БАЛТИ́ЙСКИЕ ЯЗЫКИ́

БАЛТИ́ЙСКИЕ ЯЗЫКИ́, ветвь ин­до­ев­ро­пей­ских язы­ков. По дан­ным то­по­ни­мии, на­ли­чию бал­тиз­мов в сла­вян­ских язы­ках, ар­хео­ло­ги­че­ским и соб­ст­вен­но ис­то­рич. дан­ным (см. в ст. Бал­ты), в 1-м – нач. 2-го тыс. н. э. Б. я. бы­ли рас­про­стра­не­ны на об­шир­ной тер­ри­то­рии к югу и юго-вос­то­ку от При­бал­ти­ки – в Верх­нем По­днеп­ро­вье и вплоть до пра­вых при­то­ков верх­ней Вол­ги, Верх­не­го и Сред­не­го По­очья (вклю­чая зап. часть бас­сей­на р. Мо­ск­ва и тер­ри­то­рию совр. г. Мо­ск­ва), р. Сейм на юго-вос­то­ке и р. При­пять на юге (бал­тиз­мы от­ме­че­ны и к югу от неё). Мож­но го­во­рить о балт. эле­мен­те и к за­па­ду от Вис­лы – в По­мо­рье и Мек­лен­бур­ге, хо­тя про­ис­хо­ж­де­ние этих бал­тиз­мов не все­гда яс­но. Осо­бен­но­сти ареа­ла Б. я. в древ­но­сти объ­яс­ня­ют сле­ды язы­ко­вых кон­так­тов бал­тов с фин­но-уг­ра­ми, иран­ца­ми, фра­кий­ца­ми, ил­ли­рий­ца­ми, гер­ман­ца­ми и др.

Б. я. вклю­ча­ют: жи­вые ли­тов­ский язык и ла­тыш­ский язык и ино­гда осо­бо вы­де­ляе­мый лат­галь­ский язык (вост. При­бал­ти­ка – Лит­ва, Лат­вия, сев.-вост. часть Поль­ши, час­тич­но Бе­ло­рус­сия), вы­мер­шие прус­ский язык (до 18 в. в Вост. Прус­сии; его но­си­те­ли прус­сы пе­ре­шли на нем. и ли­тов. язы­ки), ят­вяж­ский язык (су­дав­ский; се­ве­ро-вос­ток Поль­ши, Юж. Лит­ва, смеж­ные р-ны Бе­ло­рус­сии – Грод­нен­щи­на и др.; ос­тат­ки его су­ще­ст­во­ва­ли до 18 в., а не­ко­то­рые сле­ды со­хра­ни­лись в ре­чи ли­тов­цев, по­ля­ков и бе­ло­ру­сов на­зван­но­го ареа­ла), курш­ский язык (по­бе­ре­жье Бал­тий­ско­го м. в пре­де­лах совр. Лит­вы и Лат­вии; ис­чез к сер. 17 в. и ос­та­вил сле­ды в со­от­вет­ст­вую­щих го­во­рах ла­тыш. и ли­тов. язы­ков), зем­галь­ский язык (юг Сред­ней Лат­вии и Сев. Лит­ва; ис­чез к кон. 15 в., ос­та­вив сле­ды в ла­тыш. и ли­тов. го­во­рах), се­лон­ский язык (се­лий­ский; на нём го­во­ри­ли на юго-вос­то­ке Лат­вии и на се­ве­ро-вос­то­ке Лит­вы; за­сви­де­тель­ст­во­ван в до­ку­мен­тах 13–15 вв.), га­линд­ский язык (о нём мож­но су­дить лишь по то­по­ни­мич. ма­те­риа­лу, ло­ка­ли­зуе­мо­му на юге Прус­сии), го­ляд­ский язык (на се­ве­ре Ка­луж­ской обл. и в Под­мос­ко­вье – на р. Про­тва; о нём мож­но су­дить по то­по­ни­мич. дан­ным, сле­дам в рус. го­во­рах, на­зва­нию пле­ме­ни го­лядь, упо­ми­нае­мо­му в рус. ле­то­пи­сях 11–12 вв.) и др. язы­ки балт. на­се­ле­ния вост.-слав. тер­ри­то­рий (из­вест­ные толь­ко по дан­ным то­по­ни­ми­ки). Прус­ский, ят­вяж­ский, га­линд­ский и, ви­ди­мо, курш­ский язы­ки со­став­ля­ют зап. под­груп­пу Б. я. (ят­вяж­ский и га­линд­ский, воз­мож­но, бы­ли диа­лек­та­ми прус­ско­го), ла­тыш­ский, ли­тов­ский, зем­галь­ский и се­лон­ский язы­ки – вос­точ­ную. Воз­мож­но, пра­виль­нее вы­де­лять язы­ки т. н. внеш­не­го поя­са балт. ареа­ла (прус­ский и курш­ский на край­нем за­па­де, га­линд­ский и ят­вяж­ский на край­нем юге и, воз­мож­но, на вос­то­ке), про­ти­во­пос­тав­лен­ные язы­кам т. н. внутр. зо­ны (ла­тыш­ско­му и ли­тов­ско­му), сфор­ми­ро­вав­шим­ся в ре­зуль­та­те кон­вер­ген­ции близ­ко­родств. на­ре­чий в пре­де­лах ср.-век. го­су­дарств. Б. я. внеш­не­го поя­са ра­но под­верг­лись сла­ви­за­ции, це­ли­ком во­шли в со­став суб­стра­та в поль­ском и вост.-слав. язы­ках, пол­но­стью рас­тво­рив­шись в них.

