­си­мо­сти Тай­ва­ня. Важ­ное куль­тур­ное зна­че­ние име­ют чаочжоуские диалекты. Для вост.-минь­ского стан­дарт­ный говор – фуч­жоуский.

Про­то­минь­ский диа­лект от­де­лил­ся от ос­таль­ных кит. диа­лек­тов рань­ше все­го – в 3–4 вв. – и не восходит не­по­сред­ствен­но к среднекитайскому языку, по­это­му М. я. (диалекты) важны для срав­нит.-ис­то­рич. ре­кон­ст­рук­ции кит. яз. Рас­пад про­то­минь­ской общ­но­сти да­ти­ру­ет­ся 13 в. Ис­то­ри­че­ски раз­де­ле­ние М. я. свя­за­но с ми­гра­ци­ей на­се­ле­ния, про­жи­вав­ше­го на тер­ри­то­рии совр. пров. Фуц­зянь, на тер­ри­то­рию иных кит. про­вин­ций в 9–15 вв. и в Юго-Вост. Азию в 18–20 вв.

М. я., как и ос­таль­ные кит. язы­ки, сил­ла­би­че­ские. Струк­ту­ра сло­га так­же об­ще­ки­тай­ская: «ини­ци­аль + ме­ди­аль + цен­траль + тер­миналь». Един­ст­вен­ный обя­за­тель­ный эле­мент – цен­траль, ко­то­рая мо­жет быть вы­ра­же­на сло­го­вым со­нан­том. Про­ти­во­пос­тав­ля­ют­ся не­при­ды­ха­тель­ные глу­хие, при­ды­ха­тель­ные глу­хие и не­при­ды­ха­тель­ные звон­кие ини­циа­ли. Чис­ло сло­гов без учё­та то­на за­мет­но боль­ше, чем в лит. ки­тай­ском (в ся­мынь­ском го­во­ре – ок. 800). Вы­де­ля­ет­ся 5–8 то­нов (в за­ви­си­мо­сти от диа­лек­та и фо­ноло­ги­че­ско­го/фо­не­ти­че­ско­го под­хо­да). Раз­ви­та сис­те­ма то­наль­ных санд­хи.

Фор­мо­об­ра­зо­ва­ние, как и в др. кит. язы­ках (диа­лек­тах), раз­ви­то сла­бо. Син­так­сич. от­но­ше­ния пе­ре­да­ют­ся по­ряд­ком слов ли­бо слу­жеб­ными слова­ми. Осн. по­ря­док слов «под­ле­жа­щее + ска­зуе­мое + до­пол­не­ние» (SVO), при на­ли­чии слу­жеб­ных слов воз­мо­жен по­ря­док SOV; оп­ре­де­ле­ние пред­ше­ст­ву­ет оп­ре­де­ляе­мо­му.

Име­ют­ся од­но­слож­ные и мно­го­слож­ные сло­ва, ог­ра­ни­чен­ный на­бор суф­фик­сов и пре­фик­сов. Лек­си­ка в осн. др.-кит. про­ис­хо­ж­де­ния [в т. ч. за­им­ст­во­ва­ния из др. кит. язы­ков (диа­лек­тов), гл. обр. кан­тон­ско­го и пу­тун­хуа], есть за­им­ст­во­ва­ния из тай-ка­дай­ских язы­ков, из анг­лий­ско­го, пор­ту­галь­ско­го (в Ао­мы­не), япон­ско­го (на Тай­ва­не), та­галь­ско­го язы­ка (на Фи­лип­пи­нах), ма­лай­ско­го язы­ка и индонезийского языка (в Ма­лай­зии и Ин­до­не­зии). Ши­ро­ко рас­про­стра­не­ны разг. и лит. чте­ния мор­фем, вы­бор ко­то­рых обу­слов­лен лек­си­че­ски. Как пра­ви­ло, пер­вые воз­ник­ли ес­теств. об­ра­зом, а вто­рые скон­ст­руи­ро­ва­ны на ос­но­ве сло­вар­ных сред­не­ки­тай­ских чте­ний.

Са­мый ран­ний письм. па­мят­ник (иеро­глифический) на юж.-минь­ском – сборник пьес «Ли цзин цзи» («Лич­жи в зер­ка­ле», 1566). Боль­шин­ст­во минь­ских слов мо­жет быть за­пи­са­но кит. ие­рог­ли­фа­ми. Для за­пи­си за­им­ст­во­ва­ний и слов с не­яс­ной эти­мо­ло­ги­ей ис­поль­зу­ют­ся эти­мо­ло­ги­че­ски не­род­ст­вен­ные си­но­ни­мич­ные или близ­кие по зву­ча­нию стан­дарт­ные ие­рог­ли­фы, не­стан­дарт­ные ие­ро­гли­фы или ла­ти­ни­зи­ро­ван­ное пись­мо. Его наи­бо­лее рас­про­стра­нён­ные вари­ан­ты – со­з­дан­ные хри­сти­ан­ски­ми мис­сио­не­ра­ми в 19 в. пэвэдзи для юж.-миньского [POJ от Pèh-oe̅-jī (букв. – зна­ки разговорной ре­чи); окон­ча­тель­но стан­дар­ти­зо­ван в 1834] и бан­ва­це для вост.-миньского [BUC от Bàng-uâ-cê (букв. – зна­ки про­стой ре­чи); окон­ча­тель­но стан­дар­ти­зо­ван в 1890-е гг.]. Ла­ти­ни­зи­ро­ван­ная пись­мен­ность при­ме­ня­ет­ся как в чис­том ви­де, так и в со­че­та­нии с ие­рог­ли­фа­ми. Eю вла­де­ют ок. 100 тыс. чел. (оцен­ка, 1999). По­ми­мо цер­ков­ных из­да­ний (в т. ч. Биб­лии на раз­лич­ных М. я.), а так­же пер­вой тай­вань­ской га­зе­ты (вы­хо­дит с 1885), име­ют­ся на­пе­ча­тан­ные ла­ти­ни­цей учеб­ни­ки, кни­ги по ме­ди­ци­не, язы­ко­зна­нию и гео­гра­фии. На Тай­ва­не ла­ти­ни­ца по­дав­ля­лась в пе­ри­од япон. ко­ло­ни­за­ции (в 1895–1945; в эти го­ды ис­поль­зо­ва­лась тай­вань­ская ка­на на ос­но­ве япон. сло­го­вой аз­бу­ки) и во вре­мя во­ен. по­ло­же­ния (1948–87).

Изу­че­ние М. я. на­ча­лось в 16 – нач. 17 вв., ко­гда исп. мис­сио­не­ры в Ма­ни­ле со­ста­ви­ли (на латинице) сло­варь, грам­ма­ти­ку и тек­сты на юж.-минь­ском. Пер­вое кит. опи­са­ние минь­ско­го идиома (вост.-миньского) – сло­варь рифм «Ци Линь ба инь» («Во­семь зву­ков Ци и Ли­ня», 17 в.), со­дер­жа­щий ок. 10 тыс. ие­ро­г­ли­фов. В 19 в. изу­че­ние М. я. про­дол­жи­ли про­тес­тант­ские мис­сио­не­ры. В 20–21 вв. их исследовали Дж. Норман (США), М. Хасимото (Япо­ния), С. А. Старостин (Россия), Х. Чап­пелл (Австралия, Франция), Х. Клётер (Германия) и др.