ИТАЛИ́ЙСКИЕ ЯЗЫКИ́

ИТАЛИ́ЙСКИЕ ЯЗЫКИ́, ветвь ин­до­ев­ро­пей­ских язы­ков. Бы­ли рас­про­стра­не­ны со 2-го тыс. до н. э. в Центр. и Юж. Ита­лии (см. Ита­ли­ки). Ис­чез­ли к 1 в. н. э., кро­ме ла­тин­ско­го язы­ка, раз­вив­ше­го­ся в на­род­ную ла­тынь, на ос­но­ве ко­то­рой сфор­ми­ро­ва­лись ро­ман­ские язы­ки.

В со­ста­ве И. я. тра­ди­ци­он­но вы­де­ля­ют ос­к­ско-умбр­скую и ла­ти­но-фа­ли­ск­скую груп­пы. Ос­к­ско-умбр­ская груп­па вклю­ча­ет ос­к­скую и умбр­скую под­груп­пы и юж­но­пи­цен­ский язык. К пер­вой от­но­сят­ся язы­ки са­бель­ских пле­мён – ос­к­ский, пе­лигн­ский, вес­тин­ский, мар­ру­цин­ский и др. Ве­ду­щую роль иг­рал, по-ви­ди­мо­му, диа­лект кам­пан­ских ос­ков, ле­жа­щий в ос­но­ве язы­ка ос­к­ских офиц. до­ку­мен­тов. Па­мят­ни­ки ос­к­ско­го яз. да­ти­ру­ют­ся 5 в. до н. э. – 1 в. н. э. В умбр­скую под­груп­пу вхо­дят умбр­ский яз. (па­мят­ни­ки 3–1 вв. до н. э.), воль­ск­ский, эвк­син­ский, марс­ский и др. К юж­но­пи­цен­ско­му яз. близ­ки т. н. са­бин­ский («про­то­са­бин­ский») яз. над­пи­си из Под­жо-Сом­ма­вил­лы (кон. 7 в. до н. э.) и «про­то­кам­пан­ский» яз. над­пи­сей из Но­че­ры (Но­че­ра-Су­пер­ио­ре) (сер. 6 в. до н. э.).

Из­вест­но ещё неск. язы­ков, с тру­дом под­даю­щих­ся клас­си­фи­ка­ции из-за ску­до­сти до­шед­ших до нас ма­те­риа­лов. Так, си­куль­ский яз. пред­став­лен не­сколь­ки­ми над­пи­ся­ми, не­боль­шим чис­лом глосс и оно­ма­сти­кой. О язы­ках мор­ге­тов, энот­ров, опи­ков, ав­зо­нов и др. пле­мён на­дёж­ных дан­ных нет. Не­ко­то­рые лин­гвис­ты вы­де­ля­ют си­ку­ло-ав­зо­ний­ский яз. как осо­бую груп­пу И. я., для ко­то­рой ха­рак­те­рен пе­ре­ход ин­до­ев­ро­пей­ско­го со­че­та­ния *dh>t, дру­гие свя­зы­ва­ют ав­зо­ний­ский (опи­ко-си­куль­ский) с ла­тин­ским или умбр­ским язы­ка­ми. Экс­пан­сия Ри­ма по­влек­ла за со­бой ро­ма­ни­за­цию ита­ли­ков. В 1 в. до н. э. эпи­гра­фич. па­мят­ни­ки на И. я. ис­чез­ли, од­на­ко ос­к­ский яз. ос­та­вал­ся жи­вым ещё в 1 в. н. э.

К ла­ти­но-фа­ли­ск­ской груп­пе И. я. от­но­сят­ся лат. и фа­ли­ск­ский язы­ки. Фа­ли­ск­ские тек­сты (древ­ней­шие над­пи­си – 7–6 вв. до н. э.) со­дер­жат в осн. оно­ма­сти­ку, ко­то­рая под­вер­глась силь­но­му влия­нию эт­рус­ско­го язы­ка. В от­ли­чие от ла­тин­ско­го, в фа­ли­ск­ском яз. со­хра­ни­лись не­из­мен­ны­ми глас­ные сре­дин­ных сло­гов, ряд древ­них окон­ча­ний, но мо­но­фтон­ги­за­ция ди­фтон­гов ai>e, au>o про­изош­ла рань­ше, ин­до­ев­ро­пей­ские ин­ла­ут­ные *-dh-, *-bh- пе­ре­шли в -f- (лат. -b-).

