МОРДО́ВСКИЕ ЯЗЫКИ́

МОРДО́ВСКИЕ ЯЗЫКИ́, под­груп­па фин­но-волж­ских язы­ков. Рас­про­стра­не­ны в Мор­до­вии, Та­та­рии, Баш­ки­рии, Чу­ва­шии, а так­же в Ни­же­го­род­ской, Пен­зен­ской, Уль­янов­ской, Са­мар­ской, Са­ра­тов­ской, Орен­бур­г­ской, Че­ля­бин­ской и Моск. об­лас­тях; см. так­же Морд­ва. Чис­ло го­во­ря­щих на М. я. ок. 432 тыс. чел. (2010, пе­ре­пись).

Алфавит мордовских языков.

К М. я. от­но­сят­ся мок­шан­ский язык и эр­зян­ский язык. Во­ка­лизм вклю­ча­ет 7 фо­нем в мок­шан­ском яз. и 5 фо­нем в эр­зян­ском яз., кон­со­нан­тизм со­от­вет­ст­вен­но 33 и 28 фо­нем. В пра­мор­дов­ском яз. ре­кон­ст­руи­ру­ет­ся фо­но­ло­ги­че­ски зна­чи­мое раз­но­ме­ст­ное уда­ре­ние (фак­ти­че­ски без из­ме­не­ний со­хра­нив­шее­ся в го­во­ре с. Пше­но­во мок­шан­ско­го яз.). Пра­мор­дов­ская сис­те­ма глас­ных по-раз­но­му раз­ви­ва­лась в удар­ной и без­удар­ной по­зи­ции. В без­удар­ной по­зи­ции про­ис­хо­ди­ла ней­тра­ли­за­ция фо­но­ло­гич. про­ти­во­пос­тав­ле­ний и все глас­ные пе­ре­хо­ди­ли в u, или i, или ə в за­ви­си­мо­сти от ти­па ос­но­вы и ря­да пра­фин­но-волж­ско­го глас­но­го 1-го сло­га. В совр. мок­шан­ском яз. уда­ре­ние уже не яв­ля­ет­ся смыс­ло­раз­ли­чи­тель­ным, пра­ви­ла его по­ста­нов­ки фор­му­ли­ру­ют­ся в тер­ми­нах, опи­сы­ваю­щих фо­но­ло­гич. струк­ту­ру сло­во­фор­мы. В со­вре­мен­ном же эр­зян­ском яз. удар­ные и без­удар­ные сло­ги фак­ти­че­ски не раз­ли­ча­ют­ся.

М. я. свой­ст­вен син­гар­мо­низм. Ряд глас­ных в сло­во­фор­ме во 2-м и по­сле­дую­щих сло­гах за­ви­сит от ря­да глас­но­го 1-го сло­га («ло­па» ‘лист’, «ве­ле» ‘се­ло’). Фо­не­мы а, i, в мок­шан­ском яз. так­же ə мо­гут упот­реб­лять­ся в сло­вах с глас­ны­ми как пе­ред­не­го, так и зад­не­го ря­да. Син­гар­мо­низм в М. я. оп­ре­де­лён­ным об­ра­зом свя­зан с мяг­ко­стью – твёр­до­стью: мяг­кие со­глас­ные пре­ры­ва­ют це­поч­ку глас­ных зад­не­го ря­да в сло­ве, соз­да­вая по­зи­цию для упот­реб­ле­ния фо­нем пе­ред­не­го ря­да. В М. я., в от­ли­чие от боль­шин­ст­ва ураль­ских язы­ков, до­пус­ти­мо сте­че­ние со­глас­ных в на­ча­ле сло­ва.

В мор­фо­ло­гии раз­ли­чия ме­ж­ду эр­зян­ским и мок­шан­ским язы­ка­ми за­клю­ча­ют­ся в пер­вую оче­редь в сис­те­ме флек­сий: час­то од­ни и те же ря­ды скло­не­ния и спря­же­ния име­ют разл. лич­ные окон­ча­ния.

У име­ни в М. я. 3 скло­не­ния: ос­нов­ное, ука­за­тель­ное (фор­мы с пост­по­зи­тив­ным оп­ре­де­лён­ным ар­тик­лем), при­тя­жа­тель­ное (фор­мы с при­тя­жат. суф­фик­сом). Но со­став па­де­жей в мок­шан­ском и эр­зян­ском язы­ках сов­па­да­ет не пол­но­стью. Наи­бо­лее яв­ные раз­ли­чия ме­ж­ду эр­зян­ской и мок­шан­ской сис­те­ма­ми флек­сий на­блю­да­ют­ся в ука­зат. и при­тя­жат. скло­не­ни­ях.

