АНДРЕ́Й РУБЛЁВ

АНДРЕ́Й РУБЛЁВ (? – ок. 1430, Ан­д­ро­ни­ков мон. в Мо­ск­ве), др.-рус. жи­во­пи­сец; пре­по­доб­ный (ка­но­ни­зи­ро­ван в 1988). Ис­то­рич. све­де­ний об А. Р. и его иск-ве со­хра­ни­лось ма­ло; ни­че­го не из­вест­но о вре­ме­ни и мес­те его ро­ж­де­ния (пред­по­ло­жи­тель­но ро­дил­ся не позд­нее 1370). Пер­вое упо­ми­на­ние о нём со­дер­жит­ся в Тро­иц­кой ле­то­пи­си (1412–16) и от­но­сит­ся к 1405: А. Р. рас­пи­сы­вал (в это по­ня­тие мог­ли вхо­дить и на­стен­ная жи­во­пись, и ико­ны) Бла­го­ве­щен­ский со­бор Мос­ков­ско­го Крем­ля вме­сте со стар­цем Про­хо­ром с Го­род­ца и Фео­фа­ном Гре­ком. А. Р. на­зван «чер­не­цом» (мо­на­хом), по­след­ним в пе­реч­не имён (т. е. он был млад­шим). Ве­ро­ят­но, по­стри­жен в Ан­д­ро­ни­ко­вом мон. в Мо­ск­ве не­за­дол­го до 1405. В 1408 (по той же ле­то­пи­си) рас­пи­сы­вал вме­сте с Да­нии­лом Чёр­ным Ус­пен­ский со­бор 12 в. во Вла­ди­ми­ре; А. Р. на­зван вто­рым по­сле Да­нии­ла, что мо­жет оз­на­чать от­но­ше­ние мас­те­ра и уче­ни­ка [в «От­ве­ща­нии...» Ио­си­фа Во­лоц­ко­го (кон. 15 в.) учи­те­лем А. Р. так­же на­зван Да­ни­ил]. Ме­ж­ду 1425 и 1428 оба мас­те­ра рас­пи­сы­ва­ли (фре­ски и ико­но­стас, по за­ка­зу игу­ме­на Ни­ко­на) по­стро­ен­ную в 1423–24 Тро­иц­кую ц. в Тро­иц­ком мон. (ны­не – Тро­иц­кий со­бор Тро­и­це-Сер­гие­вой лав­ры; сви­де­тель­ст­во об этих ра­бо­тах – «Жи­тие Ни­ко­на» и «Жи­тие Сер­гия Ра­до­неж­ско­го» Па­хо­мия Сер­ба, 1440–50-е гг.; здесь А. Р. опять на­зван вто­рым). По­сле это­го ху­дож­ни­ки воз­вра­ща­ют­ся в Ан­д­ро­ни­ков мон., где А. Р. (уже без Да­нии­ла) ис­пол­ня­ет свою по­след­нюю ра­бо­ту – рос­пись ц. Спа­са Не­ру­ко­твор­но­го (по­строе­на в 1420-е гг.). Све­де­ния о кон­чи­не А. Р. в Ан­д­ро­ни­ко­вом мон. со­дер­жат­ся в 3-й ред. «Жи­тия Сер­гия Ра­до­неж­ско­го» Па­хо­мия Сер­ба (ок. 1442); здесь же он был по­гре­бён (под­твер­жда­ет­ся ис­точ­ни­ком нач. 19 в.).

Со­хра­нив­ших­ся про­из­ве­де­ний А. Р., из­вест­ных по ис­точ­ни­кам, ма­ло: фре­ски в Ус­пен­ском со­бо­ре во Вла­ди­ми­ре и зна­ме­ни­тая ико­на «Трои­ца» из ико­но­ста­са Тро­иц­ко­го со­бо­ра Тро­ице-Сер­ги­евой лав­ры (ны­не в ГТГ), ко­то­рая мог­ла быть соз­да­на ли­бо ок. 1410 для пер­во­на­чаль­но де­ре­вян­ной Тро­иц­кой ц., ли­бо в 1425–28. Бо­лее ве­ро­ят­ной пред­став­ля­ет­ся по­след­няя да­та: стиль «Трои­цы» аде­к­ва­тен сти­лю ви­зант. жи­во­пи­си 2-й четв. 15 в.; в де­рев. церк­ви ок. 1410 бы­ла пред­по­ло­жи­тель­но дру­гая ико­на «Трои­цы» (воз­мож­но, та, что сей­час на­хо­дит­ся в Му­зее Сер­гие­ва По­са­да); на­ко­нец, столь дра­го­цен­ная ико­на, ско­рее все­го, бы­ла соз­да­на для но­во­го боль­шо­го бе­ло­ка­мен­но­го хра­ма, чем для скром­но­го де­ре­вян­но­го.