Б. я. пол­нее, чем др. совр. груп­пы ин­до­ев­роп. язы­ков, со­хра­ня­ют древ­нюю ин­до­ев­роп. язы­ко­вую сис­те­му. В со­от­вет­ст­вии с од­ной из то­чек зре­ния, они – ос­та­ток древ­ней ин­до­ев­роп. ре­чи, со­хра­нив­шей­ся по­сле вы­де­ле­ния из этой се­мьи др. язы­ков. Внут­ри груп­пы древ­них ин­до­ев­роп. диа­лек­тов Б. я. тя­го­те­ют к т. н. язы­кам са­тем (тем, в ко­то­рых ин­до­ев­роп. зад­не­языч­ные па­ла­таль­ные пред­став­ле­ны в ви­де си­би­лян­тов), хо­тя в Б. я. са­те­ми­за­ция осу­ще­ст­ви­лась с наи­мень­шей пол­но­той. Осо­бен­но близ­ки Б. я. к сла­вян­ским язы­кам. Эта бли­зость объ­яс­няет­ся по-раз­но­му: при­над­леж­но­стью к од­ной груп­пе ин­до­ев­роп. диа­лек­тов, на­хо­див­ших­ся в близ­ком со­сед­ст­ве и пе­ре­жив­ших ряд об­щих про­цес­сов, про­дол­жив­ших тен­ден­ции ин­до­ев­роп. раз­ви­тия; от­но­си­тель­но позд­ним тер­ри­то­ри­аль­ным сбли­же­ни­ем но­си­те­лей балт. и слав. язы­ков, обу­сло­вив­шим их кон­вер­ген­цию, в ре­зуль­та­те ко­то­рой вы­ра­бо­та­лись мн. об­щие эле­мен­ты; на­ли­чи­ем об­ще­го бал­то-слав. язы­ка – пред­ка балт. и слав. язы­ков (наи­бо­лее рас­про­стра­нён­ная то­чка зре­ния); ис­кон­ным вхо­ж­де­ни­ем слав. язы­ков в груп­пу Б. я., из ко­то­рых они вы­де­ли­лись от­но­си­тель­но позд­но. Тес­ные ге­не­тич. свя­зи объ­е­ди­ня­ют Б. я. с древ­ни­ми ин­до­ев­роп. язы­ка­ми Бал­кан (с ил­ли­рий­ским язы­ком, фра­кий­ским язы­ком и др.).

Фо­но­ло­гич. струк­ту­ра Б. я. ха­рак­те­ри­зу­ет­ся ря­дом сле­дую­щих об­щих черт. Сис­те­ма фо­нем в ли­тов­ском и ла­тыш­ском (их чис­ло в ла­тыш­ском не­сколь­ко мень­ше, чем в ли­тов­ском) и, ви­ди­мо, в прус­ском опи­сы­ва­ет­ся об­щим на­бо­ром диф­фе­рен­ци­аль­ных при­зна­ков. Су­ще­ст­вен­ны про­ти­во­пос­тав­ле­ния па­ла­таль­ных и не­па­ла­таль­ных (ти­па k’:k, n’:n), про­стых со­глас­ных и аф­фри­кат (c, ʒ, č, ǯ), на­пря­жён­ных и не­на­пря­жён­ных (е:æ, i:i͡e, u:o); фо­не­мы f, x (а так­же c и в ли­тов­ском и ͡dʒ в ла­тыш­ском) встре­чают­ся, как пра­ви­ло, в за­им­ст­во­ва­ни­ях. Важ­но сход­ст­во в ор­га­ни­за­ции про­со­дич. уров­ня Б. я., при­том что уда­ре­ние в ли­тов. яз. сво­бод­ное, а в ла­тыш­ском ста­би­ли­зи­ро­ва­но на на­чаль­ном сло­ге. Глас­ные фо­не­мы раз­ли­ча­ют­ся по дол­го­те-крат­ко­сти. Ха­рак­тер­ны ин­то­на­ци­он­ные про­ти­во­пос­тав­ле­ния и ди­фтон­ги (ai, au, ei, ie, ui).

Для мор­фо­но­ло­гии гла­го­ла ха­рак­тер­но ко­ли­честв. и ка­честв. че­ре­до­ва­ние глас­ных, име­ни – пе­ре­дви­же­ния ак­цен­та, ме­на ин­то­на­ций и т. п. Б. я. об­ла­да­ют ис­клю­чит. бо­гат­ст­вом суф­фик­саль­но­го ин­вен­та­ря (осо­бен­но для пе­ре­да­чи умень­ши­тель­но­сти – уве­ли­чи­тель­но­сти, лас­ка­тель­но­сти – уни­чи­жи­тель­но­сти).

