НГАНАСА́НЫ

НГАНАСА́НЫ (самоназвание – ня; устар. – тавги, тавгийцы, тавгийские самоеды), самодийский народ в России. Численность 0,9 тыс. чел. (2010, перепись), в осн. в Таймырском (Долгано-Ненецком) районе Красноярского края (740 чел., гл. обр. посёлки Усть-Авам, Волочанка и Новая, а также город Дудинка). Говорят в осн. по-русски; ок. 120 чел. сохраняют нганасанский язык. Придерживаются традиц. культов.

Нганасанка в праздничном костюме. Фото 1961–62.

Пер­вое упо­ми­на­ние о тав­гий­цах об­нару­же­но в ясач­ной кни­ге Ман­га­зей­ско­го уезда за 1618. Пред­ки Н. – ав­то­хтон­ное на­се­ле­ние, пред­по­ло­жи­тель­но род­ст­вен­ное юка­ги­рам, в 17 в. оби­та­ли по все­му Тай­мы­ру и да­лее к вос­то­ку, вплоть до ни­зовь­ев реки Ана­бар. Позд­нее бы­ли по­тес­не­ны с за­па­да эн­ца­ми (с ко­то­ры­ми име­ли по­сто­ян­ные брач­ные свя­зи и язык ко­то­рых, по-ви­ди­мо­му, пе­ре­ня­ли) и с вос­то­ка дол­га­на­ми; в их со­став во­шли так­же вы­ход­цы с юга (эвен­ки) и вос­то­ка (юка­ги­ры). Сло­жи­лись как эт­нос во 2-й пол. 17 в. Де­ли­лись на за­пад­ных (авам­ских) и вос­точ­ных (ва­де­ев­ских) Н.

Тра­диц. куль­ту­ра ти­пич­на для на­ро­дов се­ве­ра Вост. Си­би­ри (см. в раз­де­ле На­ро­ды и язы­ки в то­ме «Рос­сия»). Пер­вона­чаль­но за­ни­ма­лись по­лу­бро­дя­чей охо­той на ди­ко­го оле­ня. К сер. 19 в. за­им­ст­во­ва­ли у нен­цев и эн­цев круп­но­та­бун­ное оле­не­вод­ст­во са­мо­дий­ско­го ти­па (вы­ве­ли осо­бую по­ро­ду оле­ня, спо­соб­но­го пе­ре­но­сить мно­го­днев­ную пур­гу) и ко­че­вой об­раз жиз­ни. Ле­том миг­ри­ро­ва­ли с оле­ня­ми на се­вер, до пред­го­рий Быр­ран­га, зи­мой – в зо­ну ле­со­тун­д­ры на юг. В кон­це ле­та и осе­нью про­мыш­ляли ди­ко­го оле­ня на пе­ре­пра­вах че­рез ре­ки ли­бо с ло­док, за­го­няя в озе­ро (спо­соб, со­хра­няв­ший­ся в нач. 20 в. ещё лишь у не­ко­то­рых групп эс­ки­мо­сов-ка­ри­бу). Ве­ли за­гон­ную охо­ту на ди­ко­го оле­ня с по­мо­щью се­тей из по­лос ко­жи, мно­го­ки­ло­мет­ро­вых ал­лей из дер­но­вых пи­ра­ми­док ле­том и шес­тов с под­ве­шен­ны­ми гу­си­ны­ми крыль­я­ми («ма­хав­ки») – зи­мой; прак­ти­ко­ва­лась и ин­ди­ви­ду­аль­ная охо­та с оле­нем-ман­щи­ком. Про­мыш­ля­ли лин­но­го гу­ся, за­ни­ма­лись ры­бо­лов­ст­вом (на оз. Тай­мыр – круг­лый год); с 17 в. раз­ви­ва­ет­ся пуш­ной про­мы­сел. Бы­ли рас­про­стра­не­ны ко­со­ко­пыль­ные нар­ты са­мо­дий­ско­го ти­па, для по­ез­док на близ­кие рас­стоя­ния ис­поль­зо­ва­ли низ­кие пря­мо­ко­пыль­ные са­ни (тур­ку); у со­се­дей по­ку­па­ли до­ща­тые или долб­лё­ные од­но­ме­ст­ные лод­ки (ра­нее де­ла­ли кар­кас­ные лод­ки, об­тя­ну­тые олень­ей ко­жей); лыж у Н. не бы­ло. Тра­диц. жи­ли­ще – чум са­мо­дий­ско­го ти­па, до рас­про­стра­не­ния оле­не­вод­ст­ва – по­лу­зем­лян­ка с ко­нич. кров­лей, кры­той ци­нов­ка­ми и свер­ху – дёр­ном или гли­ной. Оде­ж­да иден­тич­на энец­кой (тай­мыр­ский тип). Празд­нич­ную (по­гре­баль­ную) оде­ж­ду от­ли­ча­ют встав­ки крас­но­го цве­та (ис­поль­зо­вал­ся ме­ст­ный ми­нер. кра­си­тель). Вес­ной но­си­ли сол­неч­ные оч­ки с уз­ки­ми про­ре­зя­ми, в т. ч. из круп­ных мо­нет или чай­ных ло­жек, об­ши­тые ров­ду­гой и рас­ши­тые би­се­ром. Муж­чи­ны за­пле­та­ли две ко­сы, жен­щи­ны – две боль­шие и че­ты­ре ма­лень­кие свя­зан­ные ме­ж­ду со­бой ко­сич­ки; к кон­цам кос при­вя­зы­ва­ли ме­тал­лич. под­вес­ки, пу­го­ви­цы, мо­не­ты, шес­те­рён­ки от ча­сов и т. п. Осн. пи­ща – сы­рые оле­ньи мя­со, жир, внут­рен­но­сти, ве­сен­ние мо­ло­дые ро­га, ко­ст­ный мозг; из кро­ви де­ла­ли по­хлёб­ку, кос­ти вы­ва­ри­ва­ли, мя­со су­ши­ли, коп­ти­ли кол­ба­су. Ры­бу так­же ели сы­рой, вя­ли­ли и су­ши­ли. Рас­тит. пи­ща от­сут­ст­во­ва­ла.

