Ма́ссы, понятие, используемое для обозначения обширных, нередко аморфных социальных образований с неопределёнными характеристиками – в противоположность сословиям, классам и стратам, принадлежность к которым соотносится с конкретными статусами, ролями, видами деятельности, групповыми идентификациями. Феномен масс является результатом исторического формирования обществ современного типа, именуемых, среди прочего, массовыми обществами. Объектами научного изучения в социологии и социальной психологии обычно выступают массовое сознание и поведение, в т. ч. массовое стихийное поведение.

В классических теориях массового поведения (Г. Лебон, Г. Тард, С. Сигеле, Н. К. Михайловский) основной разновидностью масс считалась толпа – скопление значительного числа индивидов, при котором их физическое соприсутствие «в одно время, в одном месте» становится условием тех или иных коллективных действий, носящих по преимуществу стихийный характер.

Толпа может состоять из людей, не похожих друг на друга, однако, социальные различия в ней, как правило, нивелируются или оказываются малозначимыми. Индивиды в толпе ведут себя иначе, нежели в других социальных контекстах и обстоятельствах, например, если бы они были разъединены или в качестве исполнителей конкретных ролей в рамках устойчивых, организованных и дифференцированных социальных структур. Толпа вдохновляется идеями или чувствами, ситуативно объединяющими её членов. Она авторитарна, нетерпима к проявлениям внутреннего и внешнего инакомыслия, не способна конструктивно реагировать на критику в свой адрес, не принимает доводов и аргументов, расходящихся с принятыми ею установками, повинуется «логике» аффектов, усиливающихся благодаря действию психологических механизмов заражения и подражания (массовая экзальтация, истерия, паника, ажиотаж и т. п.).

Толпа – носитель не столько коллективного сознания, сколько коллективного «переживания». Нерациональность и импульсивность толпы не исключают, тем не менее, возможности рационального, целенаправленного управления её поведением со стороны лиц, находящихся за её пределами, но сохраняющих с ней тесную эмоционально позитивную функциональную связь, – лидеров, вождей, кумиров толпы, нередко наделяемых ею экстраординарными качествами. Такое качество толпы как её подверженность внушению, суггестии открывает простор для разнообразных манипуляций её состояниями и устремлениями. В толпе «навигация» поведения осуществляется не на личностном уровне, через отсылку к усвоенным каждым отдельным человеком культурным ценностям и образцам, но на уровне гомогенного социального целого, анонимная «растворённость» в котором избавляет индивида от чувства персональной ответственности (и вины) за поступки, совершённые им как членом большого людского коллектива. Действия толп во многих случаях отличаются агрессивностью и деструктивным характером.

Вместе с тем толпа является крайне нестойким социальным образованием, обычно не способным к длительной активности, легко переходящим из состояния мобилизации, в т. ч. ориентированной разрушительно, к полной апатии, оборачивающейся её последующим распадом. С этико-мировоззренческих позиций феномен толпы нередко получал резко негативную оценку, в нём усматривался признак социального и культурного вырождения, ослабления рационально-сознательного измерения общественной жизни.

Во фразеологии российского революционного движения, особенно в русском марксизме, а позднее в его советской версии, термин «массы» употреблялся в составе понятий «народные массы», «трудящиеся массы» – в качестве собирательного наименования групп и слоёв, занимающихся производительным, главным образом физическим, трудом, т. е. вовлечённых в процесс материального производства и создающих материальное богатство, но остающихся в подчинённом и эксплуатируемом положении при заданных – несовершенных и несправедливых – общественных условиях. С учётом российских реалий 2-й половины 19 – начала 20 вв. к таковым причислялись не только представители нарождающегося промышленного пролетариата, но и большая часть традиционного крестьянского сословия. При этом интересы масс определялись в противоположность интересам господствующего меньшинства, обладающего властью и собственностью, а сами они рассматривались как основной субъект исторического процесса, как прогрессивная сила, идущая по пути революционных преобразований общественного порядка.

