И́НДСКАЯ ЦИВИЛИЗА́ЦИЯ

И́НДСКАЯ ЦИВИЛИЗА́ЦИЯ, древ­ней­шая ци­ви­ли­за­ция Юж. Азии (сер. 3-го – нач. 2-го тыс. до н. э.) с цен­тром в бас­сей­не р. Инд (совр. юго-вос­ток Па­ки­ста­на и се­ве­ро-за­пад Ин­дии). И. ц. сло­жи­лась на ос­но­ве ха­рапп­ской ар­хео­ло­гич. куль­ту­ры. В совр. ис­то­рио­гра­фии на­ря­ду с по­ня­ти­ем «И. ц.» по­лу­чил рас­про­стра­не­ние тер­мин ха­рапп­ская ци­ви­ли­за­ция. Вся об­ласть И. ц. про­сти­ра­ет­ся зна­чи­тель­но ши­ре до­ли­ны Ин­да – бо­лее чем на 1000 км с за­па­да на вос­ток и с се­ве­ра на юг. Вы­де­ля­ют­ся сле­дую­щие зо­ны рас­про­стра­не­ния И. ц.: юго-за­пад­ная (по­бе­ре­жье Ара­вий­ско­го м.), юго-вос­точ­ная (Гуд­жа­рат и сев. Ма­ха­раш­тра) и се­ве­ро-вос­точ­ная [верх­нее те­че­ние рек Джам­на (Яму­на) и Ганг]. Ар­хео­ло­гич. изу­че­ние И. ц. на­ча­лось в 1920-х гг. На­ря­ду с её са­мы­ми зна­чит. цен­тра­ми – Мо­хен­джо-Да­ро (пл. свы­ше 200 га) и Ха­рап­па (ок. 150 га) – ис­сле­до­ва­ны круп­ные по­се­ле­ния Ган­ве­ри­ва­ла и Рак­хи­гар­хи (ка­ж­дое ок. 80 га), а так­же Дхо­ла­ви­ра. Изу­че­но неск. го­ро­дищ мень­ше­го раз­ме­ра (от 10 до 50 га): Чан­ху-Да­ро, Ка­ли­бан­ган, а так­же Лот­хал. Го­ро­да име­ют двух­ча­ст­ную пла­ни­ров­ку и со­сто­ят из т. н. ци­та­де­ли, ок­ру­жён­ной сте­на­ми, и жи­лых квар­та­лов. Ци­та­дель строи­лась на хол­ме или ис­кусств. воз­вы­ше­нии. В ци­та­де­ли или по­бли­зо­сти от неё рас­по­ла­га­лись круп­ные по­строй­ки об­ществ. на­зна­че­ния (пред­по­ло­жи­тель­но зер­но­хра­ни­ли­ща, за­лы со­б­ра­ний, ино­гда бас­сейн, в ча­ст­но­сти в Мо­хенд­жо-Да­ро). Пла­ни­ров­ка по­се­ле­ний и вы­со­кий уро­вень бла­гоус­т­рой­ст­ва (дре­наж­ная и ка­на­ли­зац. сис­те­мы) сви­де­тель­ст­ву­ют о на­ли­чии гор. вла­стей. Рас­стоя­ние ме­ж­ду наи­бо­лее круп­ны­ми гор. цен­тра­ми со­став­ля­ет неск. со­тен км (воз­мож­но, ка­ж­дый из них дол­жен был кон­тро­ли­ро­вать тер­ри­то­рию ок. 100 тыс. км²). Гео­гра­фия рас­се­ле­ния по­зво­ля­ет пред­по­ло­жить, что ос­но­вой эко­но­ми­ки И. ц. бы­ло ир­ри­гац. зем­ле­делие в бас­сей­нах рек. Вы­ра­щи­ва­лись пше­ни­ца, яч­мень, про­со, воз­де­лы­вал­ся хлоп­чат­ник. В ка­че­ст­ве тяг­ло­вых жи­вот­ных ис­поль­зо­ва­лись бы­ки и