Андрей Рублёв (?). «Архангел Михаил». Икона из Звенигородского чина. Ок. 1400. Третьяковская галерея (Москва).

Дру­гие про­из­ве­де­ния, упо­ми­нае­мые ис­точ­ни­ка­ми, не дош­ли до нас ли­бо при­над­ле­жат не са­мо­му А. Р., а, ве­ро­ят­но, уче­ни­кам или чле­нам ар­те­ли, воз­глав­ляе­мой Да­нии­лом и А. Р. Не со­хра­ни­лись фре­ски и ико­ны в Бла­го­ве­щен­ском со­бо­ре Мос­ков­ско­го Крем­ля (1405) – фре­ски ис­чез­ли с пе­ре­строй­кой со­бо­ра в 1416; ико­но­стас сго­рел во вре­мя по­жа­ра 1547. Семь икон су­ще­ст­вую­ще­го ны­не ико­но­ста­са (ле­вая груп­па празд­нич­но­го ря­да) ра­нее счи­та­ли, а не­ко­торые ис­сле­до­ва­те­ли и сей­час счи­та­ют на­пи­сан­ны­ми А. Р. В 1635 бы­ли сби­ты так­же фре­ски в Тро­иц­ком со­бо­ре Тро­иц­ко­го мон.; от рос­пи­сей ц. Спа­са Не­ру­ко­твор­но­го в Ан­д­ро­ни­ко­вом мон. ос­та­лись лишь фраг­мен­ты ор­на­мен­та.

А. Р. при­пи­сы­ва­ют ряд про­из­ве­де­ний, об ав­тор­ст­ве ко­то­рых нет ис­то­рич. сви­де­тельств: об­на­ру­жен­ный в 1918 т. н. Зве­ни­го­род­ский чин (три ико­ны – «Спас», «Ар­хан­гел Ми­ха­ил» и «Апостол Па­вел» из деи­сус­но­го ря­да, со­сто­яв­ше­го по мень­шей ме­ре из се­ми икон, ок. 1400, все – в ГТГ); ми­ниа­тю­ры и ини­циа­лы Еван­гелия Хит­ро­во (нач. 15 в., РГБ); ико­на «Бо­го­ма­терь Уми­ле­ние» из Ус­пен­ско­го со­бо­ра во Вла­ди­ми­ре (ок. 1408, Вла­ди­ми­ро-Суз­даль­ский ис­то­ри­ко-ху­дож. и ар­хит. му­зей-за­по­вед­ник); неск. икон из деи­сус­но­го ря­да (ГТГ, ГРМ) и од­на ико­на («Воз­не­се­ние», ок. 1408, ГТГ) из празд­нич­но­го ря­да ико­но­ста­са это­го со­бо­ра; фраг­мен­ты фре­сок на ал­тар­ных стол­пах Ус­пен­ско­го со­бо­ра на Го­род­ке в Зве­ни­го­ро­де (ок. 1400; из 4 ком­по­зи­ций ра­бо­та­ми А. Р. счи­та­ют­ся изо­бра­же­ния Фло­ра и Лав­ра); фраг­мен­ты фре­сок на ал­тар­ной пре­гра­де Ро­ж­де­ст­вен­ско­го со­бо­ра в Сав­ви­но-Сто­ро­жев­ском мон. близ Зве­ни­го­ро­да (1415–20?; ав­тор­ст­во А. Р. счи­та­ет­ся про­бле­ма­тич­ным); неск. икон из деи­сус­но­го и празд­нич­но­го ря­дов Тро­иц­ко­го со­бо­ра Тро­ице-Сер­гие­вой лав­ры (ок. 1425–28).

Андрей Рублёв. «Страшный суд». Фрагмент фрески Успенского собораво Владимире. 1408.