В разнородных элитистских концепциях понятие масс противопоставлялось понятию «элиты». В отличие от элиты – «избранного меньшинства», представители которого выделяются на общем фоне благодаря тем или иным своим социально значимым способностям, знаниям, достоинствам, массы, образующие большинство, состоят из индивидов, не обладающих таковыми. Отсутствие элитарных качеств, высоких объективных показателей деятельности в конкретных областях истолковывалось как признак принадлежности к массам. Оппозиция «элита – массы» могла выстраиваться на различных основаниях. В политической и экономической сферах рядовые члены общества – граждане, подданные, избиратели, работники, – представали как объект управления и манипуляции, находящийся в фактической зависимости от незначительных по численности, но рациональных, волевых, целеустремлённых и высококомпетентных элитарных групп – «правящего класса», предпринимателей, руководящего корпуса организаций, высших эшелонов административно-бюрократического аппарата, верхушки политических партий, в т. ч. оппозиционных, лидеров профсоюзов, общественных движений и т. п. Данный аспект в отношениях большинства и меньшинства особо акцентируется в «неомакиавеллистских» политико-социологических теориях (В. Парето, Г. Моска, Р. Михельс).

Во внутренне разнородной интеллектуальной традиции «культурного элитизма» (Х. Ортега-и-Гассет, А. Тойнби, Н. А. Бердяев, Т. Адорно и др.) разрыв между элитой и массами выводится из духовных антиномических противоположностей качества и количества, индивидуального культурного творчества и коллективного культурного потребления, инновации и подражания, оригинала и подделки, уникального и усреднённо-типового, глубинного и поверхностного, внеобыденно-исключительного и рутинно-повседневного, «эстетического» и «прагматического». Соответственно, представитель масс – так называемый «массовый человек» – рассматривается в рамках указанного подхода как носитель массовой культуры.

В литературе, посвящённой исследованию проблем социальной структуры, термин «массы» употребляется для наименования больших «социальных множеств» с неопределёнными характеристиками – в противоположность сословиям, классам и стратам. В этом смысле феномен масс является продуктом процесса исторического формирования обществ современного типа (модерн, индустриальное общество, массовое общество). Принадлежность к массам определяется формально – как принадлежность к большинству, в отличие от других типов общностей, членство в которых соотносится с конкретными статусами, ролями, видами деятельности, групповыми идентификациями. Таким образом, массы выступают как «абстрактная», обезличенная людская совокупность, состоящая из атомизированных индивидов, рассеянных в пространстве, не вступающих в непосредственное взаимодействие и не имеющих выраженных и осознанных общих интересов.

В эпоху широкого распространения и культурного господства средств массовой информации массы становятся объектом разного рода социальных технологий. Для тоталитарных и некоторых авторитарных режимов последовательное разрушение структур гражданского общества, «дестратификация», превращение населения в подконтрольные и конформные массы оказывается важной составляющей государственной политики. Названные процессы обстоятельно проанализированы в исследовании Х. Арендт «Истоки тоталитаризма» («Origins of Totalitarianism», 1951).

Поскольку сознание масс отличается известной долей консерватизма и косности, для них более характерны пассивные социально-приспособительные стратегии. Однако массы под влиянием ряда условий, в т. ч. экономических, например, вследствие резкого падения их материального благосостояния, могут демонстрировать радикализм в настроениях и действиях, что воплощается в массовых движениях, поддержке утопических и революционных проектов преобразования общества, акциях неповиновения официальным властям, коллективных проявлениях насилия и т. п. Вместе с тем тотальная мобилизация масс бывает не только деструктивно ориентированной (как в случае подпитываемой традиционными предубеждениями и стереотипами и/или сознательно инспирируемой агрессии по отношению к действительным или мнимым, внутренним или внешним «врагам»), но и направленной на созидательные цели (трудовой энтузиазм, участие в форсированной модернизации, преодоление материально-технической, экономической и культурной «отсталости», «всенародные стройки», решение задач послевоенного восстановления страны и т. п.).

В демократически-плюралистических обществах, приближающихся к постиндустриальной фазе развития, массы испытывают гораздо более дифференцированное влияние со стороны многочисленных социальных сил, благодаря чему обеспечивается значительный уровень разнообразия в установках массового сознания и проявлениях массового поведения. Массовое сознание предстаёт здесь в форме активного общественного мнения, которое высоко ресурсные социальные субъекты (государство, политические партии и движения, бизнес) стремятся не только создавать, но и учитывать. Оно характеризуется значительной гетерогенностью и мозаичностью, а его конкретными носителями становятся различные «несходные» сегменты общества – «аудитории», «публики», отличающиеся друг от друга по образу и стилю жизни, статусу, интересам, ценностям.