КЕЧУА́НСКИЕ ЯЗЫКИ́

КЕЧУА́НСКИЕ ЯЗЫКИ́ (кечуа языки), семья ин­дей­ских язы­ков Юж. Аме­ри­ки. Рас­про­стра­не­ны в Пе­ру, Эк­ва­до­ре, в юго-зап. и центр. Бо­ли­вии, а так­же в не­ко­то­рых рай­онах на юго-за­па­де Ко­лум­бии и на се­ве­ре Чи­ли и Ар­ген­ти­ны; см. так­же Ке­чуа. Об­щее чис­ло го­во­ря­щих на К. я. св. 10 млн. чел. (2008, оцен­ка).

До не­дав­не­го вре­ме­ни К. я. рас­смат­ри­ва­лись как еди­ный язык (ке­чуа) с боль­шим ко­ли­че­ст­вом диа­лек­тов; по­доб­ную точ­ку зре­ния мож­но встре­тить и в совр. на­уч. лит-ре. Од­на­ко идио­мы, вхо­дя­щие в ке­чуа, за­час­тую не­взаи­мо­по­ни­мае­мы и дос­та­точ­но силь­но от­ли­ча­ют­ся друг от дру­га, по­это­му их це­ле­со­об­раз­но счи­тать са­мо­сто­ят. язы­ка­ми. В то же вре­мя во­прос о том, как имен­но сле­ду­ет чле­нить ке­чу­ан­скую язы­ко­вую общ­ность и ка­кие из идио­мов счи­тать язы­ка­ми, а ка­кие – диа­лек­та­ми, ос­та­ёт­ся сложным. Наи­бо­лее раз­ра­бо­тан­ная совр. клас­си­фи­ка­ция вы­де­ля­ет ок. 17 К. я. (всего 46 диалек­тов), объ­е­ди­няе­мых в 2 боль­шие вет­ви.

Ветвь ке­чуа I (ке­чуа B, цен­траль­ные ке­чуа, уай­ваш; ок. 1,6 млн. го­во­ря­щих) рас­про­стра­не­на на за­па­де центр. час­ти Пе­ру и на­счи­ты­ва­ет 17 диалектов, объ­еди­няе­мых в 5 язы­ков: анкашский (уай­лай), уануку, яру, шауша-уанка, уангаскар-топара. Язы­ки этой вет­ви счи­та­ют­ся наи­бо­лее ар­ха­ич­ны­ми, со­хра­нив­ши­ми боль­шое ко­ли­че­ст­во черт про­то­ке­чуа.

Ветвь ке­чуа II (ке­чуа A, уампуй) рас­па­да­ет­ся на 3 тер­ри­то­ри­аль­но раз­не­сён­ные груп­пы. Аре­ал севернокечуанской группы [II-B, чинчай; языки чачапояс, ламиста, амазонский кичуа (включая ин­га в Колумбии) и горно-эквадорский ки­чуа; св. 2 млн. говорящих] – Эк­ва­дор, юго-запад Ко­лум­бии и се­вер Пе­ру. Мно­гие из них ис­пы­та­ли суб­страт­ное влия­ние (см. Суб­страт) язы­ков, рас­про­стра­нён­ных на этих тер­ри­то­ри­ях в до­инк­скую эпо­ху. Боль­шин­ст­во язы­ков этой груп­пы объ­еди­ня­ют­ся под названиями «эк­ва­дор­ский ке­чуа» или «ки­чуа». Юж­нокечуанская груп­па (II-C) вклю­ча­ет язы­ки аякучанский (чанка; юг Пе­ру), куско-боливийский (куско-кольяо; юго-восток Перу, север Чили, северо- и юго-запад Бо­ли­вии) и сантьягеньо (пров. Сантьяго-дель-Эстеро в Ар­ген­ти­не) и яв­ля­ет­ся са­мой мно­го­чис­лен­ной по чис­лу го­во­ря­щих (бо­лее 6 млн. чел.). Вымер­ший классич. ке­чуа (гос. яз. империи ин­ков) и совр. южнокечуанский лит. язык ос­но­ваны на языках этой груп­пы. Вы­деле­ние груп­пы ке­чуа II-A (юн­кай), объ­еди­няю­щей 5 язы­ков, на ко­то­рых го­во­рят в не­сколь­ких изо­ли­ро­ван­ных ан­кла­вах на се­ве­ро-за­па­де и в центре Пе­ру, ос­та­ёт­ся про­бле­ма­тич­ным. Эти язы­ки об­на­ру­жи­ва­ют чер­ты ке­чуа I и II, при этом их близ­кое ге­не­тич. род­ст­во вы­зы­ва­ет со­мне­ния. В не­ко­то­рых ва­ри­ан­тах клас­си­фи­ка­ции они вы­де­ля­ют­ся в отд. ветвь ке­чуа III. Есть так­же ве­со­мые ар­гу­мен­ты в поль­зу то­го, что­бы раз­де­лить эти язы­ки ме­ж­ду ке­чуа I (язык пакараос) и груп­па­ми B (кашамарка, каньярис-инкауаси) и C (линча и лараос) вет­ви ке­чуа II.

