КАРЕ́ЛЫ

КАРЕ́ЛЫ (самоназвания – карьяла, карьялайнен; сохраняются локальные самоназвания ливгилайне, ливвикёй и лююдиляйнен, лююдикой), прибалтийско-финский народ в России, коренное население Карелии. Численность 60,8 тыс. чел. (2010, перепись), из них в Карелии 45,6 тыс. чел., Тверской обл. – 7,4 тыс.чел. (тверские карелы); живут также в Мурманской обл. (1,4 тыс.чел.), Санкт-Петербурге (1,4 тыс. чел.), Ленинградской (1,3 тыс. чел.), Вологодской, Архангельской, Новгородской обл. и др. Живут также на востоке Финляндии (15 тыс. чел. – 2010, оценка; в Финляндии к К. относят православное население), в Эстонии, Латвии, Белоруссии, на Украине, в Казахстане. Говорят в осн. по-русски, ок. 30% (преим. в сёлах) сохраняют также карельский язык. Верующие – православные.

«Олонецкая люлька» (по Р. Ф. Тароевой).

В фор­ми­ро­ва­нии К. участ­во­ва­ли древ­ние ко­ре­ла и весь; по ме­ре про­дви­же­ния на се­вер они от­те­сня­ли са­амов; у ча­сти сев. К. со­хра­ня­ют­ся чер­ты ла­по­но­ид­но­сти. По­сле при­со­е­ди­не­ния Ко­рель­ской зем­ли к Нов­го­род­ской зем­ле (12 в.) эта тер­ри­то­рия ста­ла за­се­лять­ся так­же рус­ски­ми. С кон. 1940-х – нач. 1950-х гг. рус. им­ми­гра­ция в Ка­ре­лию рез­ко уси­ли­лась, и к 1959 ос­та­лось лишь 3 сель­ских рай­она с пре­им. ка­рел. на­се­ле­ни­ем (Оло­нец­кий, Ка­ле­валь­ский и Пря­жин­ский). В 2002 боль­шин­ст­во (54,4%) К. жи­ли в го­ро­дах. С 1920-х гг. (с пе­ре­рывом в 1938–40, ко­гда официальным язы­ком в Ка­ре­лии был объ­яв­лен ка­рел. яз.) на­са­ж­да­лась пись­мен­ность на рус. и фин. язы­ках.

Карельская печь: 1 – с голбцом-каржиной (деревня Петров Наволок, Медвежьегорский район); 2 – с очагом-пииси (деревня Зашеек, Лоухский район) (по Р. Ф. Тароевой).