буй­во­лы; раз­во­ди­лась до­маш­няя пти­ца. В гор. строи­тель­ст­ве ши­ро­ко при­ме­нял­ся обо­жжён­ный кир­пич. Ха­рак­тер­на ха­рапп­ская ке­ра­ми­ка с гео­мет­рич. узо­ра­ми и изо­бра­же­ни­ем рас­те­ний. Не­боль­шие ка­мен­ные и брон­зо­вые изо­бра­же­ния (мо­ну­мен­таль­ная скульп­ту­ра не вы­яв­ле­на) от­ли­ча­ют­ся пла­сти­кой, жи­во­стью пе­ре­да­чи дви­же­ния. В жи­лых до­мах на­хо­дят мно­го­числ. гли­ня­ные фи­гур­ки (обыч­но жен­ские), вы­пол­нен­ные в ус­лов­ной ма­не­ре и, ви­ди­мо, имев­шие куль­то­вое на­зна­че­ние. Наи­бо­лее при­ме­ча­тель­ные про­из­ве­де­ния ху­дож. ре­мес­ла – ка­мен­ные пе­ча­ти с изо­бра­же­ния­ми и над­пи­ся­ми (най­де­но неск. ты­сяч штук, поч­ти все в круп­ных го­ро­дах). Зна­ки пись­ма, вос­хо­дя­щие к ри­сун­кам, вос­про­из­во­дят рас­те­ния и жи­вот­ных Ин­дии, что сви­де­тель­ст­ву­ет об их ме­ст­ном про­ис­хо­ж­де­нии. Ко­ли­че­ст­во зна­ков (ок. 400) по­зво­ля­ет сде­лать вы­вод о мор­фем­нос­ло­го­вом ха­рак­те­ре пись­ма. Боль­шин­ст­во ис­сле­до­ва­те­лей скло­ня­ет­ся к мне­нию, что язык про­то­ин­дий­ских над­пи­сей был бли­зок язы­кам дра­ви­дий­ской се­мьи. На­ход­ки пе­ча­тей и др. из­делий ре­мес­ла за пре­де­ла­ми Ин­дии ука­зы­ва­ют на ши­ро­кие ме­ж­ду­нар., в т. ч. тор­го­вые, свя­зи И. ц. Её фор­по­стом в Центр. Азии яв­лял­ся Шор­ту­гай (Сев. Аф­га­ни­стан). Кон­так­ты с Ме­со­по­та­ми­ей осу­ще­ст­в­ля­лись мо­рем – че­рез Бах­рейн, где на­хо­дят пе­ча­ти, сход­ные с про­то­ин­дий­ски­ми. Основные све­де­ния о свя­зях Ме­со­по­та­мии с го­ро­да­ми до­ли­ны Ин­да мо­гут быть да­ти­ро­ва­ны по­след­ней тре­тью 3-го тыс. до н. э. – пред­по­ло­жи­тель­но вре­ме­нем рас­цве­та инд­ской ци­ви­ли­за­ции.

В нач. 2-го тыс. до н. э. Мо­хенд­жо-Да­ро и Ха­рап­па по­сте­пен­но при­шли в упа­док. Го­ро­да на­ча­ли те­рять ре­гу­ляр­ную пла­ни­ров­ку, умень­ши­лись в раз­ме­рах, ста­ли сме­нять­ся сель­ски­ми по­се­ле­ния­ми. Про­ис­хо­ди­ла вар­ва­ри­за­ция куль­ту­ры, за­бы­ва­лась пись­мен­ность. В вост. рай­онах, как на п-ове Кат­хия­вар, так и на се­ве­ро-вос­то­ке, ха­рапп­ская ар­хео­ло­гич. куль­ту­ра в её позд­них фор­мах про­дол­жа­ла су­ще­ст­во­вать на про­тя­же­нии поч­ти все­го 2-го тыс. до н. э.