Мн. ра­бо­ты А. Р. осу­ще­ст­в­лял совм. с др. мас­те­ра­ми (как это бы­ло при­ня­то в Сред­не­ве­ко­вье), по­это­му вста­ёт про­бле­ма вы­де­ле­ния тво­ре­ний А. Р. из кол­лек­тив­но­го ан­самб­ля. Во фре­сках Ус­пен­ско­го со­бо­ра во Вла­ди­ми­ре обыч­но раз­ли­ча­ют ра­бо­ты А. Р. и Да­нии­ла. Со­хра­нив­шие­ся рос­пи­си – это ос­тат­ки ог­ром­ной ком­по­зи­ции «Страш­но­го су­да» на сво­дах не­фов и на при­ле­гаю­щих к ним стол­пах, а так­же фраг­мен­ты фре­сок под сво­да­ми на ал­тар­ных стол­пах и в жерт­вен­ни­ке. При­ня­то счи­тать, что «Страш­ный суд» соз­да­ли оба мас­те­ра: рос­пи­си зап. сво­дов центр. не­фа вы­пол­нил А. Р., а юж. не­фа – Да­ни­ил; од­на­ко та­кое раз­де­ле­ние ра­бот А. Р. и Да­нии­ла не бес­спор­но – сход­ст­во ти­пов, сти­ля и всех приё­мов пись­ма во фре­сках го­раз­до силь­нее, чем не­боль­шие раз­ли­чия ме­ж­ду ни­ми, ко­то­рые мо­гут за­ви­сеть от не­оди­на­ко­вой их со­хран­но­сти. Кро­ме то­го, со­хра­нив­шие­ся рос­пи­си – это фраг­мен­ты еди­ной сце­ны, и ес­те­ст­вен­но пред­по­ло­жить, что всю ком­по­зи­цию це­ли­ком ис­пол­нил один мас­тер. Воз­мож­но, что фраг­мен­ты фре­сок в жерт­вен­нике, не­сколь­ко от­ли­чаю­щие­ся по ху­дож. приё­мам от ком­по­зи­ции «Страш­но­го су­да», при­над­ле­жат Да­нии­лу; ему, как стар­ше­му мас­те­ру, мог­ла быть по­ру­че­на и рос­пись ал­та­ря.

А. Р., с его безу­преч­ным чув­ст­вом ком­по­зи­ции, рит­ма, от­дель­ной фор­мы, пла­сти­ки и про­пор­ций, вос­при­нял клас­сич. тра­ди­ции ви­зант. иск-ва, ко­то­рое он мог знать по ра­бо­там греч. мас­те­ров, при­везён­ным или ис­пол­нен­ным в Мо­ск­ве, а так­же по тво­ре­ни­ям Фео­фа­на Гре­ка моск. пе­рио­да. Дру­гой столь же важный ис­ток фор­ми­ро­ва­ния иск-ва А. Р. – ико­ны 2-й пол. 14 – нач. 15 вв., соз­давав­шие­ся в Мо­ск­ве, Вла­ди­ми­ре, Суз­да­ле, Рос­то­ве, Яро­слав­ле. Об­ра­зы А. Р. в це­лом аде­к­ват­ны про­из­ве­де­ни­ям ви­зант. иск-ва на ру­бе­же 14–15 вв., но от­ли­ча­ют­ся от них от­тен­ком боль­шей про­свет­лён­но­сти, кро­то­сти и сми­ре­ния. Ли­ца – рус. ти­па, с не­круп­ны­ми чер­та­ми, без под­чёрк­ну­той кра­со­ты, но все­гда бла­го­об­раз­ные; ино­гда они близ­ки греч. ти­пу (ар­хан­гел Ми­ха­ил, ап. Па­вел из Зве­ни­го­род­ско­го чи­на), но от­ли­ча­ют­ся при этом боль­шей мяг­ко­стью. Пер­со­нажи А. Р. пре­бы­ва­ют в пол­ном по­кое, ли­шён­ном эмо­ций, ибо А. Р. пе­ре­да­ёт со­стоя­ние не ду­шев­ное, но ду­хов­ное – без­молв­но­го со­зер­ца­ния, ко­то­рое мо­жет быть на­зва­но «бо­го­мыс­ли­ем» или «бо­же­ст­вен­ным умо­зре­ни­ем». В «От­ве­ща­нии…» Ио­си­фа Во­лоц­ко­го го­во­рит­ся, что А. Р. мог «ум и мысль воз­но­сить к не­ве­ще­ст­вен­но­му и Бо­же­ст­вен­но­му све­ту». Ино­гда А. Р. со­об­ща­ет сво­им об­раз­ам ду­хов­ный вос­торг, от­че­го взгляд и весь об­лик ка­жут­ся внут­рен­не све­тящи­ми­ся (один из тру­бя­щих ан­ге­лов во вла­ди­мир­ской фре­ске «Страш­ный суд»; лик вто­ро­го ан­ге­ла пло­хо со­хра­нил­ся). Вся­кая фор­ма пред­ста­ёт у А. Р. оду­хо­тво­рён­ной бо­же­ст­вен­ны­ми энер­гия­ми, что дос­ти­га­ет­ся приё­ма­ми, об­щи­ми для все­го ви­зант. иск-ва это­го пе­рио­да: ла­ко­низ­мом кон­ту­ров и си­лу­этов, де­лаю­щим фи­гу­ры не­ве­со­мы­ми; замк­ну­то­стью па­ра­бо­лич. ли­ний, со­сре­до­то­чи­ваю­щей мысль и на­страи­ваю­щей на со­зер­ца­ние; тон­ко­стью очер­та­ний скла­док одежд, со­об­щаю­щей тка­ням не­ве­ще­ст­вен­ность; све­то­вой на­сы­щен­но­стью ка­ж­до­го цве­та, при­даю­щей ко­ло­ри­ту свое­об­раз­ное сия­ние.

