НАНА́ЙЦЫ

НАНА́ЙЦЫ (са­мо­на­зва­ния – на­най, на­ни; букв. – ме­ст­ные, здеш­ние лю­ди; ус­тар. – голь­ды, голь­ди­ки), тун­гу­со-маньч. на­род в Рос­сии. Жи­вут в осн. на Ниж­не­амур­ской рав­ни­не, в пред­горь­ях Си­хо­тэ-Али­ня и по ре­кам Ур­ми, Кур и Го­рин. Чис­лен­ность 12 тыс. чел. (2010, пе­ре­пись), из них в Ха­ба­ров­ском крае – 11 тыс. чел. (в т. ч. 4,5 тыс. чел. – в На­най­ском р-не), При­мор­ском крае – 0,4 тыс. чел.; 148 чел. (пе­ре­се­лен­цы 1946) жи­вут в рай­оне г. По­ро­найск на Са­ха­ли­не. Го­во­рят гл. обр. на рус. язы­ке, часть со­хра­ня­ет на­най­ский язык

; рас­про­стра­не­ны так­же ульч­ский и удэ­гей­ский язы­ки. Не­боль­шие груп­пы Н. (хэч­жэ) про­жи­ва­ют в ни­зовь­ях рек Сун­га­ри и Ус­су­ри в Сев.-Вост. Ки­тае (Ба­ча-На­най­ская и Цзе­цзинь­коу-На­най­ская нац. во­ло­сти в окр. Цзя­му­сы и Сы­пай-На­най­ская нац. во­лость в окр. Шу­анъ­я­шань на се­ве­ро-вос­то­ке пров. Хэй­лунц­зян); чис­лен­ность 4,6 тыс. чел. (2000, пе­ре­пись). Ве­рую­щие в осн. пра­во­слав­ные.

Сфор­ми­ро­ва­лись в ре­зуль­та­те сме­ше­ния ав­то­хтон­но­го на­се­ле­ния, про­жи­вав­ше­го в Приа­му­рье с ме­зо­ли­та, с груп­па­ми, ми­гри­ро­вав­ши­ми с юга, за­па­да и се­ве­ра. В со­ста­ве Н. име­ют­ся ро­ды айн­ско­го, тун­гус­ско­го, маньч­жур­ско­го, мон­голь­ско­го и др. про­ис­хож­де­ния. Кон­так­ты с рус­ски­ми с сер. 17 в. В до­не­се­ни­ях В. Д. По­яр­ко­ва

и Е. П. Ха­ба­ро­ва

 >>

упо­ми­на­ют­ся пред­ки совр. Н. – голь­ди­ки, нгат­ки, ача­ны, дю­че­ры и др. В 19 в. Н. за­ни­ма­ли об­шир­ную тер­ри­то­рию по Ус­су­ри и Аму­ру от устья Сун­га­ри до с. Со­фийск. В 1897 в Рос­сии на­счи­ты­ва­лось 5,4 тыс. Н. С 1860-х гг. сре­ди Н. рас­про­стра­ня­ет­ся пра­во­сла­вие, в 1870 для них уч­ре­ж­да­ет­ся ду­хов­ная мис­сия на оз. Бо­лонь; в 1897 пра­во­слав­ны­ми чис­ли­лись 82,7% Н. С кон. 19 в. скла­ды­ва­ет­ся сеть мис­сио­нер­ских школ. До 20 в. со­хра­ня­лись ло­каль­ные груп­пы: по Аму­ру (вер­хо­вые и ни­зовые Н.), Ус­су­ри, ре­кам Го­рин, Кур и Хар­пи; ни­зо­вые Н. име­ли тес­ные кон­так­ты с уль­ча­ми и оро­ча­ми, ус­су­рий­ские – с удэ­гей­ца­ми. С нач. 20 в. Н. час­тич­но пе­ре­хо­дят к зем­ле­де­лию, жи­вот­но­вод­ст­ву (в 1916 они бы­ли при­чис­ле­ны к кре­сть­ян­ско­му со­сло­вию и им ста­ли вы­де­лять зе­мель­ные уча­ст­ки), ра­бо­те по най­му. В 1927 в Даль­не­во­сточ­ном крае бы­ли об­ра­зо­ва­ны Тор­гон­ский и Бо­лон­ский гольд­ские ту­зем­ные райо­ны, в 1931 объ­е­ди­нён­ные в На­най­ский нац. р-н (уп­разд­нён в 1963); в 1928 – Го­рин­ский са­ма­гир­ский ту­зем­ный р-н. На Ус­су­ри уси­ли­ва­ет­ся ас­си­ми­ля­ция Н. удэ­гей­ца­ми. Вклю­че­ны в Спи­сок корен­ных ма­ло­чис­лен­ных на­ро­дов