Есть осо­бый раз­ряд ме­сто­име­ний – уси­ли­тель­ные, ко­то­рые об­ра­зу­ют­ся пу­тём при­сое­ди­не­ния к ос­но­ве лич­но­го ме­сто­име­ния оп­ре­де­лён­но­го пост­по­зи­тив­но­го ар­тик­ля.

В сис­те­ме чис­ли­тель­ных зна­че­ния ‘во­семь’ и ‘девять’ вы­ра­жа­ют­ся по мо­де­ли «два до де­ся­ти», «один до де­ся­ти». Су­ще­ст­ву­ет осо­бая грам­ма­тич. фор­ма со­би­рат. чис­ли­тель­ных.

Ти­по­ло­гич. осо­бен­ность гла­голь­но­го спря­же­ния М. я., от­ли­чаю­щая их от боль­шин­ст­ва др. ураль­ских язы­ков, – на­ли­чие объ­ект­но­го, без­объ­ект­но­го, от­ри­цат. спря­же­ний и бо­га­тая сис­те­ма на­кло­не­ний. В объ­ект­ном спря­же­нии в эр­зян­ском язы­ке 3 на­кло­не­ния, в мок­шан­ском 6 на­кло­не­ний и 2 вре­ме­ни (на­стоя­щее-бу­ду­щее и про­шед­шее). В без­объ­ект­ном спря­же­нии 7 на­кло­не­ний [изъ­я­ви­тель­ное (в ко­то­ром 4 вре­ме­ни – на­стоя­щее, 1-е про­шед­шее, 2-е про­шед­шее, бу­ду­щее), со­сла­га­тель­ное, же­ла­тель­ное, по­бу­ди­тель­ное, по­ве­ли­тель­ное, ус­лов­ное, ус­лов­но-со­сла­га­тель­ное]. В от­ри­цат. спря­же­нии 5 на­кло­не­ний и 2 вре­ме­ни (на­стоя­щее и про­шед­шее).

Ка­те­го­рия ро­да в М. я. от­сут­ст­ву­ет.

В син­так­си­се ме­ж­ду М. я. зна­чит. раз­ли­чий не на­блю­да­ет­ся. По срав­не­нию с боль­шин­ст­вом др. ураль­ских язы­ков спе­ци­фич. син­так­сич. осо­бен­но­стя­ми М. я. яв­ля­ют­ся: су­ще­ст­во­ва­ние ка­те­го­рии пре­ди­ка­тив­но­сти у име­ни, на­ли­чие по­сле­лож­ных и иза­фет­ных кон­струк­ций (см. По­сле­лог, Иза­фет). По ко­ли­че­ст­ву по­сле­ло­гов они не име­ют рав­ных сре­ди др. фин­но-угор­ских язы­ков. Но ин­тен­сив­ное фор­ми­ро­ва­ние сис­те­мы по­сле­ло­гов от­но­сит­ся к до­воль­но позд­не­му вре­ме­ни, что под­твер­жда­ет­ся тем, что боль­шин­ст­во из них со­дер­жит суф­фик­сы совр. па­де­жей.

В лек­си­ке М. я. пред­став­ле­но зна­чит. чис­ло за­им­ст­во­ва­ний. Са­мые древ­ние – из тюрк­ских язы­ков (наи­боль­шее чис­ло за­им­ст­во­ва­ний), иран­ских язы­ков и бал­тий­ских язы­ков. За­им­ст­во­ва­ния из рус. яз. бо­лее позд­ние, но они ши­ро­ко пред­став­ле­ны уже в пер­вых па­мят­ни­ках на М. я., за­пи­сан­ных в 18 в. Не­дос­та­точ­но изу­че­ны за­им­ст­во­ва­ния из др. тер­ри­то­ри­аль­но близ­ких фин­но-угор­ских язы­ков – ма­рий­ско­го, перм­ских.

Об­щая для обо­их М. я. пись­мен­ность на ос­но­ве рус. ал­фа­ви­та соз­да­на в сер. 18 в. Об изу­че­нии М. я. см. в ст. Фин­но-уг­ро­ве­де­ние.