Наи­бо­лее ха­рак­тер­ные раз­ли­чия ме­ж­ду дву­мя груп­па­ми И. я.: трак­тов­ка ин­до­ев­ро­пей­ских *k^w и *g^w как qu и v в лат. яз. и р, b в ос­к­ско-умбр­ских язы­ках; в по­след­них со­хра­ня­ет­ся s пе­ред но­со­вы­ми со­нан­та­ми (ср. ос­к­ское fis­nam – лат. fa̅num), ин­до­ев­ро­пей­ские *-dh-, *-bh- от­ра­жа­ют­ся как f [ср. ос­к­ское mefiai – лат. (in)media (но в фа­ли­ск­ском f)], в груп­пах двух со­глас­ных обыч­но про­ис­хо­дит диф­фе­рен­циа­ция или про­грес­сив­ная ас­си­ми­ля­ция (-kt-> -ht-, -nd-> -nn-), то­гда как в лат. яз. – рег­рес­сив­ная ас­си­ми­ля­ция. Ос­к­ско-умбр­ские язы­ки со­хра­ня­ют ло­ка­тив; род. п. ед. ч. ос­нов на -о в них -eis при лат. -i; раз­лич­ны спо­со­бы об­ра­зо­ва­ния буд. вре­ме­ни; ос­к­ско-умбр­ским язы­кам свой­ст­вен­но упо­т­реб­ле­ние по­сле­ло­гов.

Ха­рак­тер фо­не­тич. из­ме­не­ний в И. я. сви­де­тель­ст­ву­ет о су­ще­ст­во­ва­нии в них ди­на­мич. на­чаль­но­го уда­ре­ния. В лат. яз. в ис­то­рич. вре­мя тип уда­ре­ния из­ме­нил­ся; на­дёж­ных дан­ных о по­доб­ных из­ме­не­ни­ях в дру­гих И. я. нет. На­чаль­ное ди­на­мич. уда­ре­ние по­влек­ло за со­бой син­ко­пу (вы­па­де­ние зву­ков внут­ри сло­ва) и со­кра­ще­ние глас­ных не­удар­ных сло­гов, что осо­бен­но ха­рак­тер­но для умбр­ско­го яз. Тен­ден­ция к сме­ше­нию e̅ и ĭ, ŏ и ŭ, про­явив­шая­ся в позд­ней ла­ты­ни, име­ла ме­сто и в ос­к­ско-умбр­ской вет­ви.

С фо­не­тич. точ­ки зре­ния ос­к­ский яз. наи­бо­лее кон­сер­ва­ти­вен. Это про­яв­ля­ет­ся в со­хра­не­нии во всех по­зи­ци­ях ста­рых ди­фтон­гов ai, oi, ei, ou, ко­то­рые бы­ли мо­но­фтон­ги­зо­ва­ны в лат. и умбр­ском язы­ках, в от­сут­ст­вии ро­та­циз­ма, воз­ник­ше­го в них. Со­че­та­ние kt раз­ви­ва­ет­ся в ос­к­ском и умбр­ском язы­ках в ht, но pt да­ёт в ос­к­ском яз. ft, то­гда как в умбр­ском яз. на­блю­да­ет­ся сле­дую­щая сту­пень раз­ви­тия ht; в ос­к­ском яз. от­сут­ству­ют си­би­лян­ты ти­па умбр­ских.

В мор­фо­ло­гии И. я. не­ма­ло об­ще­го. В ос­к­ско-умбр­ской груп­пе пред­став­ле­ны те же 5 скло­не­ний и 4 спря­же­ния, что и в клас­сич. ла­ты­ни, с не­зна­чит. из­ме­не­ния­ми (ес­ли от­влечь­ся от фо­не­тич. про­цес­сов). В род. п. ед. ч. ос­нов на -a̅ нор­маль­ным яв­ля­ет­ся окон­ча­ние -a̅s, ис­чез­нув­шее в лат. яз. за ис­клю­че­ни­ем несколь­ких ар­ха­из­мов (pater familia̅s). В сис­те­ме гла­го­ла раз­ли­чия от­но­сят­ся к об­ра­зо­ва­нию пер­фек­та, буд. вре­ме­ни и ин­фи­ни­ти­ва. Об­щи­ми яв­ля­ют­ся ре­ду­п­лика­ция­ и уд­ли­не­ние кор­не­во­го глас­но­го. Од­на­ко про­дук­тив­ные спо­со­бы сло­во­из­ме­не­ния сфор­ми­ро­ва­лись в ос­к­ско-умбр­ской груп­пе не­за­ви­си­мо от лат. язы­ка.