 >>

­ Се­ве­ра, Си­би­ри и Даль­не­го Во­сто­ка.

Тра­диц. куль­ту­ра ти­пич­на для на­ро­дов При­аму­рья (см. На­ро­ды и язы­ки в то­ме «Рос­сия»). Осн. тра­диц. за­ня­тия – ры­бо­лов­ст­во (гл. про­мы­сел – до­бы­ча ло­со­сё­вых в ав­гу­сте – сен­тя­бре), по при­то­кам Аму­ра – ин­ди­ви­ду­аль­ная охо­та (осе­нью и зи­мой – пуш­ной про­мы­сел, ран­ней вес­ной – на оле­ня и ло­ся го­ном по на­сту на лы­жах, ле­том – из за­сад на во­до­по­ях и со­лон­цах, в кон­це ле­та – на изюб­рей во вре­мя го­на с по­мо­щью ман­ка бу­ни­ку); охо­та на мед­ве­дя бы­ла, как пра­ви­ло, кол­лек­тив­ной и за­вер­ша­лась мед­ве­жьим празд­ни­ком (пу­рэ­си). Зи­мой пе­ре­дви­га­лись на лы­жах – под­ши­тых (со­ксил­та) и го­ли­цах (кун­гил­тэ); при ходь­бе опи­ра­лись на по­сох-лук (ту­не­пун), имею­щий с од­но­го кон­ца раз­вил­ку для стрель­бы из ру­жья, с дру­гой – ло­па­точ­ку, кото­рой счи­ща­ли снег. Нар­ты пря­мо­ко­пыль­ные вос­точ­но­си­бир­ско­го и амур­ско­го ти­па (с од­ной и дву­мя ду­га­ми); со­ба­чья уп­ряж­ка цу­гом по­пе­ре­мен­но­го (амур­ско­го) или по­пар­но­го (вос­точ­но­си­бир­ско­го) ти­па. Лод­ки – долб­лё­ные (ост­ро­ко­неч­ные – утун­гу, дяи; с ло­па­то­об­раз­ным но­сом – он­ни­ма­гда, авар­пиа), бе­ре­стя­ные (дяи), с ост­ры­ми за­гну­ты­ми квер­ху пе­ре­дним и зад­ним кон­ца­ми (т. н. амур­ский тип), и до­ща­тые (ог­да) т. н. слож­но­го ти­па – с ту­пой кор­мой, ост­рым но­сом и вы­сту­паю­щим впе­рёд в ви­де по­ло­за дни­щем. Жен­щи­ны за­ни­ма­лись об­ра­бот­кой рыбь­ей ко­жи, бе­ре­сты (кро­ме из­го­тов­ле­ния бе­ре­стя­ных ло­док), муж­чи­ны – резь­бой по де­ре­ву, плав­кой и ков­кой ме­тал­ла; ха­рак­те­рен кри­во­ли­ней­ный ор­на­мент аму­ро-са­ха­лин­ско­го ти­па.

