МАНКИ́ЕВ АЛЕКСЕЙ ИЛЬИЧ

МАНКИ́ЕВ (Манкеев) Алексей Ильич [? – 16(27).5.1723, Санкт-Петербург], рос. историк и переводчик. Дворянин. Владел польск., лат. и швед. языками. В 1700, в начале Северной войны 1700–21, арестован швед. правительством вместе с рос. посольством князя А. Я. Хилкова (до 1713 жил в Стокгольме, в 1713–18 в городе Вестерос). С 1720 служил переводчиком в Коллегии иностранных дел. В этом качестве сопровождал ген.-адъютанта А. И. Румянцева, посланного в августе того же года в Стокгольм, чтобы поздравить швед. короля Фредрика I Гессенского с восшествием на престол, участвовал в рус.-швед. переговорах, завершившихся заключением Ништадтского мира 1721, а также в работе комиссии по демаркации рос.-швед. границы (1722–23). Перевёл с лат. яз. «Руководство» философа-стоика Эпиктета (не опубл.).

Автор соч. «Ядро Российской истории…», охватившего период с древнейших времён до 1712 (кн. 1–7, закончено в 1715, содержало посвящение Петру I, распространялось в рукописях, опубликовано Г. Ф. Миллером в 1770 ошибочно как сочинение князя А. Я. Хилкова; 2–4-е изд. – 1784, 1791 и 1799). М. использовал большой круг рус. источников, купленных швед. филологом И. Г. Спарвенфельдом в Москве в 1682–84 и находившихся в библиотеке Вестероса («Степенную книгу», «Казанскую историю», «Сказание о Гришке Отрепьеве», «Иное сказание», «Новый летописец» и др.), а также «Хронику» игумена киевского Михайловского Златоверхого монастыря Феодосия (Сафоновича), хроники польск. историков Я. Длугоша, М. Стрыйковского и пр. При рассмотрении прошлого М. пытался отойти от концепции провиденциализма, историч. события объяснял личными качествами политич. деятелей. Причину раздробленности Древнерусского государства видел в склонности рус. князей к властолюбию, а причины установления монголо-татарского ига – в «необмышленном» разделе государства между князьями, в их междоусобицах, препятствовавших совместным воен. действиям. Cобирание земель в единое государство великим князем московским и владимирским Иваном III Васильевичем объяснял его «великими добродетелями» – «бдением и попечением» о государстве. Жестокость царя Ивана IV Васильевича Грозного связывал с его намерением ликвидировать «несоюзство, зависть и ненасытное мздоимство» бояр. М. выделял две формы гос. устройства – самодержавие «владетельных московских князей», которое считал наиболее совершенным и подходящим для России, и вече в Новгородской республике и Псковской республике, где все жили «по своей воле». Впервые в 18 в. высказал мысль не о создании новой «русской державы» Иваном III Васильевичем, а о воссоздании им единого Русского государства, время возникновения которого М. отнёс к периоду правления князя Рюрика. М. прибегал к критике историч. источника с точки зрения «здравого смысла», характерной для позднейших историков 18 в. (князя М. М. Щербатова и др.), а также к филологич. критике источника (напр., происхождение этнонима «славяне» выводил не от лат. «sclavus» – «раб», а от «слава», хотя и с оговоркой, что одно другому не противоречит). Отмечал связь рус. истории со всеобщей, включив в рассказ о политич. истории рассуждения о происхождении народов, сведения об открытии Америки, появлении «пороха селитренного», начале книгопечатания и пр. Некоторые утверждения М. недостоверны: напр., происхождение «московского народа» М. выводил от Мешеха (Мосоха), сына Иафета и внука Ноя. Труд М. во многом предвосхитил последующее развитие рос. историографии.