Син­так­сис ос­к­ско-умбр­ских язы­ков име­ет мно­го схо­ж­де­ний с син­так­си­сом ран­ней лат. про­зы. В них ча­ще ис­поль­зу­ют­ся без­лич­ные кон­ст­рук­ции, бо­лее ши­ро­кое упот­реб­ле­ние име­ет пар­ти­тив­ный ге­ни­тив, а так­же ге­ни­тив вре­ме­ни и ге­ни­тив от­но­ше­ния; зна­чи­тель­но ча­ще, чем в лат. яз., встре­ча­ет­ся бес­сою­зие.

Изу­че­ние лек­си­ки И. я. (кро­ме лат. яз.) за­труд­ня­ет­ся фраг­мен­тар­но­стью тек­стов. И. я. со­хра­ня­ют зна­чит. чис­ло лек­сем об­ще­ин­до­ев­ро­пей­ско­го фон­да. В то же вре­мя от­ме­че­ны сло­ва, ха­рак­тер­ные для зап. ареа­ла ин­до­ев­ро­пей­ских язы­ков (ср. лат. cano – др.-ирл. canim ‘пою’). Ряд ос­к­ско-умбр­ских лек­сем не име­ет лат. со­от­вет­ст­вий. Кон­так­ты с греч. ко­ло­ния­ми в Ита­лии соз­да­ва­ли бла­го­при­ят­ную поч­ву для лек­сич. за­им­ст­во­ва­ний. Ве­ро­ят­но, лек­си­ка И. я. по­пол­ня­лась так­же за­им­ст­во­ва­ния­ми из эт­рус­ско­го и др. до­ин­до­ев­ро­пей­ских язы­ков Ита­лии, од­на­ко из-за прак­ти­че­ски пол­ной не­из­вест­нос­ти этих язы­ков ис­сле­до­ва­ния в дан­ной об­лас­ти не­воз­мож­ны. Ос­к­ско-умбр­ские за­им­ст­во­ва­ния из лат. яз. ог­ра­ни­чи­ва­ют­ся в осн. сфе­рой адм. тер­ми­но­ло­гии.

Оп­ре­де­ляю­щи­ми в изу­че­нии И. я. в сер. 19 в. ста­ли тру­ды Т. Мом­мзе­на, Т. Ауф­рех­та и А. Кирх­го­фа (все – Гер­ма­ния). Во 2-й пол. 19 в. вы­шли ра­бо­ты М. Бреа­ля и Ф. Бю­хе­ле­ра (Гер­ма­ния) по умбр­ско­му яз., а так­же двух­том­ная ос­к­ско-умбр­ская грам­ма­ти­ка (1892–97) Р. фон План­ты (Швей­ца­рия). В по­след­ней четв. 19 в. И. В. Цве­та­ев из­дал се­рию ра­бот по ос­к­ско­му яз. В 20 в. за­мет­ную роль иг­ра­ли ис­сле­до­ва­ния итал. учё­ных В. Пи­за­ни, Дж. Де­во­то, Дж. Бон­фан­те, Ф. Ри­бец­цо и др., уде­ляв­ших мно­го вни­ма­ния изу­че­нию ос­тат­ков древ­ней­ших язы­ков Ита­лии, а так­же про­бле­мам рас­про­стра­не­ния И. я. на Апен­нин­ском п-ове, их свя­зям с др. ин­до­ев­ро­пей­ски­ми язы­ка­ми. По­доб­ным про­бле­мам по­свя­ще­ны ра­бо­ты нем. учё­ных Э. Фет­те­ра, У. Шмо­ля, А. Валь­де и др.