«ДЕ́ЛО "ПРОМПА́РТИИ"»

«ДЕ́ЛО "ПРОМПА́РТИИ"» [«Дело контрреволюционной организации Союза инженерных организаций (Промышленной партии)»] – один из по­ли­ти­че­ских про­цес­сов в СССР 1920-х – на­ча­ла 1950-х гг. Инспирирован руководством страны в 1930 г., стал вторым (после «Шах­тин­ско­го де­ла») знаковым процессом, где в качестве обвиняемых во «вредительстве» оказались представители научно-технической интеллигенции, занятые в управленческой сфере. Сопровождался мощной идеологической и социально-мобилизационной (митинги, демонстрации) кампанией.

Причиной фабрикации дела стал углублявшийся кризис легитимности партийного государства во взаимоотношениях с населением (крестьянство, рабочие, специалисты), выход из которого осуществлялся путём перенаправления недовольства трудящихся с номенклатуры на «вредителей». Основной целевой группой данной мобилизационной кампании выступали городские рабочие. Пропаганда опиралась на антиинтеллигентские настроения в рабочей среде, эксплуатируя психологию социального реванша, обусловленную сохранением за старой технической интеллигенцией руководящих должностей в промышленности.

Запрос на обоснование существования в стране подпольных организаций «партийного типа» реализовывали органы ОГПУ, подготовившие И. В. Сталину следственные материалы по таким мифическим организациям как «Трудовая крестьянская партия», «Промпартия» и «Союзное бюро ЦК РСДРП (меньшевиков)». В начале октября 1930 г. Сталин сделал выбор в пользу первоочередной постановки показательного суда над «Промпартией». Председателю ОГПУ В. Р. Менжинскому было дано указание связать деятельность данной «партии» с зарубежными эмигрантскими и правительственными кругами. В связи с приданием «вредительству» политического характера руководство следствием перешло из Экономического управления в ведение Секретного отдела ОГПУ во главе с Я. С. Аграновым.

Центральной фигурой будущего процесса был избран директор Теплотехнического института ВСНХ Л. К. Рам­зи­н, арестованный 14.8.1930 после возвращения из-за границы. Структура и содержание следственных материалов, полученных в результате допросов Рамзина и других будущих подсудимых, практически полностью воспроизводились в обвинительном заключении, которое включало в себя обоснование придания суду группы учёных и специалистов, занимавших ряд руководящих должностей в Высшем совете народного хозяйства и Госплане СССР (профессора Рамзин, И. А. Калинников, Н. Ф. Чарновский, А. А. Федотов, а также В. А. Ларичев, В. И. Очкин, С. В. Куприянов и К. В. Ситнин) по обвинению по пунктам 3, 4, 6 статьи 58 Уголовного кодекса РСФСР (контакты с иностранным государством, помощь международной буржуазии, шпионаж) с добавлением по приговору пункта 11 той же статьи (организационная контрреволюционная деятельность).

Согласно сфабрикованному следствием обвинению, в 1926 г. представителями «старой» научно-технической интеллигенции был основан нелегальный Инженерно-технический центр (руководители П. И. Пальчинский, Л. Г. Рабинович), преобразованный в 1928 г. в «Промпартию» («Союз инженерных организаций»). Её задачами, по версии следствия и обвинения, были провоцирование кризисов в промышленности с целью срыва планового строительства, а также подготовка иностранной интервенции в СССР для свержения советской власти. Фигуранты судебного процесса обвинялись в переговорах с представителями правящих кругов Франции при посредничестве русской эмигрантской организации «Торгпром» и в получении средств на развёртывание «вредительства».

