КАБАРДИ́НЦЫ

КАБАРДИ́НЦЫ (самоназвание – адыгэ), адыгский народ в России, осн. население Кабардино-Балкарии (см. также Кабарда). Живут в осн. в равнинной и предгорной части КБР (большинство населения Чегемского, Урванского, Лескенского, Терского, Зольского, Баксанского р-нов и г. Нальчик). Компактно проживают также в аулах Ходзь, Блечепсин и Кошехабль Кошехабльского и Уляп Красногвардейского районов Адыгеи; после постройки крепости Моздок (1763) – в Моздоке и Моздокском р-не Сев. Осетии и прилегающем Курском районе Ставропольского края – моздокские адыги (мэздэгу адыгэ). Численность 517 тыс. чел., в т. ч. в Кабардино-Балкарии 490,5 тыс. чел., Ставропольском кр. 8 тыс. чел., Сев. Осетии 2,8 тыс.чел. (2010, перепись). Живут также в Турции, Сирии, Иордании (называются там «адыгами», «черкесами»), в странах Европы, Африки и Америки. Общая численность ок. 700 тыс. чел. (2010, оценка). Говорят на кабардино-черкесском языке. 96,8% говорят также на русском яз. Верующие – в осн. мусульмане-сунниты ханафитского мазхаба, моздокские К. – православные.

Вос­хо­дят к од­но­му из под­раз­де­ле­ний адыг­ско­го населения Центр. Кав­ка­за, ото­жде­ст­в­ляе­мо­го с вост. вет­вью ка­со­гов. Да­лёки­ми пред­ка­ми К. мож­но счи­тать хе­ба­ров, упо­ми­нае­мых в «Ис­то­рии» Мов­се­са Хо­ре­на­ци. По др. вер­сии, их пред­ки переселились в 13–15 вв. с Зап. Кав­ка­за. С 15–16 вв. К. («ка­бар­дин­ские чер­ке­сы») из­вест­ны в со­ста­ве «пя­ти­гор­ских чер­ке­сов», доми­ни­ро­вав­ших в го­рах и степ­ных пред­горь­ях от Ла­бы (ле­вый при­ток Ку­ба­ни) до ни­зовь­ев Те­ре­ка.

Плетение циновки.

Тра­диц. куль­ту­ра, об­щая с др. адыг­ски­ми на­ро­да­ми, ти­пич­на для на­ро­дов Кав­ка­за (см. в ст. Азия). Осн. тра­диц. за­ня­тия – па­шен­ное зем­ле­де­лие и от­гон­ное ско­то­вод­ст­во. Раз­во­ди­ли ло­ша­дей, круп­ный ро­га­тый скот, овец (гру­бо­шёр­ст­ная кур­дюч­ная по­ро­да), коз. Зна­ме­ни­та ка­бар­дин­ская по­ро­да ло­ша­дей с дву­мя глав­ны­ми раз­но­вид­но­стя­ми – ша­гди и шо­лох, приспособ­лен­ны­ми к разл. фор­мам ве­де­ния боя. Тра­ди­ци­он­но как тяг­ло­вые жи­вот­ные при­ме­ня­лись во­лы. Со 2-й пол. 19 в. ло­ша­дей ста­ли так­же за­пря­гать в под­во­ды и по­яви­лось их разде­ле­ние на ез­до­вых (уанэш) и тяг­ло­вых (шы­гуш). Пе­ре­гон ско­та и его со­дер­жа­ние на гор­ных па­ст­би­щах ре­гу­ли­ро­ва­лись обыч­ным пра­вом с чёт­ким рас­пре­де­ле­ни­ем ро­лей.

