СУДЬБА́

СУДЬБА́, в ми­фо­ло­гии, в ир­ра­цио­на­ли­стич. фи­ло­соф­ских сис­те­мах, а так­же в обы­ва­тель­ском соз­на­нии не­ра­зум­ная и не­по­сти­жи­мая пре­до­пре­де­лён­ность со­бы­тий и по­ступ­ков че­ло­ве­ка. Идею С., аб­со­лю­ти­зи­рую­щую в яв­ле­нии де­тер­ми­на­ции толь­ко один ас­пект – ас­пект не­сво­бо­ды, сле­ду­ет чёт­ко от­ли­чать не толь­ко от на­уч. пред­став­ле­ния о кау­заль­ной де­тер­ми­на­ции (при­чин­ность), но и от ре­лиг. пред­став­ле­ния о тео­ло­гич. де­тер­ми­на­ции (про­ви­де­ние, пре­до­пре­де­ле­ние). Обу­слов­лен­ность след­ст­вия при­чи­ной мо­жет быть по­зна­на умом че­ло­ве­ка, и да­же це­ли про­ви­де­ния пред­по­ла­га­ют­ся яс­ны­ми, по край­ней ме­ре, для ума са­мо­го Бо­га. На­про­тив, в по­ня­тие С. обыч­но вхо­дит не толь­ко не­по­зна­вае­мость для че­ло­ве­че­ско­го ин­тел­лек­та – она «сле­па» и «тем­на» са­ма по се­бе. В др.-греч. ми­фо­ло­гии С. пер­со­ни­фи­ци­ру­ет­ся (триа­да жен­ских об­ра­зов – Мой­ры, у рим­лян – Пар­ки) как бы на гра­ни­це лич­но­го и без­лич­но-ро­до­во­го; бо­ги­ни С. име­ют лич­ный про­из­вол, но у них нет от­чёт­ли­вой «ин­ди­ви­ду­аль­но­сти». Не­да­ром ве­ря­щие в С. все­гда пы­та­лись лишь «уга­дать» её в ка­ж­дой отд. си­туа­ции, но не по­знать её; в ней прин­ци­пи­аль­но не­че­го по­зна­вать.

