АФАНА́СИЙ

АФАНА́СИЙ (в миру Андрей) (не ранее 1500? – между июлем 1567 и 1575), русский церковный деятель, писатель, иконописец, митрополит Московский и всея Руси (1564–1566). О происхождении и раннем этапе жизни Андрея сведений не сохранилось. Известно лишь, что не позднее 1530 г. он уже был священником в Переславле-Залесском, служил, по-видимому, в Спасо-Преображенском соборе и пользовался покровительством крёстного отца великого князя московского (с 1547 царя) Ивана IV Васильевича Грозного – основателя и игумена переславль-залесского Данилова во имя Святой Троицы мужского монастыря Даниила. Не позднее 1547 г. Андрей, возможно, благодаря поддержке Даниила, а также связям с некоторыми служилыми родами Переславского у. (Айгустовыми и, вероятно, другими), стал протопопом Спасо-Преображенского собора, возглавив белое духовенство Переславля-Залесского. Скорее всего, во время одного из визитов в город Ивана IV Андрей познакомился с ним, поскольку протопоп организовывал встречу государя с белым духовенством города. Знакомство с царём и расположение Переславля-Залесского на территории Митрополичьей области способствовали переезду Андрея ок. 1550 г. в Москву, где он стал протопопом придворного Благовещенского собора, который по традиции являлся духовником великого князя (царя). Нельзя исключить и участие в переезде Андрея в столицу митрополита Московского и всея Руси Макария, собиравшего вокруг себя образованных книжников, способных воплощать в жизнь его масштабные литературные замыслы.

На протяжении ряда лет источники фиксируют тесное общение Андрея и его духовного сына Ивана IV: протопоп принимал участие в крещении детей царя, сопровождал его в Казанском походе 1552 г., просил его о выдаче грамот монастырям Переславля-Залесского. При дворе Андрей свёл знакомство с влиятельными лицами из царского окружения (А. Ф. Адашевым, князем А. М. Курбским и др.; во время казанского похода 1552 г. проживал в одном помещении с 1-м воеводой большого полка князем И. Ф. Мстиславским).

Ок. 1562 г. Андрей, возможно овдовев, принял постриг с именем Афанасий в близком к митрополичьей кафедре московском в честь праздника Чуда Архистратига Михаила в Хонех мужском монастыре. Занял в братии обители второе место после игумена. В период кратковременного пребывания в Чудовом монастыре Афанасий не порывал связей с царём и митрополитом. Неоднократно навещая тяжело больного митрополита Макария незадолго до его кончины (31.12.1563), Афанасий стал одним из самых близких к нему лиц; один из главных организаторов похорон митрополита.

24.2.1564 избран и 5 марта поставлен на митрополичью кафедру. С точки зрения традиций, характерных для Русской церкви периода Средневековья, его поставление было несколько неожиданным. Афанасий являлся иноком лишь ок. 2 лет, не имел опыта руководства какой-либо более или менее крупной обителью или кафедрой (большинство митрополитов в 15–16 вв. избирались из числа настоятелей монастырей или епископов, имевших за плечами десятки лет проживания в обителях). Очевидно, что карьерный взлёт Афанасия был обусловлен его близостью к царю, а также и к митрополиту Макарию, тесно связанному с иноками волоколамского Иосифова в честь Успения Пресвятой Богородицы мужского монастыря, которые играли ключевую роль в управлении Русской церковью в 1520–1560-е гг. Поставил на кафедры 4 архиереев: двух выходцев из Иосифова Волоколамского монастыря – Германа (Садырева-Полева) на Казанскую кафедру (12.3.1564), Галактиона – на Крутицкую (8.4.1565); настоятеля Троице-Сергиева монастыря Елевферия – на Суздальскую (вероятно, весна-лето 1564), настоятеля ярославского в честь Преображения Господня мужского монастыря Иосифа – на Коломенскую (18.3.1565).

По-видимому, осознавая некоторую необычность поставления на митрополичью кафедру Афанасия, светские и духовные власти приняли меры для повышения его авторитета. С этой целью незадолго до избрания и поставления Афанасия на митрополию на церковном соборе была составлена Грамота о белом клобуке (2.2.1564), которая предоставляла русскому митрополиту право носить белый клобук (ранее это право являлось исключительной привилегией новгородского архиепископа).