Осн. с.-х. куль­ту­ра – про­со, с 17–18 вв. рас­про­стра­ня­ют­ся так­же пше­ни­ца и ку­ку­ру­за. До нач. 20 в. гос­под­ство­ва­ло пере­лож­ное зем­ле­де­лие. Па­ха­ли тя­жё­лым плу­гом (пхаа­ша), ко­то­рый был за­им­ст­во­ван др. на­ро­да­ми Сев. Кав­ка­за под на­зва­ни­ем ка­бар­дин­ско­го, или чер­кес­ско­го, плу­га. Плуж­ная уп­ряж­ка (вэ­рэ­вий) со­стоя­ла обыч­но из 8 во­лов. Ма­лые се­мьи объ­е­ди­ня­лись в супря­гу (дзей). Бы­ло раз­ви­то пче­ло­вод­ст­во (мёд и воск бы­ли важ­ней­ши­ми стать­я­ми чер­кес. экс­пор­та). Тра­диц. ре­мёс­ла – пле­те­ние ци­но­вок из ка­мы­ша, из­го­тов­ле­ние су­кон (ши­ро­ко из­вест­ны ка­бард. бур­ки), зо­ло­то­швей­ное и юве­лир­ное де­ло, из­го­тов­ле­ние холод­но­го и ог­не­стрель­но­го ору­жия (в 17 в. ка­бард. ору­жей­ни­ки бы­ли при­гла­ше­ны в Мо­ск­ву ца­рём Алек­се­ем Ми­хай­ло­ви­чем), резь­ба по де­ре­ву (круг­лые тре­нож­ные сто­ли­ки ана, по­су­да, де­та­ли жи­ли­ща и др.) и кам­ню (над­гро­бия, ук­ра­шен­ные ро­до­вой там­гой).

Вышивка на женском платье босцей. 19 в.

Тра­диц. по­се­ле­ния (куа­жэ) име­ли раз­бро­сан­ную пла­ни­ров­ку и со­стоя­ли в сред­нем из 100 дво­ров. В цен­тре на­хо­ди­лись пло­щадь для со­б­ра­ний с ме­че­тью и клад­би­ще. В 1865–68 рус. ад­ми­ни­ст­ра­ци­ей бы­ло про­ве­де­но ук­руп­не­ние ка­бард. по­се­ле­ний (куа­жэ­за­хо­хус – за­гон се­ле­ний в од­но ме­сто): из 126 по­сёл­ков, со­хра­нив­ших­ся по­сле Кав­каз­ской вой­ны, ос­та­лось 44; жи­те­ли ста­рых по­се­ле­ний об­ра­зо­вы­ва­ли на но­вом мес­те квар­та­лы (хаб­ла) с ме­че­тью и клад­би­щем, по­лу­чав­шие отд. наз­ва­ние; квар­та­лы де­ли­лись на па­тро­ни­мич. уча­ст­ки, ра­нее об­но­сившие­ся сте­ной. Усадь­бу (пщан­тэ) на­се­ля­ла боль­шая пат­ри­ар­халь­ная се­мья (уна­гош­хо зэ­хэс), на­счи­ты­вав­шая со слу­га­ми (ла­го­но­ут, уна­ут) до 60 чел. Усадь­ба вклю­ча­ла гос­те­вой двор с ку­нац­кой (ха­чеш).