Исходя из наибольшей языковой дроб­ности прародину К. я. помещают в горис­то-прибрежной части центр. Перу (деп. Лима). Существуют и др. гипотезы.

Внеш­ние ге­не­тич. свя­зи К. я. так­же на­дёж­но не ус­та­нов­ле­ны. Су­ще­ст­ву­ет ги­по­те­за о род­ст­ве К. я. с ай­ма­ран­ски­ми язы­ка­ми (см. Ай­ма­ра), об­ра­зую­щи­ми вме­сте с ни­ми т. н. мак­ро­се­мью ке­чу­ма­ра. Од­на­ко боль­шое чис­ло лек­сич. схо­ж­де­ний ме­ж­ду К. я. (осо­бен­но ке­чуа II-С) и ай­ма­ран­ски­ми язы­ка­ми, яв­ляю­щее­ся осн. ар­гу­мен­том в поль­зу дан­ной ги­по­те­зы, ско­рее мо­жет быть объ­яс­не­но ин­тен­сив­ны­ми за­им­ст­во­ва­ния­ми из язы­ка ай­ма­ра в ке­чуа II-C.

Для про­то­ке­чуа уве­рен­но вос­ста­нав­ли­ва­ет­ся трёх­член­ный во­ка­лизм (i, u, a), раз­ли­чаю­щий толь­ко 2 сте­пе­ни подъ­ё­ма. В боль­шин­ст­ве К. я. под влия­ни­ем исп. язы­ка глас­ные сред­не­го подъ­ё­ма (o, e) при­об­ре­ли са­мо­сто­ят. фо­не­ма­тич. ста­тус. В ке­чуа I и язы­ке па­ка­ра­ос дол­го­та, по-ви­ди­мо­му, яв­ля­ет­ся смыс­ло­раз­ли­чи­тель­ным при­зна­ком. Ди­фтон­ги обыч­но не вы­де­ля­ют­ся, хо­тя не­ко­то­рые по­сле­до­ва­тель­но­сти, тра­ди­ци­он­но трак­туе­мые как со­че­та­ния глас­ных с со­глас­ны­ми y и w, мо­гут при бо­лее тща­тель­ном ана­ли­зе ока­зать­ся ди­фтон­га­ми. В кон­со­нан­тиз­ме звон­кость не вы­сту­па­ет как смыс­ло­раз­ли­чи­тель­ный при­знак; шум­ные яв­ля­ют­ся ис­ход­но глу­хи­ми, но оз­вон­ча­ют­ся в оп­ре­де­лён­ных по­зи­ци­ях, раз­ня­щих­ся от язы­ка к язы­ку. В боль­шин­ст­ве язы­ков ке­чуа II-C раз­ли­ча­ют­ся 3 ря­да смыч­ных (про­стые, при­ды­ха­тель­ные и аб­руп­тив­ные), в ка­ж­дом из них пред­став­ле­ны аф­фри­ка­ты и уву­ляр­ные со­глас­ные. В про­чих К. я. есть толь­ко про­стые смыч­ные, ино­гда (пре­им. в ке­чуа II-B) так­же и при­ды­ха­тель­ные, фо­но­ло­гич. ста­тус ко­то­рых ос­та­ётся не­яс­ным. Раз­ли­че­ние трёх ря­дов смыч­ных свя­зы­ва­ют с кон­такт­ным влия­ни­ем язы­ка ай­ма­ра. Ха­рак­те­рен бо­га­тый ин­вен­тарь со­нор­ных, вклю­чаю­щий па­ла­таль­ные со­нан­ты.

