КОРЯ́КИ

  Коряки. Забой оленя. Фото В. А. Шнирельмана

КОРЯ́КИ, народ в России, коренное нас. Камчатского края. Численность 8 тыс. чел., в т. ч. в Камчатском крае – 6,6 тыс. чел. (из них 6,5 тыс. чел. в быв. Корякском автономном округе), в Магаданской обл. – 0,9 тыс. чел. (2010, перепись). Ок. 1 тыс. чел. живёт в городах. Говорят в осн. по-русски, около 1,4 тыс. чел. сохраняет корякский язык, около 250 чел. – алюторский язык. Верующие – православные, сохраняются традиц. культы.

Коряки в традиционной одежде. Фото В. А. Шнирельмана

Раз­де­ля­лись на бе­ре­го­вых К. (ны­мы­ла­ны, са­мо­на­зва­ния – ны­мылъын, ны­мылъу) – осед­лых ры­бо­ло­вов и охот­ни­ков на мор­ско­го зве­ря и тун­д­ро­вых К. (чав­чу­ве­ны, са­мо­на­зва­ния – чав­чыв, чав­чы­вав, букв. – оле­не­вод) – ко­че­вых оле­не­во­дов. Сре­ди бе­ре­го­вых К. вы­де­ля­лись тер­ри­то­ри­аль­ные груп­пы: ка­мен­цы (по­бе­ре­жье Пен­жин­ской гу­бы), па­рен­цы (река Па­рень на се­ве­ро-вос­то­ке п-ова Тай­го­нос), ит­кан­цы (сё­ла Верх­няя Иткана, Сред­няя Иткана и Ниж­няя Ит­ка­на на вос­то­ке п-ова Тай­го­нос), па­лан­цы (сев.-зап. по­бе­ре­жье Кам­чат­ки ме­ж­ду сё­ла­ми Усть-Во­ям­пол­ка и Лес­ная), алю­тор­цы (сев.-вост. по­бе­ре­жье Кам­чат­ки ме­ж­ду сё­ла­ми Тым­лат и Олю­тор­ка), ка­ра­гин­цы (по­бе­ре­жье Ка­ра­гин­ско­го зал. ме­ж­ду бывшим посёлком Ука и посёлком Тым­лат), апу­кин­цы (ни­зо­вья р. Апу­ка). Ме­ж­ду при­мор­ски­ми и ко­че­вы­ми К., ме­ж­ду К. и чук­ча­ми до 1780-х гг. про­ис­хо­ди­ли во­ен. столк­но­ве­ния. Пер­вые упо­ми­на­ния о К. в рус. до­ку­мен­тах от­но­сят­ся к 1630–40-м гг., то­гда же впер­вые по­яв­ля­ет­ся и эт­но­ним К. (ве­ро­ят­но, от ко­ряк­ско­го хо­ра – олень).

Фото В. А. Шнирельмана Участник корякского фольклорного ансамбля. Петропавловск-Камчатский.