Жи­ли­ще (унэ) тур­луч­ное с ка­мы­шо­вой кры­шей и дву­мя вхо­да­ми: для муж­чин (гу­пэб­жа) – со сто­ро­ны фа­са­да и для женщин (хэ­го­губ­жа, шы­го­гуш­ха­губ­жа) – с про­ти­во­по­лож­ной сто­ро­ны. В до­ме (унаш­хо) жи­ли ро­ди­те­ли с не­со­вер­шен­но­лет­ни­ми деть­ми. Для со­вер­шен­но­лет­них де­тей строи­лись отд. по­ме­ще­ния (для сы­но­вей – ла­гу­на, для до­че­рей – пша­ша­гу­на). В кон. 19 – нач. 20 вв. по­лу­чи­ли рас­про­стра­не­ние длин­ные до­ма (уна­чих) с унаш­хо в цен­тре; по­ме­ще­ния для ма­лых се­мей име­ли отд. вхо­ды; вдоль до­ма шёл на­вес на стол­бах. По­ме­ще­ние ота­п­ли­ва­лось оча­гом с ды­ма­рём у вхо­да. За оча­гом по­ме­ща­лась по­чёт­ная часть до­ма (жан­та) с хо­зяй­ской кро­ва­тью (с вы­со­ки­ми рез­ны­ми стен­ка­ми с трёх сто­рон), ус­т­лан­ной ков­ра­ми или ци­нов­ка­ми; у оча­га висел мо­лит­вен­ный ков­рик (на­маз­лык), зад­нюю сте­ну за­ни­ма­ли пол­ки с па­рад­ной по­су­дой и хо­зяйств. ут­ва­рью. Ели за ма­лень­кими трёх­но­ги­ми сто­ли­ка­ми, ко­то­рые в ос­таль­ное вре­мя ви­се­ли на сте­не.

Кабардинские уорки. 2-я пол. 18 в.

Муж­ская оде­ж­да – шта­ны, за­прав­лен­ные в вой­лоч­ные и ко­жа­ные но­го­ви­цы, беш­мет (кап­тал), чер­ке­ска (цей), бур­ка, па­па­ха (в кон. 19 – нач. 20 вв. – ко­ну­со­об­раз­ная, с 1930-х гг. – рас­ши­ряю­щая­ся квер­ху), баш­лык. Жен­щи­ны но­си­ли ша­ро­ва­ры (гу­эн­шэдж) и ру­ба­ху (джа­нэ); тём­но-крас­ный, чёр­ный или си­ний каф­тан­чик (чик­грыб) с се­реб­ря­ны­ми и зо­ло­ты­ми ук­ра­ше­ния­ми: на­груд­ни­ка­ми (чи­ку), на­плеч­ни­ка­ми (да­ма­тетл), це­поч­ка­ми (бла­рипс), бу­бен­ца­ми по бо­кам (ла­ны­ко чи­ку); рас­паш­ное пла­тье (бос­цей) с се­реб­ря­ным или зо­ло­тым поя­сом (бгы­рыпх). Для знат­ной де­вуш­ки счи­та­лись кра­си­вы­ми тон­кая та­лия и пло­ская грудь, по­это­му по­сле 10–12 лет но­си­ли кор­сет (кон­шы­ба) с де­ре­вян­ны­ми пла­сти­на­ми, ко­то­рый не сни­ма­ли ни днём, ни но­чью (его сни­мал же­них в пер­вую брач­ную ночь). Мо­ло­дые жен­щи­ны но­си­ли вы­со­кую шап­ку, ук­ра­шен­ную зо­ло­том (ды­ша­пыа, букв. – зо­ло­тая шап­ка); по­сле ро­ж­де­ния пер­во­го ре­бён­ка го­ло­ву по­вя­зы­ва­ли тём­ным плат­ком (кон­цы про­пус­ка­ли сза­ди под ко­са­ми и за­тем за­вя­зы­ва­ли осо­бым уз­лом на те­ме­ни) и свер­ху – свет­лой ша­лью. Тра­диц. оде­ж­да бы­то­ва­ла до сер. 20 в., за­тем со­хра­ня­лась как празд­нич­ная (сва­деб­ная), с нач. 21 в. воз­ро­ж­да­ет­ся как на­ряд­ный кос­тюм.

Осн. пи­ща – гус­тая ка­ша из про­са (пас­та) или ку­ку­руз­ной му­ки (ма­ма­лы­га), ле­пёш­ки из ку­ку­руз­ной му­ки, ва­рё­ная (час­то – цель­ной ту­шей бгуэ) или жа­рен­ная на вер­те­ле ба­ра­ни­на, ку­ри­ное мя­со, сыр, при­пра­вы из чес­но­ка, ки­сло­го мо­ло­ка и му­ки. К. не едят сви­ни­ну, гри­бы, ма­ло упот­реб­ля­ют ры­бу, зе­лень, пря­но­сти. Празд­нич­ный на­пи­ток – бу­за (мах­хсы­ма) из про­ся­ной му­ки.