Внутренний вид нганасанского чума. Над очагом (туй) на священном крюке (фо) висит котёл (нита). За очагом помещаются другие котлы, в одном видна голова оленя. Справа от очага сидят хозяин и две женщин...

В нач. 20 в. раз­де­ля­лись на 5 (у авам­ских Н.) и 7 (у ва­де­ев­ских Н.) пат­ри­ли­ней­ных ро­дов (де­ды­тын тан­сэ). Бы­ли за­пре­ще­ны бра­ки с род­ст­вен­ни­ка­ми до 3-го ко­ле­на. Прак­ти­ко­вал­ся со­ро­рат. Си­сте­ма тер­ми­нов род­ст­ва би­фур­ка­тив­но-ли­ней­ная со сколь­зя­щим счё­том по­ко­ле­ний и ге­не­рац. ско­сом ти­па «ома­ха». Сиб­лин­ги де­лят­ся по от­но­сит. воз­ра­сту и по по­лу. Ко­че­вые груп­пы воз­глав­ля­лись вы­бор­ны­ми ста­рей­ши­на­ми (бар­ба), обыч­но ка­ж­дая име­ла сво­его ша­ма­на (нга). В не­ко­то­рых ро­дах ша­ман­ский дар пе­ре­да­вал­ся по на­след­ст­ву, такие ша­ма­ны счи­та­лись самыми силь­ны­ми. Ша­ман­ст­во тун­гус­ско­го ти­па за­им­ст­во­ва­но у эн­цев и эвен­ков. Ша­ман имел ду­ха-по­мощ­ни­ка (дя­ма­да); об­ряд про­во­дил­ся при уча­стии по­мощ­ни­ка (ту­оп­ту­си) и ау­ди­то­рии, вто­ря­щих ша­ма­ну, со­про­во­ж­дал­ся зву­ка­ми буб­на (хень­дир) с ко­ло­туш­кой (хе­таа), по­со­ха (чи­ре) с де­рев. па­лоч­кой (хо­сихуа), под­ве­сок-по­гре­му­шек на кос­тю­ме (ка­хя, хе). Ве­ри­ли в ду­хов бо­лез­ней (ко­ча). Су­ще­ст­во­ва­ли пред­став­ле­ния о соз­да­те­ле все­лен­ной Ни­лы­ты нгуо. Ша­ма­ны про­во­ди­ли празд­ник Чис­то­го чу­ма (Ма­ду­ся), от­ме­чаю­щий окон­ча­ние по­ляр­ной но­чи; с вы­па­де­ни­ем пер­во­го сне­га уст­раи­ва­ли об­ря­ды, по­свя­щён­ные Ма­те­ри под­зем­но­го льда. В свя­зи с го­не­ния­ми на слу­жи­те­лей куль­та в сов. пе­ри­од ша­ман­ст­во у Н. ото­шло на пе­ри­фе­рию об­ря­до­вой жиз­ни и воз­ро­ди­лись ав­то­хтон­ные куль­ты бо­гинь-ма­те­рей – соз­да­тель­ниц все­го су­ще­го (ня­мы), ко­то­рым ро­до­вые