По­се­ле­ния (неск. де­сят­ков че­ло­век – ихон, неск. со­тен – га­сян, неск. ты­сяч – би­ру­эн) раз­бро­сан­ной или ли­ней­ной (вдоль бе­ре­га), на Сун­га­ри час­то – ре­гу­ляр­ной пла­ни­ров­ки, об­не­сён­ные гли­но­бит­ны­ми сте­на­ми (хо­тон). На ме­стах про­мыс­лов име­лись се­зон­ные по­се­ле­ния (ир­га). Жи­ли­ще (дё) в осн. кар­кас­ной кон­ст­рук­ции (ха­гдун) со сте­на­ми, об­ма­зан­ны­ми гли­ной, ота­п­ли­ва­лось ка­ном; стол­бы, под­дер­жи­ваю­щие ко­нёк кры­ши (гу­си то­ра), счи­та­лись свя­щен­ны­ми, по­кры­ва­лись рез­ным ор­на­мен­том (изо­бра­же­ния жи­вот­ных). Из­вест­ны зем­лян­ки (се­ро­ма) и по­лу­зем­лян­ки (хур­бу, хул­бу), отап­ли­вав­шие­ся оча­гом в цент­ре. Врем. по­строй­ки в ме­стах про­мыс­ла (дау­ру, хо­мо­ран, анг­ко, адин ангмани) по­лу­сфе­рич. фор­мы, кры­тые бе­ре­стой. Хо­зяйств. по­строй­ки – свай­ные ам­ба­ры (так­то), ве­ша­ла (пэу­лэн) для ры­бы и мя­са, на­ве­сы для со­бак (ин­да омо­ни).

Оде­ж­да – ру­ба­ха (эн­гэ­рэ­гдэ, га­ха­ра), ко­рот­кие шта­ны (пэ­ру) и но­го­ви­цы (га­ро) из рыбь­ей ко­жи, пра­во­за­паш­ной ха­лат вос­точ­но­ази­ат­ско­го ти­па (пок­то, кап­чи­ма, хук­ту – из тка­ни, ами­ри – из рыбь­ей ко­жи, ка­чой – из ло­си­ной ров­ду­ги). Лет­ний го­лов­ной убор – ко­нич. шля­па (та­ло­ма апу, ор­хо, бо­ро) из бе­ре­сты, зим­ний – под­би­тые ме­хом на­уш­ни­ки (си­ап­тун) и ме­хо­вая шап­ка (эл­ду­мэп­сэ). Обувь из рыбь­ей ко­жи и из кожи ди­ких жи­вот­ных амур­ско­го и тун­гус­ско­го ти­па. Пле­че­вая оде­ж­да име­ла ту­ни­ко­об­раз­ный по­крой. Жен­ский кос­тюм до­пол­нял на­груд­ник с ме­тал­лич. под­вес­ка­ми, бу­бен­чи­ка­ми и др., на ха­лат на­де­ва­лась пе­ле­рина (мон­го­ско, монг­го­чо­ко) с ап­пли­ка­ци­ей; жен­ский сва­деб­ный ха­лат (си­кэ) из ко­жи са­за­на в верх­ней час­ти имел ор­на­мент в ви­де че­шуи (му­дур), в ниж­ней – изо­бра­же­ние ро­до­во­го дре­ва; жен­щи­ны со­хра­ня­ли тра­диц. кос­тюм до сер. 20 в. Муж­чи­ны и де­вуш­ки за­пле­та­ли од­ну, за­муж­ние жен­щи­ны – две ко­сы. Муж­чи­ны и жен­щи­ны но­си­ли руч­ные и нож­ные брас­ле­ты, жен­щи­ны – ши­ро­кое ка­мен­ное или се­реб­ря­ное коль­цо на гру­ди (бел­гап­тун, ко­сон), уш­ные (не ме­нее 4 в ка­ж­дом ухе; под тя­же­стью се­рёг моч­ки де­фор­ми­ро­ва­лись) и но­со­вые (сан­ди­ха) серь­ги, де­вуш­ки – на­лоб­ную по­вяз­ку, на­кос­ное ук­ра­ше­ние (афи) в ви­де ажур­ной мед­ной пла­сти­ны, на­ши­той на ры­бью ко­жу.

Тра­диц. блю­да – сы­рая или мо­ро­же­ная ры­ба с со­лью, пер­цем, че­рем­шой и ди­ким лу­ком (та­ла), рыб­ный суп (чо­лон, хол­то), рыб­ные паш­тет (так­сан), хо­ло­дец (бэл­дин), жир (си­мук­сэ), су­шё­ная ик­ра с со­ком бе­рё­зы (па­гдан), вы­су­шен­ные на солн­це ле­пёш­ки из че­рё­му­хи (ду­тун, си­ян) и др.; из ба­гуль­ни­ка и ве­ток чёр­ной бе­рё­зы го­то­ви­ли нар­ко­тич. сред­ст­во.