Знатные кабардинцы. На девушках надеты корсеты коншыба и «золотые шапки» дышапыа. Фото нач. 20 в.

Во гла­ве се­мьи сто­ял стар­ший муж­чи­на (унэ тха­ма­да). Ни­кто из чле­нов се­мьи не мог сесть с ним за один стол, за ис­клю­че­ни­ем вну­ков и пра­вну­ков, вос­пи­та­ние и пер­вич­ная социа­ли­за­ция ко­то­рых (шан­га­са, га­са­пат­хы­да) ле­жали на тха­ма­де. Его же­на (уна гуа­ша – «княги­ня до­ма») счи­та­ет­ся гла­вой жен­ской по­ло­ви­ны се­мьи, мо­жет бо­лее тес­но и не­при­ну­ждён­но об­щать­ся с деть­ми и не­вест­ка­ми. Си­сте­ма тер­ми­нов род­ст­ва би­фур­ка­тив­но-ли­ней­но­го ти­па с оби­ли­ем опи­са­тель­ных кон­струк­ций. Сиб­лин­ги обоз­на­ча­ют­ся од­ним тер­ми­ном с до­бав­ле­ни­ем по­ка­за­те­лей по­ла. Се­мьи объ­е­ди­ня­ют­ся в пат­ри­ли­ней­ные кла­ны (лапк) и па­тро­ни­мии (за­уна­кош), вла­дею­щие ро­до­вы­ми зна­ка­ми (там­га). Фор­маль­ный гла­ва кла­на – стар­ший в роду муж­чи­на, вы­де­ля­ет­ся так­же ре­аль­ный управ­ляю­щий де­ла­ми кла­на (лапк уна­фаш). Ка­ждый че­ло­век дол­жен знать свою ро­до­слов­ную до 7-го ко­ле­на, на­зы­вая име­на 7 пред­ков по от­цов­ской ли­нии сни­зу вверх (ада­цибл) или свер­ху вниз (тлау­жибл). По­чи­та­ют так­же род­ст­вен­ников с ма­те­рин­ской сто­ро­ны (анэш). По ма­те­ри оп­ре­де­ля­лась со­слов­ная при­над­леж­ность чело­ве­ка. Спе­ци­аль­но вы­де­ля­ет­ся уз­кий круг бли­жай­шей род­ни (лы – плоть, зэл – еди­ная, об­щая плоть) и свой­ст­вен­ни­ков (бла­га). С кон. 20 в. про­во­дят­ся съез­ды (лапк за­уча), из­да­ют­ся га­зе­ты отд. родств. объ­е­ди­не­ний и т. п.

Тра­диц. идео­ло­гия К. ос­но­ва­на на эти­ке вои­нов-уор­ков (уэркъыгъэ), в цен­тре ко­то­рой – по­ня­тие ры­цар­ской чес­ти (уэркъ на­пэ). Со­хра­ня­лись обы­чаи ро­до­вой эк­зо­га­мии, ата­лы­че­ст­ва, ку­на­че­ст­ва. Был чрез­вы­чай­но раз­вит об­ряд гос­те­при­им­ст­ва. Кров­ная месть час­то за­ме­ня­лась вы­ку­пом (тлиу­аса – пла­та за кровь) или ус­та­нов­ле­ни­ем от­но­ше­ний фик­тив­но­го род­ст­ва: усы­нов­ле­ни­ем убий­цы ро­дом уби­то­го или вос­пи­та­ни­ем родом убий­цы ре­бён­ка, по­хи­щен­но­го из ро­да уби­то­го.