ста­рей­ши­ны при­но­си­ли в жерт­ву оле­ней в свя­зи с на­ча­лом се­зон­ных про­мы­слов. Ня­мы был по­свя­щён празд­ник лет­не­го солн­це­стоя­ния (Аны ’о-дя­лы – Боль­шой день), ко­то­рый про­во­ди­ли ува­жае­мые по­жи­лые жен­щи­ны. В свя­зи с ос­во­бо­ж­де­ни­ем рек ото льда уст­раи­ва­ли об­ря­ды, по­свя­щён­ные Ма­те­ри-во­де; Ма­те­ри-зем­ле (Моу-ня­мы), пред­став­ляв­шей­ся в ви­де ог­ром­ного оле­ня, по­свя­ща­лись про­мы­сло­вые куль­ты. Культ Ма­те­ри-ог­ня был свя­зан с куль­том до­маш­не­го оча­га, к ко­то­ро­му муж­чи­нам бы­ло за­пре­ще­но при­ка­сать­ся, а так­же во­об­ще раз­жи­гать огонь (ка­ж­дый Н. но­сил на гру­ди обе­рег в ви­де ме­шоч­ка, на­пол­нен­но­го зо­лой род­но­го оча­га). С куль­том оча­га и Ма­те­ри-солн­ца ас­со­ции­ро­вал­ся до­маш­ний идол в ви­де круг­ло­го брон­зо­во­го зер­ка­ла (дя­лы-кой­ка – идол дня), ко­то­рый мож­но бы­ло най­ти вес­ной в тун­д­ре бла­го­да­ря свер­ка­нию; для то­го что­бы его взять, тре­бо­ва­лось на­деть спе­ци­аль­ные оч­ки и ру­ка­ви­цы и при­нес­ти в жерт­ву оле­ня. По­кой­ни­ка ос­тав­ля­ли в тун­д­ре на его нар­те, обёр­ну­тым в шку­ры, с ним ос­тав­ля­ли все пред­ме­ты, ко­то­рые он сде­лал при жиз­ни, над ним воз­во­ди­ли ша­лаш. Счи­та­лось, что умер­ший ухо­дил в мир Ма­те­ри под­зем­но­го льда, а его не­чис­тая по­ло­ви­на ос­та­ва­лась на мо­ги­ле в ви­де од­но­но­го­го, од­но­ру­ко­го и од­но­гла­зо­го, опас­но­го для жи­вых, де­мо­на (ба­ру­си). Ма­лень­ких де­тей Н. хо­ро­ни­ли в де­рев. гро­би­ках в раз­вил­ках де­ревь­ев: счи­та­лось, что их ду­ши дос­та­точ­но лег­ки, что­бы взле­теть к Ма­те­ри-солн­цу и по­том сно­ва воз­ро­дить­ся сре­ди лю­дей. Хри­сти­ан­ст­ва Н. не зна­ли, по­это­му с воз­ник­но­ве­ни­ем по­сел­ко­вых клад­бищ нга­на­сан­ские мо­ги­лы обо­зна­ча­ют­ся вко­пан­ны­ми в зем­лю пал­ка­ми.