Тра­диц. куль­ту­ра ти­пич­на для на­ро­дов лес­ной зо­ны Се­ве­ро-За­па­да Рос­сии (см. раздел Традиционная культура народов России в томе «Россия»). Осн. традиц. за­ня­тие – под­сеч­но-ог­не­вое зем­ле­де­лие, с 18 в. рас­про­стра­ни­лось трёх­по­лье. Древ­ней­шей куль­ту­рой был яч­мень, с 16 в. пре­об­ла­да­ла рожь. На юге сея­ли пше­ни­цу. Раз­во­ди­ли ко­ров, ло­ша­дей ме­ст­ной низ­ко­рос­лой по­ро­ды, гру­бо­шёр­ст­ных овец, на юге – сви­ней (мя­со шло гл. обр. на про­да­жу); на се­ве­ре за­им­ст­во­ва­ли у саа­мов оле­не­вод­ст­во. Бы­ли раз­ви­ты охо­та и ры­бо­лов­ст­во, пуш­ной и лес­ные про­мыс­лы, вы­плав­ка (из ме­ст­ной бо­лот­ной ру­ды) и об­ра­бот­ка же­ле­за (Оло­нец­кий по­гост по­став­лял же­ле­зо по все­му Рус. Се­ве­ру и вплоть до Мо­ск­вы; на ос­но­ве это­го про­из-ва здесь в нач. 18 в. соз­да­ны Оло­нец­кие гор­ные за­во­ды), об­ра­бот­ка ме­ди и се­реб­ра. С 18 в. рас­про­стра­ни­лись от­ход­ни­че­ст­во, ра­бо­та по за­го­тов­ке и спла­ву ле­са. Из средств пе­ре­дви­же­ния ха­рак­тер­ны лы­жи (в т. ч. под­ши­тые; по бо­ло­там хо­ди­ли на сту­па­тель­ных лы­жах), во­ло­ку­ши (во­ло­ка), кон­ные но­сил­ки («оло­нец­кая люль­ка»), са­ни (ре­ги; в т. ч. лет­ние са­ни – ка­ся­ре­ги); сев. К. за­им­ство­ва­ли у саа­мов ке­ре­жу в олень­ей уп­ряж­ке. Для во­сточ­ной и осо­бен­но сев. Ка­ре­лии ха­рак­тер­ны ма­ло­двор­ные (до 3 дво­ров) де­рев­ни, с 19 в. – ху­то­ра. Жи­ли­ще – из­ба се­вер­но­рус­ско­го ти­па на вы­со­ком под­кле­те с кры­тым дво­ром (пре­об­ла­да­ла од­но­ряд­ная и гла­го­ле­об­раз­ная связь, у лив­ви­ков – связь «ох­ва­том»); со­сто­ит из из­бы (пер­тти, пер­ти, перт), се­ней (син­чо) и кле­ти (айт­та, айтт). У лив­ви­ков и лю­ди­ков из­бы укра­ша­лись бо­га­той резь­бой, на се­ве­ро-за­па­де об­ши­ва­лись тё­сом. Пла­ни­ров­ка из­бы за­пад­но- и се­вер­но­рус­ско­го ти­пов, что свя­зы­ва­ют с нов­го­род­ским и мо­с­ков­ским по­то­ка­ми рус. ко­ло­ни­за­ции. Ха­рак­тер­на рус. печь с голб­цом (кар­жи­на, кар­жин, ко­зи­но); на се­ве­ре бы­ла из­вест­на печь с от­кры­тым оча­гом (пии­си, пии­зи) в уг­лу. Ут­варь – де­та­ли ткац­ких стан­ков, лы­жи, ру­ко­яти граб­лей и осо­бен­но прял­ки – ук­ра­ша­лась резь­бой; се­ве­ро- и сред­не­ка­рель­ские прял­ки име­ли ло­па­то­об­раз­ную ло­пасть и гео­мет­ри­че­скую, в осн. трёх­гран­но-вы­ем­ча­тую, резь­бу, юж­но­ка­рель­ские – уз­кую стре­ло­вид­ную ло­пасть и ли­ней­ный ор­на­мент кон­тур­ной резь­бой. Во 2-й пол. 19 в. в по­гра­нич­ных с рус­ски­ми рай­онах рас­про­стра­ни­лась рос­пись по де­ре­ву (в осн. на ры­нок).

Оде­ж­да близ­ка к рус­ской. Муж­чи­ны но­си­ли шта­ны и ту­ни­ко­об­раз­ную ру­ба­ху (пай­да, пай­ду, пайд) ти­па ко­со­во­рот­ки или с пря­мым раз­ре­зом; в 19 в. рас­про­стра­ни­лись ру­ба­хи с от­лож­ным во­рот­ником. Жен­ская ру­ба­ха (ряч­чи­на, ряч­чин) нов­го­род­ско­го (с от­рез­ным вер­хом) и мо­с­ков­ского (с пря­мы­ми по­ли­ка­ми) ти­пов. В древ­но­сти, по-ви­ди­мо­му, ру­ба­ху но­си­ли с юб­кой на лям­ке (хур­стут). В 16 в. по­яв­ля­ет­ся ко­со­клин­ный са­ра­фан с ши­ро­ки­ми (фе­ре­зи) или уз­ки­ми (кош­то, кос­то) прой­ма­ми; со 2-й пол. 19 в. – пря­мой са­ра­фан на уз­ких лям­ках (са­раф­фа­на, фе­ре­зи, си­ич­ча, крас­си­ка, ку­мак­ка). Жен­ский го­лов­ной убор ти­па ки­ки (со­рок­ка, со­рокк, со­рок­ку), с сер. 19 в. – по­вой­ник (лак­ки, чер­чу, чер­че, по­вой­ни­екк, по­вой­ни­ек­ку).