Кабардинская свадьба.

Брак осу­щест­влял­ся че­рез сва­тов­ст­во, по­хи­ще­ние или ими­та­цию по­хи­ще­ния невесты. Не­ве­ста ча­сто жи­ла неск. не­дель во врем. жи­ли­ще (те­ша­раш) у дру­зей же­ни­ха, пос­ле че­го её тор­жест­вен­но при­во­зи­ли в дом ро­ди­те­лей и уст­раи­ва­ли свадь­бу (ха­гот­ли­го); в те­че­ние это­го пе­рио­да же­них и не­ве­ста из­бе­га­ли встреч с родст­вен­ни­ка­ми, друг с дру­гом ви­де­лись толь­ко но­чью тай­ком под ох­ра­ной друж­ки (шао­кот). За­вер­шал­ся сва­деб­ный цикл вво­дом не­ве­сты в дом же­ни­ха и её зна­ком­ст­вом с его жен­ской род­нёй.

Со­хра­ня­ют­ся до­му­суль­ман­ские ве­ро­ва­ния и пан­те­он: бог-тво­рец Тхаш­хо, бо­же­ст­во пло­до­ро­дия Тха­га­ледж, по­кро­ви­тель охо­ты Ма­зит­ха, мол­нии – Шиб­ле, по­кро­ви­тель вои­нов и пу­те­ше­ст­вен­ни­ков Зе­кут­ха, куз­не­цов – Тлеп­ша и др.; эле­мен­ты хри­сти­ан­ских куль­тов – Де­вы Ма­рии, мч. Ге­ор­гия, Илии-про­ро­ка. До 19 в. по­чи­тал­ся Св. Крест; быто­ва­ли об­ря­ды вы­зы­ва­ния до­ж­дя, жерт­во­при­но­ше­ния.

Уст­ное твор­че­ст­во ти­пич­но для всех адыг­ских на­ро­дов, близ­ко др. на­ро­дам Сев. Кав­ка­за и час­тич­но За­кав­ка­зья (аб­ха­зы, гру­зи­ны). Нарт­ский эпос ис­пол­ня­ет­ся ре­чи­та­ти­вом, с ин­ст­ру­мен­таль­ным со­про­во­ж­де­ни­ем или без не­го. Для пе­сен­но­го сти­ля ха­рак­тер­но двух­го­ло­сие: пе­ние со­лис­та на фо­не хо­ро­во­го бур­до­на (ежу). Ши­ро­ко рас­про­стра­не­на тра­ди­ция кру­го­во­го за­столь­но­го пе­ния. Хо­ро­вод­ные (уд­жи), мед­лен­ные пар­ные (ка­фа), бы­ст­рые соль­ные и пар­ные (мэз­да­гу, ис­ла­мей) тан­цы со­про­во­ж­да­лись зву­ча­ни­ем ин­ст­ру­мен­таль­но­го ан­самб­ля, не­ред­ко так­же пе­ни­ем. Тан­цы уст­раи­ва­лись в со­от­вет­ст­вии со стро­гим по­ряд­ком: де­вуш­ки и пар­ни ста­но­ви­лись дву­мя ря­да­ми друг про­тив дру­га, при­чём у пар­ней был свой рас­по­ря­ди­тель (ща­ла ха­тия­ко), у де­ву­шек – рас­по­ря­ди­тель­ни­ца (пша­ша ха­тия­ко). По ука­за­нию гл. ру­ко­во­ди­те­ля тан­цев (джа­гупш, ха­тия­ко), сто­яв­ше­го в цен­тре кру­га с жез­лом в ру­ке, вы­во­ди­ли со­лис­тов – пар­ня и де­вуш­ку. На ка­ж­дом празд­ни­ке груп­па по­жи­лых муж­чин вы­би­ра­ла «ко­ро­ле­ву кра­со­ты» (пша­ша да­ха).