Идея С. как про­ти­во­по­лож­ность идеи сво­бо­ды со­ци­аль­на и по­столь­ку ис­то­рич­на. Пер­во­быт­ное об­ще­ст­во пред­по­ла­га­ет то­ж­де­ст­во сво­бо­ды и не­сво­бо­ды для сво­их чле­нов, не от­де­лив­ших ещё сво­ей лич­ной сущ­но­сти от ро­до­во­го бы­тия. По­это­му С. не от­де­ля­ет­ся здесь прин­ци­пи­аль­но ни от ес­теств. при­чин­но­сти, ни от «во­ли ду­хов». Лишь ста­нов­ле­ние гос-ва и ци­ви­ли­за­ции раз­во­дит эти по­ня­тия. Для ран­ней ан­тич­но­сти бы­тие че­ло­ве­ка ор­га­ни­че­ски оп­ре­де­ле­но его «до­лей» в по­лис­ном ук­ла­де (С. как «до­ля» – та­ко­во зна­че­ние сло­ва «мой­ра»). В ан­тич­ной жиз­ни ог­ром­ную роль иг­ра­ли разл. спо­со­бы га­да­ния и пред­ска­за­ния С., связь ко­то­рых с ми­ро­воз­зре­ни­ем по­лис­но­го ми­ра под­ме­тил ещё Г. В. Ф. Ге­гель. Кон­цеп­ция «мой­ры» не ли­ше­на этич. смыс­ла; С. по­ни­ма­ет­ся как сле­пая, тём­ная, без­лич­ная спра­вед­ли­вость, не за­ин­те­ре­со­ван­ная в к.-л. ча­ст­ном бы­тии и спе­ша­щая рас­тво­рить его во все­об­щем, осу­ще­ст­в­ляя «воз­мез­дие». Бес­по­щад­на ан­тич­ная С. да­же к бо­гам, что в кон­це кон­цов уте­ши­тель­но, ибо под­дан­ные Зев­са зна­ют, что и для его про­из­во­ла есть пре­дел (ср. тра­ге­дию Эс­хи­ла «Про­ме­тей При­ко­ван­ный»). С кри­зи­сом по­лис­но­го ук­ла­да вме­сто «мой­ры» на пер­вый план вы­хо­дит «тю­хе», т. е. С. как уда­ча, слу­чай­ность. В эпо­ху эл­ли­низ­ма че­ло­век ожи­да­ет по­лу­чить не то, что ему «при­чи­та­ет­ся» по за­ко­нам тра­диц. ук­ла­да, но то, что ему «вы­па­да­ет» по за­ко­нам азарт­ной иг­ры: об­стоя­тель­ст­ва де­ла­ют сол­дат ца­ря­ми, ста­вят жизнь на­ро­дов в за­ви­си­мость от слу­чай­ных при­двор­ных со­бы­тий. С тор­же­ст­вом Рим. им­пе­рии С. ос­мыс­ли­ва­ет­ся как все­ох­ва­ты­ваю­щая и не­пре­лож­ная де­тер­ми­на­ция, от­чу­ж­дён­ная от кон­крет­но­го бы­тия че­ло­ве­ка,– «фа­тум». От «фа­ту­ма» так же не­воз­мож­но уй­ти, как и от ад­ми­ни­ст­ра­ции Ри­ма, и так же ма­ло, как и власть це­за­рей, он счи­та­ет­ся с ор­га­нич­ной жиз­нью че­ло­ве­ка или на­ро­да. Со вре­мён По­си­до­ния идея С. всё ещё свя­зы­ва­ет­ся с тео­ри­ей и прак­ти­кой ас­т­ро­ло­гии: че­ло­ве­че­ская не­сво­бо­да до­хо­дит уже не до ру­бе­жей им­пе­рии, но до звёзд­ных сфер.

Хри­сти­ан­ст­во про­ти­во­пос­та­ви­ло идее С. ве­ру в ос­мыс­лен­ное дей­ст­вие про­ви­де­ния. Од­на­ко по­сколь­ку ир­ра­цио­наль­ность че­ло­ве­че­ских от­но­ше­ний и мис­ти­фи­ка­ция вла­сти со­хра­ня­ли свою си­лу, идея С. не умер­ла. Не­смот­ря на все на­пад­ки тео­ло­гов, в те­че­ние Сред­не­ве­ко­вья дер­жал­ся ав­то­ри­тет ас­т­ро­ло­гии; ин­те­рес к ней силь­но ожи­вил Ре­нес­санс со сво­им тя­го­те­ни­ем к на­ту­ра­ли­стич. ма­гиз­му. В Но­вое вре­мя раз­ви­тие ес­теств.-на­уч. ми­ро­воз­зре­ния от­тес­ня­ет идею С. в сфе­ру обы­ва­тель­ских пред­став­ле­ний. Свое­об­раз­ное воз­ро­ж­де­ние по­ня­тия С. про­ис­хо­дит в кон. 19 – нач. 20 вв. в фи­ло­со­фии жиз­ни (ср. по­ня­тие С. в куль­ту­ро­ло­гии О. Шпенг­ле­ра). Сло­во «С.» на­чи­на­ет свя­зы­вать­ся с тре­бо­ва­ни­ем ир­ра­цио­наль­ной ак­тив­но­сти, что по­лу­чи­ло свою пре­дель­ную вуль­га­ри­за­цию в идео­ло­гии на­циз­ма, пре­вра­тив­ше­го по­ня­тие С. в ин­ст­ру­мент офи­ци­оз­ной про­па­ган­ды.