Судебное слушание проходило в Москве 25.11–7.12.1930 при соблюдении формальных юридических процедур. Специальное присутствие Верховного суда СССР заседало в составе 3 чел. (председатель А. Я. Вышинский, члены В. П. Антонов-Саратовский и рабочий В. Л. Львов), государственным обвинителем выступал прокурор РСФСР Н. В. Крыленко (при участии помощника прокурора В. И. Фридберга), защиту подсудимых вели И. Д. Брауде и М. А. Оцеп. Процессуальные действия осуществлялись публично (Колонный зал Дома Союзов вмещал более 1,5 тыс. чел.) в течение 13 дней; одно из заседаний (3 декабря, посвящённое французскому «вопросу» с участием наркома иностранных дел М. М. Литвинова) носило закрытый характер.

Процесс строился исключительно на признательных показаниях обвиняемых и свидетельствах других арестованных по данному делу лиц. Вынесенный судом приговор предусматривал расстрел в отношении 5 подсудимых (Рамзин, Калинников, Чарновский, Ларичев, Федотов), трое (Куприянов, Ситнин, Очкин) приговаривались к 10 годам заключения. 8.12.1930 Президиум ЦИК СССР заменил осуждённым расстрел 10-летним заключением, 10-летний срок заключения был снижен до 8 лет. Приговор и его изменение ранее санкционировались на заседании Политбюро 6.12.1930. Изменение приговора вызвало неприятие со стороны слоёв населения, поддерживавших в ходе кампании требование смертной казни. Вышинский позднее квалифицировал это как вынужденный и нежелательный конфликт власти «с массой своего населения, со своим классом».

Пропагандистское сопровождение подготовки и проведения процесса велось всем имевшимся потенциалом Отдела культуры и пропаганды ЦК ВКП(б). Помимо ежедневного освещения хода процесса в центральной печати (стенографические записи заседаний публиковались в газете «Известия») осуществлялись радиотрансляции, в зале суда работала съёмочная группа документалистов под руководством режиссёра Я. М. Посельского (фильм «13 дней. Дело Промпартии» стал первым советским полнометражным звуковым пропагандистским фильмом). Процесс освещался зарубежной прессой, репортажи вели корреспонденты ведущих мировых газет, давая критические оценки «процессу профессоров». Значительные ресурсы Коминтерна были брошены для реализации сталинской директивы о проведении за рубежом «широчайшей кампании против интервенционистов» в защиту СССР, однако само руководство организации оценивало её итоги как «жалкие».

Внешнеполитический аспект процесса, в котором сталинское руководство отводило роль организатора предполагаемой интервенции французской стороне, вызвал резкое осложнение межгосударственных отношения двух стран, что повлекло за собой обмен взаимными нотами протеста. Французская сторона, не получив требуемых доказательств причастности её должностных лиц к «вредительству» «Промпартии», ответила отказом принять переданное ей по дипломатическим каналам решение Верховного суда СССР в данной части.

Среди 2 тыс. чел., арестованных в 1930 г. по «делу "Промпартии"», оказался ряд известных учёных, в т. ч. на момент ареста члены-корреспонденты Академии наук СССР Е. И. Шпитальский и М. В. Кир­пи­чё­в, а также шесть будущих академиков и членов-корреспондентов АН СССР (Б. С. Стечкин, Н. А. Доллежаль, В. М. Родионов, М. А. Михеев, Н. Р. Брилинг, Д. А. Рожанский).

В течение 1931 г., наряду с досрочным освобождением части «вредителей» с передачей их в распоряжение отраслевых наркоматов, ряд заключённых были переведены на работу в особые конструкторские бюро, создававшиеся при Экономическом управлении ОГПУ ( «шарашки»). Рамзин возглавил ОКБ № 11, где довёл до промышленного испытания свой проект прямоточного котла высокого давления («котёл Рамзина»). 4.2.1936 вместе с работавшими с ним Ларичевым и Очкиным, а также группой других заключённых (всего 9 чел.) Рамзин был амнистирован. Работавшие в другом особом бюро Калинников и Чарновский были расстреляны соответственно в 1937 и 1938 гг.

В соответствии с заключением Генеральной прокуратуры СССР 1991 г. все осуждённые по делу реабилитированы.