Южнокарельская вышивка кон. 19 – нач. 20 вв.: 1, 2 – Пудожье. Музей изобразительных искусств Республики Карелия (Петрозаводск); 3 – Заонежье.

На се­ве­ре Ка­ре­лии ру­ба­ха ор­на­мен­ти­ро­ва­лась вы­шив­кой (ко­сым стеж­ком, на­бо­ром, гла­дью; крас­ным, жёл­тым, си­ним, чёр­ным цве­том; ха­рак­тер­ны мел­кие гео­мет­рич. мо­ти­вы) по по­до­лу, во­ро­ту и осо­бен­но в пле­че­вой час­ти; ру­ка­ва ук­ра­ша­лись ку­ма­чо­вы­ми по­ло­са­ми. У центр. и юж. К. ру­ба­ха ук­ра­ша­лась толь­ко по по­до­лу (вы­шив­кой кре­стом, крас­ным цве­том, круп­ны­ми фи­гу­ра­ми: для кос­тю­ма лив­ви­ков и лю­ди­ков ха­рак­те­рен ме­андр, для К. Се­го­зе­рья – 4-ле­пе­ст­ко­вая ро­зет­ка, 8-ко­неч­ная звез­да, ромб с крюч­ка­ми). На юге в вы­шив­ке по­ло­те­нец, ска­тер­тей, под­зо­ров (крас­ным и бе­лым цве­том), а так­же ру­бах ис­поль­зо­ва­лись и изо­бра­зит. мо­ти­вы: дре­во, жен­ская фи­гу­ра, пти­цы, конь со всад­ни­ком. В юж. и ср. Ка­ре­лии бы­ло раз­ви­то так­же узор­ное тка­че­ст­во – бра­ное, в Се­го­зе­рье и При­ла­до­жье – так­же за­клад­ное и ажур­ное.

Карелка из деревни Лазарево (Медвежьегорский район).Фото А. П. Косменко. 1971.

Си­сте­ма тер­ми­нов род­ст­ва ли­ней­но­го ти­па; сиб­лин­ги де­лят­ся по от­но­си­тель­но­му воз­ра­сту и по­лу, при­чём млад­шие сиб­лин­ги зо­вут­ся толь­ко по лич­но­му име­ни. Боль­шое ко­ли­чест­во рус. за­им­ст­во­ва­ний в лек­си­ке род­ст­ва. Раз­ли­ча­лись сев. (хи­ят) и юж. (сву­адь­бу) ва­ри­ан­ты сва­деб­но­го об­ря­да: сев. ва­ри­ант от­ли­чал­ся ар­хаич. осо­бен­но­стя­ми, юж­ный был во мно­гом схо­ден с рус­ским. Так, на се­ве­ре пред­ста­ви­те­ля­ми же­ни­ха вы­сту­па­ли кол­дун (пать­ваш­ка) и его по­мощ­ни­ца (шуа­ян­най­ни), на юге – друж­ки; на юге сва­деб­ные при­чи­та­ния бы­ли близ­ки к рус­ским, час­то ис­пол­ня­лись на рус. яз. Уст­раи­ва­ли брат­чи­ны с жерт­во­при­но­ше­ни­ем бы­ка, ба­ра­на и т. п. В ср. Ка­ре­лии в на­ча­ле но­яб­ря (в не­де­лю по­сле Дмит­ри­ев­ской суб­бо­ты) про­во­ди­ли об­ряд Кег­ри (Кек­ри) с по­ми­наль­ны­ми ри­туа­ла­ми, ря­же­ни­ем и др.