Пат­ри­ли­ней­ные ро­ды (ха­ла) ра­нее име­ли свою тер­ри­то­рию, управ­ля­лись ста­рей­ши­ной (ха­ла­да); ма­ло­числ. ро­ды объ­е­ди­ня­лись в сою­зы (до­ха), ино­гда с уча­сти­ем удэ­гей­ских и ороч­ских ро­дов. Сло­жи­лись со­сед­ские об­щи­ны (нан­кан). Су­ще­ст­во­ва­ли ра­бы (аха, су­ру­ку, эл­чи, кэ­кэ­чэн), кров­ная месть и меж­ро­до­вые вой­ны, кол­лек­тив­ные соб­ст­вен­ность (на боль­шие лод­ки, не­во­да и др.) и фор­мы тру­да, урав­нит. рас­пре­де­ле­ние. До кон. 19 в. со­хра­ня­лись боль­шие се­мьи. Прак­ти­ко­ва­лись врем. дис­ло­каль­ность брач­но­го по­се­ле­ния, по­ли­ги­ния, ко­лы­бель­ный сго­вор (саи­ча), брач­ный вы­куп (то­ри, ток­то­во­ри) и вы­пла­та при­да­но­го, от­ра­бот­ка за не­вес­ту, об­мен­ный брак (дзу­энг, дю­эн­ди, дю­эчин), в прош­лом, ве­ро­ят­но, крос­ску­зен­ный, со­ро­рат, брак на вдо­ве млад­ше­го бра­та от­ца, авун­ку­лат; был обя­за­те­лен ле­ви­рат (си­ра­гуй­ни, си­ра­гу­ха­ни); умы­ка­ние не­вест по­ри­ца­лось. Не­за­муж­ние жен­щи­ны поль­зо­ва­лись боль­шой сво­бо­дой. Си­сте­ма тер­ми­нов род­ст­ва би­фур­ка­тив­но-ли­ней­но­го ти­па с ге­не­ра­ци­он­ным ско­сом «ома­ха» и сколь­зя­щим счё­том по­ко­ле­ний. Сиб­лин­ги де­лят­ся по от­но­сит. воз­ра­сту и по­лу. Бы­ли из­вест­ны по­гре­бения на де­ревь­ях, по­мос­тах (дэ­си­ун), в де­рев. по­строй­ках (кэ­рэн), за­вёр­ну­ты­ми в бе­ре­сту, кре­ма­ция; де­тей хо­ро­ни­ли в ду­п­лах де­ревь­ев. С по­яв­ле­ни­ем рус­ских ста­ли хо­ро­нить в зем­ле. На умер­ше­го на­де­ва­ли на­груд­ник (эрип­тун) с длин­ной нит­кой, ко­нец ко­то­рой по­сле по­гре­бе­ния вы­хо­дил на по­верх­ность мо­ги­лы. На мо­ги­ле ста­ви­ли по­строй­ки то­го же ти­па, что и жи­лые, по­кры­тые бо­га­тым рез­ным ор­на­мен­том, ос­тав­ля­ли ве­щи по­кой­но­го (лы­жи, нар­ту, лук, чай­ник) обя­за­тель­но сло­ман­ны­ми.

Со­хра­ня­ют­ся пред­став­ле­ния о верх­нем и ниж­нем ми­рах, ду­ше (оми), то­те­мич. куль­ты. Осо­бо по­чи­та­ют­ся мед­ведь и тигр, вер­хов­ное не­бес­ное бо­же­ст­во (Боа, Ка, Ка мур, Ка ма­фа и др.); муж­ской (Гу­ран­та) и жен­ский (Мя­мель­ди) пер­со­нажи – де­ми­ур­ги и пер­во­пред­ки. Хо­зяй­ка зве­рей (Кэн­гэ амам, Сэн­гэ ма­мам, Сан­гия ма­ма) в об­ра­зе ут­ки; пред­ки-ох­ра­ни­те­ли до­ма (джу­лин, дью­лин), чьи фи­гур­ки (сэ­вэн) ста­ви­ли в до­ме у стол­ба гу­си-то­ра. Гл. ка­лен­дар­ные ри­туа­лы (Ун­ди) уст­раи­ва­ли вес­ной, по­сле вскры­тия рек, ко­гда спус­ка­ли на во­ду лод­ки (их нос ук­ра­шал­ся фи­гур­кой ут­ки), или осе­нью; со­про­во­ж­да­лись ша­ман­ски­ми об­хо­да­ми стой­бищ, пля­ска­ми у стол­ба и жерт­во­при­но­ше­ния­ми сви­ней. Осе­нью уст­раи­ва­ли так­же боль­шие по­мин­ки (Ка­са), для ко­то­рых со­ору­жа­ли ри­ту­аль­ную по­строй­ку по­лу­ци­лин­д­рич. фор­мы (ито­ан), внут­ри которой с юж. сто­ро­ны ус­та­нав­ли­ва­ли ша­ман­ское де­ре­во (то­ро), с се­вер­ной – ста­ви­ли фи­гур­ки, сим­во­ли­зи­рую­щие умер­ше­го (му­гдэ и ха­ня); у ни­зов­ских Н. к ним при­уро­чи­ва­ли мед­ве­жий празд­ник