Для мор­фо­ло­гич. струк­ту­ры Б. я. ха­рак­тер­ны ка­те­го­рия ро­да (муж­ской и жен­ский со сле­да­ми сред­не­го, осо­бен­но в од­ном из из­вест­ных диа­лек­тов прус. яз.), чис­ла (един­ст­вен­но­го – мно­же­ст­вен­но­го; из­вест­ны при­ме­ры дв. ч.), па­де­жа (но­ми­на­тив, ге­ни­тив, да­тив, ак­ку­за­тив, ин­ст­ру­мен­та­лис, ло­ка­тив, зва­тель­ная фор­ма; влия­ние фин­ноя­зыч­но­го суб­стра­та объ­яс­ня­ет су­ще­ст­во­ва­ние в ли­тов. диа­лек­тах форм ал­ла­ти­ва, ил­ла­ти­ва, адес­си­ва), сло­жен­но­сти-не­сло­жен­но­сти (пре­ж­де все­го в при­ла­га­тель­ных – пол­ные и крат­кие фор­мы), гра­ду­аль­но­сти (3 сте­пе­ни срав­не­ния у при­ла­га­тель­ных). В скло­не­нии су­ще­ст­ви­тель­ных раз­ли­ча­ют­ся 5 ти­пов ос­нов – на -o-, -a-, -i-, -u- и на со­глас­ный. На­ря­ду с имен­ным ти­пом скло­не­ния вы­сту­па­ет и ме­сто­имен­ный тип, иг­раю­щий осо­бую роль в скло­не­нии при­ла­га­тель­ных. Для гла­го­ла су­ще­ст­вен­ны ка­те­го­рии чис­ла, ли­ца (1-е, 2-е, 3-е), вре­ме­ни (на­стоя­щее, про­шед­шее, бу­ду­щее), на­кло­не­ния (изъ­я­ви­тель­ное, ус­лов­ное, же­ла­тель­ное, по­ве­ли­тель­ное; в ла­тыш. яз. раз­ви­лись дол­жен­ст­во­ват. и пе­ре­ска­зы­ват. на­кло­не­ния, оче­вид­но под влия­ни­ем фин­ноя­зыч­но­го суб­стра­та), за­ло­га (дей­ст­ви­тель­ный, воз­врат­ный, стра­да­тель­ный). Раз­ли­чия по ви­ду и по кау­за­тив­но­сти-не­кау­за­тив­но­сти це­ле­со­об­раз­нее рас­смат­ри­вать как фак­ты сло­во­об­ра­зо­ва­ния. Раз­ные со­че­та­ния лич­ных форм вспо­мо­гат. гла­го­ла с при­ча­ст­ны­ми по­ро­ж­да­ют мно­го­об­раз­ные слож­ные ти­пы вре­мён и на­кло­не­ний.

Син­так­сич. свя­зи в балт. пред­ло­же­нии вы­ра­жа­ют­ся фор­ма­ми сло­во­из­ме­не­ния, не­са­мо­сто­ят. сло­ва­ми и при­мы­ка­ни­ем. Яд­ро пред­ло­же­ния – «имя в но­ми­на­ти­ве+гла­гол в лич­ной фор­ме». При обыч­ном по­ряд­ке слов груп­па гла­го­ла сле­ду­ет за груп­пой име­ни в но­ми­на­ти­ве; в груп­пе име­ни все па­деж­ные фор­мы сле­ду­ют за име­нем в ге­ни­ти­ве, ес­ли они свя­за­ны с ним (это пра­ви­ло осо­бен­но су­ще­ст­вен­но в свя­зи с тем, что ге­ни­тив в Б. я. спо­со­бен вы­ра­жать поч­ти все син­так­сич. от­но­ше­ния, кро­ме свой­ст­вен­ных но­ми­на­ти­ву; от­сю­да – ис­клю­чит. роль ге­ни­ти­ва в син­так­сич. транс­фор­ма­ци­ях).

Лек­си­ка ла­тыш., ли­тов. и прус. язы­ков ис­кон­но­го ин­до­ев­роп. про­ис­хо­ж­де­ния. Очень ве­ли­ка лек­сич. общ­ность Б. я. со слав. язы­ка­ми, объ­яс­няе­мая как об­щим про­ис­хо­ж­де­ни­ем и ар­ха­ич­но­стью обе­их язы­ко­вых групп, так и зна­чит. пла­стом слав. за­им­ст­во­ва­ний в Б. я. В ли­тов. яз. и осо­бен­но в ла­тыш. яз. мно­го гер­ма­низ­мов, в ла­тыш­ском (осо­бен­но по го­во­рам) зна­чи­те­лен слой за­им­ст­во­ва­ний из фин­но-угор­ских язы­ков; мн. лек­сич. ин­тер­на­цио­на­лиз­мы про­ник­ли в Б. я. не толь­ко не­по­сред­ст­вен­но, но и че­рез рус., польск. или нем. язы­ки.

Об ис­то­рии изу­че­ния Б. я. см. в стать­ях Бал­ти­сти­ка, Ла­тыш­ский язык, Ли­тов­ский язык, Прус­ский язык.