Су­ще­ст­ву­ют ми­фы о воз­ник­но­ве­нии ми­ра, че­ло­ве­ка и отд. эле­мен­тов куль­ту­ры Н., ис­то­рич. пре­да­ния (дю­ры­мы, букв. – вес­ти); пе­ре­ня­тые у нен­цев бо­га­тыр­ские эпич. по­ве­ст­во­ва­ния (си­та­бы) сме­шан­ной пе­сен­но-про­за­ич. фор­мы; у рус­ских бы­ли за­им­ст­во­ва­ны и пе­ре­ра­бо­та­ны вол­шеб­ные сказ­ки. Пе­сен­ный фольк­лор вклю­ча­ет: лич­ные пес­ни (нго­на­на ба­лы; на­пев да­ёт­ся че­ло­ве­ку в дет­ст­ве ро­ди­те­ля­ми, а текст им­про­ви­зи­ру­ет­ся по об­стоя­тель­ст­вам), «пья­ные» пес­ни (хо­ан­гку­туо ба­лы), дет­ские пес­ни (нюо ба­лы), уни­каль­ный жанр ино­ска­за­тель­ных пе­сен уха­жи­ва­ния (кэйн­гэр­ся); ко­лы­бель­ные ука­чи­ва­ния (нюо лян­дыр­сиб­ся ба­лы) ис­пол­ня­ют­ся на ти­по­вые на­пе­вы с ис­поль­зо­ва­ни­ем спец. тем­бро­арти­ку­ля­ци­он­ных приё­мов. К ша­ман­ско­му ре­пер­туа­ру от­но­сят­ся ша­ман­ские пес­ни (нга­за ба­лы), пес­ни ша­ман­ско­го кам­ла­ния – пол­но­го (нга­та­за­чиа ба­лы) и со­кра­щён­но­го (мо­ню­та­чиа ба­лы). Тан­цы пре­им. кру­го­вые, сре­ди них – уни­каль­ный мед­ве­жий та­нец (бе­тыр­ся) с т. н. гор­ло­хри­пе­ни­ем (зву­ко­из­вле­че­ние на вдох и на вы­дох), изо­бра­жаю­щим «го­лос мед­ве­дя». На уров­не сти­ли­сти­ки ха­рак­тер­но про­ти­во­пос­тав­ле­ние об­ря­до­вых (8-сло­го­вой стих) и не­об­ря­до­вых (6-сло­го­вой стих) пе­сен­ных жан­ров; ин­то­ни­ро­ва­ние в раз­ных жан­рах от­ли­ча­ет­ся, но в це­лом от­но­сит­ся к ран­не­фольк­лор­но­му ти­пу. Важ­ную роль иг­ра­ют спе­ци­фич. приё­мы тем­бро­ар­ти­ку­ля­ции. Муз. ин­ст­ру­мен­ты (необрядовые): му­зы­каль­ный лук (кэйн­гин­туо дин­та), сви­ст­ки, жуж­жал­ки (гу­дел­ки), идио­фо­ны в ви­де ут­ва­ри, по­гре­муш­ки, зве­ня­щие под­вес­ки на жен­ской и дет­ской оде­ж­де.

В 1950-е гг. нга­на­сан­ские хо­зяй­ст­ва бы­ли сли­ты с дол­ган­ски­ми и воз­ник­ли совр. сме­шан­ные по­сёл­ки. Оле­не­вод­ство Н. при раз­рос­ших­ся ста­дах ди­ко­го оле­ня (про­мы­сел ко­то­ро­го за­пре­щён с 1930-х гг.), уво­див­ше­го с со­бой до­маш­них оле­ней, при­шло в упа­док, и с.-х. ад­ми­ни­ст­ра­ция Тай­мы­ра от­ка­за­лась от оле­не­вод­ст­ва. В 1960-е гг. Н. вме­сте с дол­га­на­ми за­ни­ма­лись пром. от­стре­лом ди­ко­го оле­ня. С 1980-х гг. боль­шин­ст­во Н. бы­ло вы­ну­ж­де­но пе­ре­се­лить­ся в совр. по­сёл­ки или в Ду­дин­ку. Вклю­че­ны в спи­сок ко­рен­ных ма­ло­чис­лен­ных на­ро­дов Се­ве­ра, Си­би­ри и Даль­не­го Во­сто­ка.