, для не­го вы­ра­щи­ва­ли мед­ве­дя, ко­то­ро­го во­ди­ли по се­ле­нию и за­тем уби­ва­ли из лу­ка, мя­со съеда­ли, а кос­ти хо­ро­ни­ли на осо­бом ла­ба­зе. Ша­ма­ны по сте­пе­ни си­лы под­раз­де­ля­лись на три ка­те­го­рии: сиу­рин­ку са­ман (вра­че­ва­те­ли), нин­гман­ти са­ман (со­вер­ша­ли об­ря­ды при пер­вых по­мин­ках) и кас са­ман (уво­зили ду­шу по­кой­но­го в мир мёрт­вых). Ве­ри­ли в ша­ман­ско­го по­кро­ви­те­ля (Ая­ми, Бу­чу, Бо­ко, Бо­хо­со), лич­ных ду­хов-по­кро­ви­те­лей (се­он). Кос­тюм са­мо­го «силь­но­го» ша­ма­на (ка­са са­ман) со­сто­ял из рас­паш­ной коф­ты (тэ­ту), юб­ки (хо­зя), по­яса (ям­ха) с же­лез­ны­ми ко­нич. под­вес­ка­ми (кан­го­ра), го­лов­но­го убо­ра (хоя) с же­лез­ны­ми ро­га­ми оле­ня (сим­вол мо­гу­щест­ва ша­ма­на) и изо­бра­же­ни­ем ут­ки (га­са), круг­лых мед­ных зер­кал (то­ли), стру­жек (ге­рам­са), по­вя­зан­ных на ру­ки, но­ги и на го­ло­ву в ви­де вен­ца, шап­ки из ло­си­ной ко­жи (хоя).