Уст­ное твор­че­ст­во. Ос­но­ву муз.-по­этич. тра­ди­ции со­став­ля­ют ру­ни­че­ские пес­ни с вось­ми­слож­ным «ка­ле­валь­ским» сти­хом: эпич., ли­ро-эпич., ли­рич., сва­деб­ные пес­ни, бал­ла­ды, за­кли­на­ния и за­го­во­ры. Ха­рак­тер­но мно­го­крат­ное по­вто­ре­ние ко­рот­ко­го на­пе­ва (сил­ла­бич. ти­па), со­от­вет­ст­вую­ще­го од­ной или двум вось­ми­слож­ным стро­кам сти­ха; ла­до­вая ос­но­ва – диа­то­ни­ка с квин­то­вой опо­рой. На­пе­вы и тек­сты не за­кре­п­ле­ны. Ис­пол­ни­тель­ская тра­ди­ция – соль­ная од­но­го­лос­ная, со­хра­ни­лись све­де­ния о со­про­во­ж­де­нии эпич. пе­сен иг­рой на кан­те­ле (осн. муз. ин­ст­ру­мент К., со­хра­ня­ет своё зна­че­ние в тан­це­валь­ной му­зы­ке). Пес­ни ар­хаи­че­ско­го слоя (эпич., ли­ро-эпич., за­кли­на­ния и за­го­во­ры) бы­то­ва­ли до кон. 20 в. у сев. К. (центр тра­ди­ции – Ка­ле­валь­ский р-н Ка­ре­лии; за­пи­сан­ные здесь Э. Лён­нро­том от кре­сть­я­ни­на Ар­хи­па Пер­тту­не­на ру­ны со­ста­ви­ли ос­но­ву эпо­са «Ка­ле­ва­ла»). Наи­бо­лее ус­той­чи­вые эпич. сю­же­ты: Вяй­ня­мёй­нен и де­ва-ло­сось, Вяй­ня­мёй­нен де­ла­ет кан­те­ле, по­езд­ки Лем­мин­кяй­не­на в По­хъё­лу и др. За­го­во­ры и за­кли­на­ния про­дол­жа­ют ис­поль­зо­вать­ся в бы­ту, при­чи­та­ния (сва­деб­ные, по­хо­рон­ные, рек­рут­ские, «на слу­чай») ис­пол­ня­ют­ся толь­ко жен­щи­на­ми. От­ли­ча­ют­ся раз­ви­то­стью ме­та­фо­рич. язы­ка, обу­слов­лен­но­го та­буи­ро­ва­ни­ем отд. имён и реа­лий. У сев. К. в про­шлом суще­ст­во­ва­ли пес­ни-им­про­ви­за­ции ёй­ги (йой­ку; близ­ки са­ам­ским). Позд­ний слой муз.-по­этич. фольк­ло­ра вклю­ча­ет не­при­уро­чен­ные ли­рич. пес­ни (в т. ч. фин­ские и рус­ские), час­туш­ки (ис­пол­ня­ют­ся на ка­рел. и рус. язы­ках), пии­ри­лейк­ки (кру­го­вой та­нец-иг­ра с пе­ни­ем); для них ха­рак­тер­ны квад­рат­ность, 2- или 3-доль­ный метр, риф­мо­ван­ный стих, ма­жор­но-ми­нор­ная то­наль­ность. Сре­ди ска­зок у К. пре­об­ла­да­ют вол­шеб­ные, осо­бен­но о «не­вин­но го­ни­мых» (но­си­тель зла в них – Сюо­я­тар, а по­мощ­ни­ца и со­вет­чи­ца ге­роя – «ста­рая вдо­ва»), из­вест­ны пре­да­ния (та­ри­нат: ге­неа­ло­гич., о бо­га­ты­рях, кла­дах, за­се­ле­нии края и др.), ле­ген­ды, бы­лич­ки, по­сло­ви­цы и по­го­вор­ки, за­гад­ки.