Вме­сте с тем стиль А. Р. об­ла­да­ет ря­дом осо­бен­но­стей, ха­рак­тер­ных имен­но для рус. иск-ва кон. 14 – нач. 15 вв., от­ли­чаю­щих его от ви­зан­тий­ско­го. Вы­пук­лость фор­мы не под­чёр­ки­ва­ет­ся, ил­лю­зио­ни­стич. мо­мен­ты в её струк­ту­ре от­сут­ст­ву­ют, бла­го­да­ря че­му объ­ё­мы и по­верх­но­сти ка­жут­ся пре­об­ра­жён­ны­ми; по­во­ро­ты фи­гур и на­кло­ны го­лов ста­но­вят­ся бо­лее мяг­ки­ми, одея­ния – бо­лее воз­душ­ны­ми, в кра­соч­ной гам­ме пре­об­ла­да­ют свет­лые и ма­жор­ные то­на, ли­нии ста­но­вят­ся бо­лее скруг­лён­ны­ми, цель­ны­ми и те­ку­чи­ми. Та­кие спе­ци­фи­че­ски рус. чер­ты об­ра­зов А. Р., как про­ник­но­вен­ная ду­шев­ность, рас­по­ло­жен­ность к че­ло­ве­ку, доб­ро­та, сход­ны с об­раз­ами в ико­нах, соз­да­вав­ших­ся в разл. цен­трах Се­ве­ро-Вост. Ру­си во 2-й пол. 14 – нач. 15 вв. Ис­то­ки та­кой об­раз­ности и при­су­щей А. Р. со­зер­цат. глу­би­ны вос­при­ятия – в ду­хов­ной ат­мо­сфе­ре эпо­хи Сер­гия Ра­до­неж­ско­го и его уче­ни­ков. Это бы­ло вре­мя боль­шо­го подъ­ё­ма ду­хов­ной жиз­ни в рус. мо­на­сты­рях, свя­зан­но­го с ви­зант. иси­хаз­мом 14 в. и ос­но­ван­но­го на про­по­ве­дуе­мом в мо­на­ше­ской сре­де внутр. воз­рас­та­нии че­ло­ве­ка и его нравств. со­вер­шен­ст­во­ва­нии.

Ин­то­на­ция рай­ской гар­мо­нии, про­ни­зы­ваю­щая твор­че­ст­во А. Р., ха­рак­тер­на для ре­лиг. иск-ва хри­сти­ан­ско­го ми­ра 1-й пол. 15 в. – Ви­зан­тии (фре­ски Пан­та­нас­сы в Ми­ст­ре, ок. 1428), Сер­бии (фре­ски Ка­ле­ни­ча, ок. 1413, и Ма­нас­сии, до 1418), Зап. Ев­ро­пы (твор­че­ст­во Я. ван Эй­ка, Фра Анд­же­ли­ко). Про­свет­лён­ность об­ра­зов и по­ни­ма­ние клас­сич. ху­дож. форм как наи­бо­лее дос­той­ных для во­пло­ще­ния бо­же­ст­вен­но пре­крас­но­го, свой­ст­вен­ные все­му ви­зант. иск-ву это­го вре­ме­ни, имен­но в твор­чест­ве А. Р. вы­ра­же­ны с наи­боль­шей пол­но­той и со­вер­шен­ст­вом. Ис­кус­ст­во А. Р. оп­ре­де­ли­ло в 15 в. раз­ви­тие рус. шко­лы жи­во­пи­си и осо­бен­но боль­шое влия­ние ока­за­ло на мас­те­ров моск. круга, вплоть до Дио­ни­сия. По­чи­та­ние, ко­то­рым А. Р. был ок­ру­жён при жиз­ни (как «муж, пре­вос­хо­дя­щий всех в муд­ро­сти» и «ико­но­пи­сец пре­из­ряд­ный»), бы­ло под­твер­жде­но по­ста­нов­ле­ни­ем Сто­гла­во­го со­бо­ра (1551, гл. 41, 1-й во­прос): руб­лёв­ская ико­на «Трои­ца» ре­ко­мен­дует­ся всем мас­те­рам как об­ра­зец для под­ра­жа­ния. Па­мять А. Р. от­ме­ча­ет­ся 4(17) ию­ля; 6(19) ию­ля – в Со­бо­ре Ра­до­неж­ских свя­тых.