ЭМБЛЕ́МА

«Любовь – властолюбивейшее чувство». Эмблема из книги А. Альчиато «Emblematum liber». 1531.

ЭМБЛЕ́МА (греч. ἔμβλημα – рель­еф­ное ук­ра­ше­ние, ин­кру­ста­ция), 1) ус­лов­ное, сим­во­лич. изо­бра­же­ние к.-л. по­ня­тия, идеи (напр., Э. разл. ро­дов войск, спор­тив­ных клу­бов, по­ли­тич. пар­тий). 2) Сло­вес­но-ви­зу­аль­ный жанр, cим­во­лич. изо­бра­же­ние, со­про­во­ж­дае­мое сло­вес­ным ком­мен­та­ри­ем; был рас­про­стра­нён в эпо­ху Позд­не­го Воз­ро­ж­де­ния и ба­рок­ко. Изо­бре­тён ми­лан­ским юри­стом и гу­ма­ни­стом А. Аль­чиа­то, вы­пус­тив­шим в 1531 пер­вую кни­гу Э. («Emblematum liber»). Из­да­ние вы­зва­ло по­ток под­ра­жа­ний, оп­ре­де­лив со­бой и наи­бо­лее рас­про­стра­нён­ную в Ев­ро­пе фор­му бы­то­ва­ния Э. в ви­де книг-сбор­ни­ков. Един­ст­вен­ная рус. кни­га Э. – «Емв­ле­мы и сим­во­лы», из­дан­ная в Ам­стер­да­ме в 1705 по ука­за­нию Пет­ра I и мно­го­крат­но с до­пол­не­ния­ми пе­ре­из­да­вав­шая­ся. Э. ча­ще все­го име­ла трёх­ча­ст­ную струк­ту­ру: её от­кры­ва­ла «над­пись», или «де­виз» (inscriptio, motto), – ко­рот­кая фра­за, час­то ла­тин­ская; под ней сле­до­вал ри­сунок – pictura; под ри­сун­ком – «под­пись» (subscriptio) – раз­вёр­ну­тый, не­ред­ко сти­хотв. текст (ко­то­рый мог пред­став­лять со­бой ци­та­ту из ан­тич­но­го ав­то­ра), по­яс­няю­щий ри­су­нок и его связь с «над­пи­сью». «Над­пись» не­ред­ко при­об­ре­та­ла ха­рак­тер за­гад­ки, а «под­пись» – раз­гад­ки-тол­ко­ва­ния, ко­то­рое мог­ло раз­во­ра­чи­вать­ся в об­шир­ное рас­су­ж­де­ние, но ча­ще при­бли­жа­лось сво­ей крат­ко­стью к сен­тен­ции или афо­риз­му. Так, изо­бра­же­ние ды­ря­вой боч­ки в кни­ге Г. Рол­лен­ха­ге­на «Из­бран­ные эмб­ле­мы» (1611) име­ет «над­пись»: «Те­ку и там и сям», мо­раль­ный смысл ко­то­рой рас­крыт в афо­ри­сти­че­ской «под­пи­си»: «Де­ви­ца – ды­ря­вая боч­ка, про­те­каю­щая по­всю­ду и не спо­соб­ная со­хра­нять ни тай­ну, ни лю­бовь». Эмб­ле­ма­ти­ка как иск-во со­став­ле­ния и ис­тол­ко­ва­ния Э. со­еди­ня­ла в се­бе, по­ми­мо эле­мен­тов ан­тич­ной ми­фо­ло­гии и клас­сич. учё­но­сти, мо­ти­вы хри­сти­ан­ско­го ве­ро­уче­ния, ср.-век. «фи­зио­ло́­гов» и бес­тиа­ри­ев, ба­сен и по­сло­виц, во­ин­ской сим­во­ли­ки и ры­цар­ских де­ви­зов. По­сколь­ку круг яв­ле­ний, ох­ва­ты­вае­мых в Э., был чрез­вы­чай­но ши­рок, фор­ма кни­ги вос­при­ни­ма­лась как спо­соб упо­ря­до­чить мно­го­об­ра­зие вещ­но­го ми­ра. Так, нюрн­берг­ский ес­те­ст­во­ис­пы­та­тель И. Ка­ме­ра­рий соз­дал 4 кни­ги эмб­лем, по­свя­щён­ных жи­вот­но­му и рас­тит. ми­ру; в ка­ж­дой кни­ге («цен­ту­рии») – по 100 Э.: 1-я цен­ту­рия трак­ту­ет о рас­те­ни­ях, 2-я – о чет­ве­ро­но­гих жи­вот­ных, 3-я – о пти­цах и др. ле­таю­щих жи­вот­ных, 4-я – о ры­бах и реп­ти­ли­ях. Для ли­те­ра­ту­ры 16–18 вв. эмб­ле­ма­ти­ка ста­ла ис­точ­ни­ком об­ра­зов и ме­та­фор, ко­то­рые про­дол­жи­ли свою жизнь и по­сле уга­сания Э. как жан­ра. Глу­бо­кое влия­ние эмб­ле­ма­ти­ки об­на­ру­жи­ва­ет дра­ма­тур­гия У. Шек­спи­ра. В рус. по­эзии опыт со­зна­тель­но­го и сис­те­ма­тич. ис­поль­зо­ва­ния Э. пред­при­нят Г. Р. Дер­жа­ви­ным, ко­то­рый в про­ек­те собств. со­б­ра­ния со­чи­не­ний по­мес­тил в кон­цов­ках сти­хо­тво­ре­ний эмб­ле­ма­тич. изо­бра­же­ния, снаб­див их про­за­ич. тол­ко­ва­ния­ми: сти­хо­тво­ре­ние тем са­мым во­шло в со­став Э. на пра­вах «над­пи­си», со­про­во­ж­дае­мой ри­сун­ком и «под­пи­сью». От­го­ло­ски Э. ощу­ти­мы в ран­ней ли­ри­ке А. С. Пуш­ки­на: сен­тен­ция «Бо­лезнь люб­ви не­из­ле­чи­ма!», за­вер­шаю­щая сти­хо­тво­ре­ние «Над­пись на сте­не боль­ни­цы» (1817), точ­но ци­ти­ру­ет «Емв­ле­мы и сим­во­лы» (СПб., 1811. № 678). За­кат ба­роч­ной эмб­ле­ма­ти­ки при­вёл к раз­мы­ва­нию гра­ниц по­ня­тия Э., под ко­то­рой ста­ло по­ни­мать­ся вся­кое изо­бра­же­ние, имею­щее обоб­щён­но-сим­во­лич. смысл.