Во время отъезда царя в Александрову слободу зимой 1564/1565 г. Афанасий стал одним из главных организаторов делегации духовных и светских лиц, направленной к царю с просьбой вернуться в столицу. В период опричнины, пользуясь традиционным правом иерархов Русской церкви облегчать участь осуждённых, неоднократно вступался за её жертв, при этом до открытого конфликта с царём дело не доходило. Этому, с одной стороны, способствовала политическая гибкость Афанасия, неизменно подчёркивавшего свою лояльность к государю, с другой – близкие и доверительные отношения, установившиеся между ними в 1550-е – нач. 1560-х гг.

Обстоятельства ухода Афанасия с митрополичьей кафедры 19.5.1566 остаются предметом дискуссий. В качестве официальной причины летописец назвал ухудшение состояния его здоровья. Некоторые исследователи полагают, что Афанасий ушёл под давлением Ивана IV, недовольного попытками митрополита заступаться за жертв опричнины. Афанасий покинул кафедру в те дни, когда царь оставил Москву и не смог бы вернуть его. Скорее всего, весной 1566 г. здоровье уже очень пожилого по средневековым меркам митрополита (ему, вероятно, было ок. 70 лет) действительно ухудшилось. При этом он ушёл с кафедры во время работы Освященного собора – главного органа управления Русской церковью, участники которого собрались в столице не позднее апреля 1566 г. Возможно, это было связано со стремлением Афанасия не допустить дестабилизации церковного управления, т. к. находившиеся в Москве члены Освященного собора имели возможность в кратчайшие сроки избрать его преемника.

После ухода с кафедры Афанасий пребывал в московском Чудовом монастыре. В последний раз в известных источниках упомянут в июле 1567 г. Вероятно, вскоре он скончался. Это произошло не позднее 1575 г., к которому относится запись его имени в синодике, составленном в Троице-Сергиевом монастыре (Отдел рукописей Российской государственной библиотеки. Фонд 304.III. № 25. Лист 12об.).

Весьма значительным было влияние Андрея (Афанасия) на развитие русской культуры 3-й четв. 16 в. Точно установленные его автографы не сохранились; известны лишь 2 его «рукоприкладства» под официальными документами (Российский государственный архив древних актов. Фонд 135. Отделение 3. Рубрика 2. № 30, 35). Возможно, Андрей в той или иной мере был причастен к ведению летописания при митрополичьей кафедре в 1550-е гг., которое отразилось, в частности, в «Летописце начала царства». Он мог быть информатором летописца, а, возможно, и сам принимал участие в ведении некоторых погодных записей. С именем Андрея (Афанасия) связывают создание нескольких крупных литературных памятников, которые отличала присущая макарьевской эпохе стилистика. Первым его крупным сочинением стало Житие преподобного Даниила Переяславского, составленное по поручению митрополита Макария и Ивана IV ок. 1556–1562 гг. на основе воспоминаний очевидцев (в т. ч. и самого автора). Главный памятник, связываемый с именем Афанасия, – «Степенная книга», созданная, вероятно, непосредственно для Ивана IV в кон. 1550-х – нач. 1560-х гг. Также Афанасию приписывают авторство Сказания о последних днях митрополита Макария, повествующего о его болезни и кончине. Сочинение создавалось вскоре после 31.12.1563 и содержит автобиографические подробности, которые выявляют активную роль Афанасия в деле поддержания контактов между болевшим митрополитом и царём. Участие Афанасия в подготовке Лицевого свода сомнительно.

Судя по послесловию к Псалтири 1568 г., Афанасий сыграл определённую роль в организации новой типографии после отъезда из Москвы в Великое княжество Литовское (вероятно, между 29.10.1565 и маем 1566) Ивана Фёдорова и Петра Тимофеева Мстиславца.

Известно об участии Афанасия в иконописных работах. В 1555 г. совместно с митрополитом Макарием поновлял доставленную в столицу Великорецкую икону святителя Николая Чудотворца, а в июле 1567 г. принимал участие в реставрации главной святыни Русской земли – Владимирской иконы Божией Матери. С именем Афанасия связывают и организацию работ по росписи Архангельского собора Московского Кремля. В пользу данной гипотезы свидетельствуют представленные в росписи изображения русских князей с нимбами, что хорошо согласуется с выдержанными в агиографических тонах рассказами о русских государях в «Степенной книге». В литературе также отмечалось созвучие идей «Степенной книги» и иконы сер. 16 в. «Благословенно воинство Небесного Царя» из Успенского собора Московского Кремля (ныне в Государственной Третьяковской галерее).