Уст­ное твор­че­ст­во близ­ко др. тун­гу­со-маньч. на­ро­дам При­аму­рья. Вклю­ча­ет: ми­фы-сказ­ки, сказ­ки и ге­ро­ич. эпос (нинг­ман / им­ган); за­им­ст­во­ван­ные сказ­ки (сио­хор); ша­ман­ские ми­фы и ле­ген­ды (нинг­ман са­ма­ни); ми­фы, ми­фо­ло­гич. рас­ска­зы, пре­да­ния (тэ­лун­гу); бы­то­вые рас­ска­зы (ги­су­рэн / гу­су­рэн); за­гад­ки (нам­бо­кан / лам­бо­кан); ско­ро­го­вор­ки (де­уру­эн / мо­да­кан); пла­чи (сон­гон); пес­ни (дя­рин / дзя­рин, яян); ша­ман­ские пес­но­пе­ния (са­ман им­га­ни, кэ­ку­эн). Из­вест­ны кос­мо­го­нич. ми­фы: о со­тво­ре­нии Зем­ли ны­ряю­щей пти­цей или ор­лом; о трёх солн­цах, вы­пу­щен­ных злым зме­ем (Са­ха­ри Дяб­дян), два из ко­то­рых сбил из лу­ка куль­тур­ный ге­рой (Ха­дау, Гу­ран­та, Ка ма­фа, Дюль­чу), спас­ший тем са­мым зем­лю от жа­ры (сю­жет, ши­ро­ко рас­про­стра­нён­ный сре­ди на­ро­дов Вост. и Юго-Вост. Азии); о про­ис­хо­ж­де­нии ро­дов от де­ревь­ев, жи­вот­ных (мед­ве­дя, ти­гра, ор­ла) или чу­до­вищ (дра­ко­на) ли­бо от ин­це­ста. Ге­рои вол­шеб­ных ска­зок – Ер­хий мер­ген, Ар­ха мар­га, Гар­бил­дан и др. Сказ­ки (нинг­ман и сио­хор) ис­пол­ня­ют­ся на­пев­ной ре­чью или со­че­та­ни­ем ре­чи и пе­сен­ных вста­вок. Му­зи­ци­ро­ва­ние тра­ди­ци­он­но ос­мыс­ли­ва­лось как об­ще­ние с ду­ха­ми. Зву­ча­ние смыч­ко­во­го ин­ст­ру­мен­та ду­чэ­кэн (ана­лог кит. ин­ст­ру­мен­тов се­мей­ст­ва ху­цинь), ду­хо­вых – языч­ко­во­го пио­ки (из стеб­ля дуд­ни­ка) и флей­ты ка­пя (из тро­ст­ни­ка) исполь­зо­ва­лось для об­ще­ния с ду­ха­ми пред­ков, за­ме­няя плач. На пла­стин­ча­том вар­га­не (кон­кай) иг­ра­ли для при­вле­че­ния уда­чи в про­мыс­ле, иг­ра на ду­го­вом вар­га­не (му­энэ) по­ни­ма­лась как сред­ст­во лю­бов­но­го уха­жи­ва­ния. Др. ин­ст­ру­мен­ты: тре­щот­ка (ко­тар­пиа), жуж­жал­ка (хур­пу­экэн), по­гре­муш­ка (дё­пиа­кан), зве­ня­щие ат­ри­бу­ты ша­ман­ско­го кос­тю­ма (под­вес­ки, ко­ло­коль­чи­ки), бе­ре­стя­ная тру­ба-ма­нок (мо­ра­ко, орин­ко), охот­ни­чьи сви­стя­щие стре­лы (пио­киа­ла лэ­кэ). Во­каль­ные жан­ры: вол­шеб­но-ге­ро­ич. пес­ни (нинг­ман) о стрел­ках-мэр­гэ­нах, пес­ни-сказ­ки, пе­сен­ные встав­ки в ска­за­ни­ях (ис­пол­ня­ют­ся ска­зи­те­ля­ми дя­рин­со), пес­ни-им­про­ви­за­ции, пла­чи, за­го­во­ры; ша­ман­ские за­кли­на­ния (в т. ч. в об­ря­де са­мо­ле­че­ния эпи­ли) в со­про­во­ж­де­нии боль­шо­го оваль­но­го буб­на ун­чу­ху (в про­шлом бу­бен был в ка­ж­дой се­мье), сва­деб­ные и ко­лы­бель­ные пес­ни, зву­ко­под­ра­жа­ния (бел­ке, мед­ве­дю, ло­сю), охот­ни­чьи за­клич­ки зве­рей, ре­чи­та­тив­ные за­кли­на­ния жи­вот­ных, по­пав­ших в кап­кан, и др. В про­шлом жен­щи­нам за­пре­ща­лось петь и иг­рать на не­ко­то­рых муз. ин­ст­ру­мен­тах в при­сут­ст­вии муж­чин (при этом бы­ло мно­го имен­но жен­ских жан­ров), а муж­ское пе­ние оп­ре­де­лён­ным об­ра­зом ог­ра­ни­чи­ва­лось (напр., но­чью мож­но бы­ло петь толь­ко сказ­ки и ша­ман­ские пес­ни). Рас­про­стра­не­ны де­ви­чьи со­нор­ные иг­ры со зву­ко­про­из­ве­де­ни­ем на вдо­хе и на вы­до­хе. Ла­до­вая ос­но­ва му­зы­ки Н. – пен­та­то­ни­ка. За­им­ст­во­ван­ная му­зы­ка, про­ник­шая в При­аму­рье в 19 в., по­лу­чи­ла назв. «бу­рэ», как и но­вый для Н. ин­ст­ру­мент гар­мо­ни­ка (у би­кин­ских Н. под назв. «хо­чи­ла»).