Ми­фо­ло­гия сев.-зап. Ин­дии 3–2-го тыс. до н. э. ре­кон­ст­руи­ру­ет­ся на ос­но­ве изу­че­ния ар­хео­ло­гич. на­хо­док. На­ли­чие бас­сей­на в ци­та­де­ли Мо­хенд­жо-Да­ро и ком­нат для омо­ве­ний в жи­лых квар­та­лах го­ро­да мо­жет сви­де­тель­ст­во­вать о куль­то­вой ро­ли во­ды. В до­мах го­ро­жан не­ред­ко встре­ча­ют­ся тер­ра­ко­то­вые ста­ту­эт­ки, обыч­но жен­ские (ино­гда со­еди­не­ны со све­тиль­ни­ком), со слож­ны­ми го­лов­ны­ми убо­ра­ми и мно­же­ст­вом бус и брас­ле­тов. Это по­зво­ля­ет го­во­рить о по­чи­та­нии жен­щи­ны как во­пло­ще­ния идеи пло­до­ро­дия. Сол­неч­ные сим­во­лы пред­став­ле­ны сва­сти­кой и ко­ле­сом с ше­стью спи­ца­ми. Осн. ис­точ­ни­ка­ми для ис­сле­до­ва­ния про­то­ин­дий­ской ми­фо­ло­гии слу­жат мно­го­числ. изо­бра­же­ния на ка­мен­ных пе­ча­тях. Ча­ще все­го это об­ра­зы жи­вот­ных (еди­но­рог, буй­вол или бык, но­со­рог, слон, тигр), не­ред­ко с на­хо­дя­щи­ми­ся пе­ред ни­ми ри­ту­аль­ны­ми пред­ме­та­ми, оче­вид­но сим­во­ли­зи­ро­вав­ши­ми по­чи­та­ние. Встре­ча­ют­ся фан­та­стич. об­ра­зы, объ­е­ди­няю­щие разл. су­ществ: тигр с ро­га­ми бы­ка, имею­щий ли­цо че­ло­ве­ка, бык с хво­стом в ви­де коб­ры и т. п. Изо­бра­же­ние жен­ской фи­гу­ры в вет­вях де­ре­ва сви­де­тель­ст­ву­ет о куль­те де­ревь­ев. По­чи­та­лись гл. обр. мощ­ные фи­го­вые де­ре­вья (бань­ян, пип­пал), с ко­то­ры­ми мог­ла свя­зы­вать­ся идея Ми­ро­во­го дре­ва. Важ­ное ме­сто в про­то­ин­дий­ской ми­фо­ло­гии за­ни­мал ан­тро­по­морф­ный пер­со­наж с ро­га­ми буй­во­ла, пред­став­ляв­ший со­бой, воз­мож­но, ин­ти­фал­ли­че­ский об­раз (обыч­но изо­бра­жал­ся на тро­не в т. н. йо­ги­че­ской по­зе). На од­ной из пе­ча­тей его ок­ру­жа­ют но­со­рог, буй­вол, тигр и слон, ко­то­рые, воз­мож­но, сим­во­ли­зи­ру­ют сто­ро­ны све­та. Сце­на убие­ния буй­во­ла, по­ме­щае­мая ря­дом с этой фи­гу­рой, ве­ро­ят­но, ука­зы­ва­ет на жерт­во­при­но­ше­ние ему, а кон­ту­ры тро­ст­никовой хи­жи­ны – на его свя­ти­ли­ще. Культ буй­во­ла ухо­дит кор­ня­ми в эпо­ху, пред­ше­ст­вую­щую раз­ви­той гор. куль­ту­ре И. ц.; он пред­став­лен, напр., изо­бра­же­ния­ми на ке­ра­ми­ке из Кот-Дид­жи (нач. 3-го тыс. до н. э.). Сце­ны еди­но­бор­ст­ва ан­тро­по­морф­ных пер­со­на­жей с буй­во­лом или с дву­мя ти­гра­ми яв­но от­ра­жа­ют ми­фо­ло­гич. сю­же­ты, но их труд­но ин­тер­пре­ти­ро­вать, по­сколь­ку про­то­ин­дий­ская пись­мен­ность окон­ча­тель­но не де­шиф­ро­ва­на. В ин­ду­из­ме и фольк­ло­ре на­ро­дов Ин­дии на­хо­дят мно­го­численные па­рал­ле­ли с про­то­ин­дий­ской ми­фо­ло­ги­ей (культ во­ды, де­ревь­ев и жи­вот­ных, ми­фы, свя­зан­ные с буй­во­лом, мно­го­го­ло­вые су­ще­ст­ва, по­чи­та­ние бо­гинь-ма­те­рей и мн. др.).