Строе­ние сло­во­фор­мы агг­лю­ти­на­тив­ное (см. Агг­лю­ти­на­ция в лин­гвис­ти­ке). Раз­ви­та сис­те­ма сло­во­из­ме­нит. и сло­во­об­ра­зо­ват. суф­фик­са­ции, пре­фик­сы от­сут­ст­ву­ют. Осн. ка­те­го­рии име­ни – па­деж, чис­ло, в не­ко­то­рых язы­ках – при­тя­жа­тель­ность, ре­же – мен­зу­ра­тив (зна­чения ‘большой’ и ‘маленький’ вы­ра­жа­ют­ся суф­фик­са­ми). В язы­ке уан­ка из но­ми­на­ли­зо­ван­но­го гла­го­ла-связ­ки раз­вил­ся суф­фик­саль­ный оп­ре­де­лён­ный ар­тикль. Гла­гол со­гла­су­ет­ся в ли­це и чис­ле с под­ле­жа­щим, пе­рех. гла­гол – так­же с пря­мым до­пол­не­ни­ем. Гла­голь­ная мор­фо­ло­гия вклю­ча­ет так­же ряд суф­фик­сов ак­тант­ной де­ри­ва­ции, бо­га­тую сис­те­му ви­дов, вре­мён и на­кло­не­ний, по­ка­за­те­ли ори­ен­та­ции в про­стран­ст­ве и эви­ден­ци­аль­но­сти. Па­деж­ное оформ­ле­ние имён и со­гла­со­ва­ние гла­го­лов со­от­вет­ст­вуют прин­ци­пам но­ми­на­тив­но­го строя.

По­ря­док слов от­но­си­тель­но сво­бод­ный, с пре­об­ла­да­ни­ем по­ряд­ка «под­ле­жа­щее + до­пол­не­ние + гла­гол», обя­за­тель­но­го в при­да­точ­ных пред­ло­же­ни­ях. Оп­ре­де­ле­ние пред­ше­ст­ву­ет оп­ре­де­ляе­мо­му, при­да­точ­ное пред­ло­же­ние в боль­шин­ст­ве слу­ча­ев – глав­но­му.

Кос­вен­ные сви­де­тель­ст­ва по­зво­ля­ют пред­по­ло­жить на­ли­чие у но­си­те­лей К. я. в до­ко­ло­ни­аль­ный пе­ри­од пись­мен­но­сти, па­мят­ни­ки ко­то­рой не со­хра­ни­лись. Известно узелковое письмо (кипу), до сих пор использующееся перуанскими ин­дейцами; некоторые исследователи предполагают, что в инкскую эпоху при помощи кипу записывались также тексты хроник, законов, поэтич. произведения и т. д. По­сле кон­ки­сты носители К. я. ста­ли ис­поль­зо­вать пись­мен­ность на ос­но­ве исп. ор­фо­гра­фии, имев­шую ряд не­удобств из-за раз­ли­чия фо­но­ло­гич. сис­тем исп. язы­ка и К. я. В Пе­ру для лит. ке­чуа бы­ли про­ве­де­ны 2 ор­фо­гра­фич. ре­фор­мы (1975 и 1985), на­прав­лен­ные на при­ве­де­ние пись­мен­но­сти в со­от­вет­ст­вие с фо­но­ло­гич. сис­те­мой язы­ка. Совр. ор­фо­гра­фию лит. ке­чуа [т. н. южнокечуанского лит. языка (quechua sureño unificado), используемого в Перу, Боливии и Ар­ген­тине] не­ред­ко кри­ти­ку­ют за слож­ность и за то, что, бу­ду­чи ори­ен­ти­ро­ван­ной на фо­но­ло­гич. сис­те­му диалектов кечуа II-C, она пло­хо под­хо­дит для др. групп К. я. Схо­жая ор­фо­гра­фич. ре­фор­ма бы­ла пред­при­ня­та в 2000 для эк­вадорско­го стандартного кечуа (quichua ecuato­riano uni­ficado), основанного на горных диалек­тах центр. Эквадора.

Изу­че­ние К. я. бы­ло на­ча­то в 16 в. ие­зу­ит­ски­ми мис­сио­не­ра­ми. К. я., осо­бен­но вхо­дя­щие в группу II-C, от­но­сят­ся к наи­бо­лее хо­ро­шо изу­чен­ным або­ри­ген­ным язы­кам Юж. Аме­ри­ки.