ДАНИЛЕ́ВСКИЙ НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВИЧ

Н. Я. Данилевский.

ДАНИЛЕ́ВСКИЙ Ни­ко­лай Яков­ле­вич [4(16).12.1822, с. Ост­ров Ли­вен­ско­го у. Ор­лов­ской губ. – 7(19).11.1885, Тиф­лис, по­хо­ро­нен в име­нии Мшат­ка Тав­ри­че­ской губ.], рос. фи­ло­соф, био­лог, тайн. сов. (1884). Дво­ря­нин. Окон­чил Цар­ско­сель­ский ли­цей (1842), за­тем воль­но­слу­ша­тель ес­теств. от­де­ле­ния фи­лос. фа­куль­те­та С.-Пе­терб. ун-та, ма­гистр (1849) бо­та­ни­ки. В 1849 совм. с П. П. Се­мё­но­вым (из­вес­тен как П. П. Се­мё­нов-Тян-Шан­ский) изу­чал гра­ни­цы чер­но­зём­ной по­ло­сы Ев­роп. Рос­сии, фи­зич. и хи­мич. со­став её почв и рас­ти­тель­но­сти. В 1845–1848, ув­лёк­шись идея­ми Ш. Фу­рье, по­се­щал кру­жок М. В. Пет­ра­шев­ско­го, в 1849, как и др. уча­ст­ни­ки круж­ка, аре­сто­ван, вско­ре вы­слан в Во­ло­гду, до 1856 на­хо­дил­ся под над­зо­ром по­ли­ции. Слу­жил в гу­берн­ских прав­ле­ни­ях Во­ло­год­ской (1850–52) и Са­мар­ской (1852–1853) гу­бер­ний. В 1853, по прось­бе РГО, от­ко­ман­ди­ро­ван в со­став экс­пе­ди­ции под рук. К. М. Бэ­ра по ис­сле­до­ва­нию ры­бо­лов­ст­ва на Вол­ге и в Кас­пий­ском м. (про­дол­жа­лась до 1857). В 1857 при­чис­лен к Деп-ту с. х-ва Мин-ва гос. иму­ществ. В 1858–71 ру­ко­во­дил экс­пе­ди­ция­ми, изу­чав­ши­ми ры­бо­лов­ст­во в Ев­роп. Рос­сии. На­уч. ре­зуль­та­ты этих экс­пе­ди­ций опубл. в сб-ках «Ис­сле­до­ва­ния о со­стоя­нии ры­бо­лов­ст­ва в Рос­сии» (т. 1–9, 1860–75), кн. «О ме­рах к обес­пе­че­нию на­род­но­го про­до­воль­ст­вия на край­нем се­ве­ре Рос­сии» (1869), ста­тье «Ис­сле­до­ва­ние о Ку­бан­ской дель­те» («За­пис­ки им­пе­ра­тор­ско­го Рус­ско­го гео­гра­фи­че­ско­го об­ще­ст­ва», 1869, т. 2; Боль­шая Кон­стан­ти­нов­ская ме­даль РГО) и др. Чл. РГО (1858). С 1862 чл. Учё­но­го к-та Мин-ва гос. иму­ществ, с 1871 чл. со­ве­та ми­ни­ст­ра гос. иму­ществ. Жил гл. обр. в Кры­му (с 1867 в собств. име­нии Мшат­ка). И. д. ди­рек­то­ра Ни­кит­ско­го бо­та­ни­че­ско­го са­да близ Ял­ты (1879–1880). В ра­бо­те «Дар­ви­низм. Кри­ти­че­ское ис­сле­до­ва­ние» (т. 1–2, 1885–89; не окон­че­на) обоб­щил до­во­ды про­тив­ни­ков уче­ния Ч. Дар­ви­на о ес­те­ст­вен­ном от­бо­ре; сам Д. при­дер­жи­вал­ся идей кре­а­цио­низ­ма.

Из­вест­ность Д. при­нес­ла его ра­бо­та «Рос­сия и Ев­ро­па. Взгляд на куль­тур­ные и по­ли­ти­че­ские от­но­ше­ния сла­вян­ско­го ми­ра к гер­ма­но-ро­ман­ско­му» (опубл. в ж. «За­ря» в 1869, отд. изд. – 1871, в даль­ней­шем не­од­но­крат­но пе­ре­из­да­ва­лась). Д. от­верг об­ще­при­ня­тую кон­цеп­цию един­ст­ва ми­ро­вой ис­то­рии, пред­став­ле­ние о ней как о про­грес­сив­ном про­цес­се, де­ле­ние ис­то­рии на древ­нюю, сред­не­ве­ко­вую и но­вую. Опе­ри­ро­вал по­ня­ти­ем «куль­тур­но-ис­то­ри­че­ские ти­пы». Счи­тал, что ка­ж­дый из них про­хо­дит ис­клю­чи­тель­но свой ис­то­рич. путь раз­ви­тия, ко­то­рый, как и жиз­нен­ный цикл жи­вых ор­га­низ­мов, со­сто­ит из ста­дий ро­ж­де­ния, рос­та, цве­те­ния и увя­да­ния. Ста­дии цве­те­ния («ци­ви­ли­за­ции») в сво­ём раз­ви­тии су­ме­ли дос­тичь, по мне­нию Д., 10 куль­тур­но-ис­то­рич. ти­пов: еги­пет­ский; ки­тай­ский; ас­си­ро-ва­ви­ло­но-фи­ни­кий­ский, хал­дей­ский, или древ­не­се­ми­ти­че­ский; ин­дий­ский; иран­ский; ев­рей­ский; гре­че­ский; рим­ский; но­во­се­ми­ти­че­ский, или ара­вий­ский; ро­ма­но-гер­ман­ский, или ев­ро­пей­ский. Гл. вни­ма­ние Д. уде­лял ром.-герм. и сла­вян­ско­му куль­тур­но-ис­то­рич. ти­пам. Пер­вый, по его мне­нию, на­хо­дил­ся в «апо­гее сво­его ци­ви­ли­за­ци­он­но­го ве­ли­чия» и по­это­му на­чи­нал кло­нить­ся к упад­ку. Слав. тип, центр. ме­сто в ко­то­ром за­ни­ма­ла Рос­сия, в пер­спек­ти­ве имел воз­мож­ность, пре­одо­лев «вра­ж­деб­ное» от­но­ше­ние стран ром.-герм. куль­тур­но-ис­то­рич. ти­па, пе­рей­ти в ста­дию рас­цве­та («ци­ви­ли­за­ции») и тем са­мым за­нять пер­вен­ст­вую­щее ме­сто на ис­то­рич. сце­не. Д. счи­тал, что кон­крет­ной це­лью по­ли­ти­ки Рос­сии в этой си­туа­ции долж­но быть стрем­ле­ние к соз­да­нию «оп­ло­та про­тив все­мир­но­го вла­ды­че­ст­ва Ев­ро­пы» – Все­сла­вян­ской фе­де­ра­ции во гла­ве с Рос­си­ей. В неё, по­ми­мо слав. на­ро­дов, долж­ны бы­ли вой­ти венг­ры, гре­ки и ру­мы­ны, а её сто­ли­цей дол­жен был стать Кон­стан­ти­но­поль – ис­то­рич. центр пра­во­сла­вия (идея Д. фак­ти­че­ски воз­ро­ж­да­ла «гре­че­ский про­ект», ко­то­рый в нач. 1780-х гг. на­ме­ре­ва­лась реа­ли­зо­вать имп. Ека­те­ри­на II). По­ла­гал, что слав. куль­тур­но-ис­то­рич. тип бу­дет пер­вым, ко­то­рый про­явит се­бя во всех раз­ря­дах «куль­тур­но-ис­то­ри­че­ской дея­тель­но­сти» – ре­лиг., куль­тур­ном, по­ли­тич. и об­ще­ст­вен­но-эко­но­ми­че­ском.

Счи­тая, что уро­вень цен­тра­ли­за­ции го­су­дар­ст­ва за­ви­сит от его раз­ме­ров, при­род­ных ус­ло­вий и сте­пе­ни внеш­ней опас­но­сти, был убе­ж­дён в не­об­хо­ди­мо­сти со­хра­не­ния не­ог­ра­нич. мо­нар­хии в Рос­сии. От­ме­чал, что рос. са­мо­дер­жец при всей пол­но­те его вла­сти, тем не ме­нее, не мо­жет рас­про­стра­нять эту власть на «об­ласть ду­ха, об­ласть ве­ры», счи­тал, что ма­лей­шее от­кло­не­ние мо­нар­ха от ре­лиг. тра­ди­ций мо­жет вы­звать рас­кол и сму­ту. Кон­сти­ту­ция и пар­ла­мент, с точ­ки зре­ния Д., воз­мож­ны в Рос­сии «толь­ко как мис­ти­фи­ка­ции, как ко­ме­дия». При­чи­ну по­пу­ляр­но­сти «ни­ги­лиз­ма» в Рос­сии Д. ви­дел в «ев­ро­пей­ни­ча­нии», ко­то­рым бы­ла «за­ра­же­на» рос. ин­тел­ли­ген­ция, в то вре­мя как на­род эти идеи не под­дер­жи­вал. По­это­му Д. де­лал вы­вод, что Рос­сии не уг­ро­жа­ла по­ли­тич. ре­во­лю­ция, имев­шая це­лью ог­ра­ни­че­ние вла­сти мо­нар­ха или же его свер­же­ние.

По­сле смер­ти Д. во­круг его тео­рии раз­вер­ну­лась по­ле­ми­ка ме­ж­ду В. С. Со­ловь­ё­вым и Н. Н. Стра­хо­вым (пер­вый от­верг тео­рию Д., вто­рой рас­смат­ри­вал её как «ка­те­хи­зис» сла­вя­но­филь­ст­ва). Уче­ни­ком Д. счи­тал се­бя К. Н. Ле­он­ть­ев. Ис­то­рио­соф­ские идеи Д. пред­вос­хи­ти­ли по­строе­ния О. Шпенг­ле­ра, А. Дж. Тойн­би и др. зап. мыс­ли­те­лей, вы­зва­ли ин­те­рес и одоб­ре­ние у К. Н. Бес­ту­же­ва-Рю­ми­на, Ф. М. Дос­то­ев­ско­го, В. В. Ро­за­но­ва, П. А. Со­ро­ки­на, кри­ти­ку со сто­ро­ны Н. И. Ка­рее­ва, П. Н. Ми­лю­ко­ва, Н. К. Ми­хай­лов­ско­го.