Тра­диц. куль­ту­ра ти­пич­на для на­ро­дов Се­ве­ро-Вос­то­ка Рос­сии (см. в разделе На­ро­ды и язы­ки в томе Рос­сия). У ка­мен­цев, па­рен­цев, ит­кан­цев пре­об­ла­дал зве­ро­бой­ный про­мы­сел, у ка­ра­гин­цев, осед­лых алю­тор­цев, па­лан­цев, апу­кин­цев – при­бреж­ное ры­бо­лов­ст­во. У чав­чу­ве­нов оле­не­вод­ст­во круп­но­та­бун­ное (до 10 тыс. го­лов) чу­кот­ско-ко­ряк­ско­го ти­па; не­боль­шие (до 1000 го­лов) та­бу­ны дер­жа­ли алю­тор­цы. У чав­чу­ве­нов бы­ла рас­про­стра­не­на оле­нья уп­ряж­ка чу­кот­ско-ко­ряк­ско­го ти­па (один или два оле­ня, за­пря­жён­ные в ду­го­ко­пыль­ные нар­ты); у осед­лых – со­ба­чья уп­ряж­ка цу­гом с нар­та­ми вост.-си­бир­ско­го ти­па. С по­яв­ле­ни­ем рус­ских осед­лые К. ста­ли дер­жать ло­ша­дей, ко­то­рых ис­поль­зо­ва­ли под вьюк ле­том. По во­де пе­ре­дви­га­лись в бай­да­рах, кая­ках, долб­лё­ных лод­ках (бат). Бы­ли рас­про­стра­не­ны об­ра­бот­ка де­ре­ва, кос­ти, ме­тал­ла, кам­ня (ка­мен­ные то­по­ры и на­ко­неч­ни­ки ко­пий ис­поль­зо­ва­лись до нач. 20 в., скреб­ки – до на­стоя­ще­го вре­ме­ни), пле­те­ние и вы­дел­ка шкур, у па­рен­цев в с. Па­рень – куз­не­че­ст­во (но­жи). В древ­но­сти бы­ло из­вест­но гон­чар­ст­во. Оде­ж­да (кух­лян­ка) глу­хо­го по­кроя: муж­ская – сев.-вост. ти­па, жен­ская чу­кот­ско-кам­чат­ско­го; жен­щи­ны но­си­ли двой­ной ме­хо­вой ком­би­не­зон (кер­кер). По­гре­баль­ная оде­ж­да ши­лась из бе­лых олень­их шкур. Раз­ви­ты ме­хо­вая мо­заи­ка, вы­шив­ка, резь­ба по кос­ти и ро­гу, тис­не­ние по бе­ре­сте. Ор­на­мент сев.-си­бир­ско­го и сев.-ази­ат­ско­го ти­пов; ряд мо­ти­вов за­им­ст­во­ван у ай­нов (пар­ная спи­раль). Жи­ли­ще оле­не­во­дов – яран­га (чав­чу­вен­ское яян’а, алю­тор­ское раран’а), осед­лых К. – 8-уголь­ная по­лу­зем­лян­ка с лет­ним вхо­дом че­рез ко­ри­дор, зим­ним – че­рез ды­мо­вое от­вер­стие в кров­ле. В од­ном жи­ли­ще оби­та­ло неск. нук­ле­ар­ных се­мей. Ок. сер. 18 в. у рус­ских бы­ли за­им­ст­во­ва­ны сруб­ные до­ма. Стой­би­ще вклю­ча­ло ок. 3–4 яранг, по­се­ле­ния осед­лых К. («ост­рож­ки») бы­ли ук­ре­п­ле­ны. Не­ко­то­рые по­се­ле­ния воз­глав­ля­лись муж­чи­ной из кла­на ос­но­ва­те­лей (ным’елген-ан – хра­ни­тель мес­та). Счёт род­ст­ва пат­ри­ли­ней­ный. Си­сте­ма тер­ми­нов род­ст­ва би­фур­ка­тив­но­го ти­па; сиб­лин­ги де­лят­ся по от­но­сит. воз­ра­сту и от­но­сит. по­лу. Тер­ми­ны для свой­ст­вен­ни­ков ис­поль­зу­ют­ся в об­ра­ще­нии к по­жи­лым. Бра­ки за­клю­ча­лись внут­ри од­ной ло­каль­ной груп­пы. Брак пат­ри­ло­каль­ный, прак­ти­ко­ва­лись умы­ка­ние и от­ра­бот­ки за же­ну, мно­го­жён­ст­во, об­мен жё­на­ми, ле­ви­рат и со­ро­рат.

Коряк. Камчатка. Фото В. А. Шнирельмана

Бы­ли рас­про­стра­не­ны: куль­ты свя­щен­ных мест (ап­па­пель) и кам­ней (аня­пель) – се­мей­ных обе­ре­гов, ис­поль­зуе­мых для га­да­ния; ан­тро­по­морф­ные дос­ки для до­бы­ва­ния ог­ня, аму­ле­ты, пред­ме­ты, сим­во­ли­зи­рую­щие пред­ков, ро­до­вые идо­лы (ным’ел­ген), се­мей­ные изо­бра­же­ния пред­ков с от­вер­стия­ми для «корм­ле­ния»; жерт­во­при­но­ше­ния со­бак и оле­ней. Су­ще­ст­во­вал ша­ма­низм. Се­зон­ные празд­ни­ки: у оле­не­во­дов – ве­сен­ний празд­ник Ро­гов (Киль­вей), осен­ний празд­ник за­боя оле­ней, у осед­лых – ве­сен­ний празд­ник Бай­да­ры, осен­ний празд­ник Нер­пы (Хо­ло­ло, или Оло­ло); ра­нее бы­ли из­вест­ны Ки­то­вые празд­ни­ки. Уст­раи­ва­лись це­ре­мо­нии по слу­чаю до­бы­чи на охо­те мед­ве­дя, снежного ба­ра­на и пр. с об­ря­до­вы­ми пля­ска­ми, пред­став­ляю­щи­ми под­ра­жа­ния дви­же­ни­ям жи­вот­ных и птиц.

Уст­ное твор­че­ст­во. Со­хра­ня­ются ми­фы о твор­це Ан’ан’ (Эты­ны) и его ан­та­го­ни­сте – вре­до­нос­ном су­ще­ст­ве Нэн’вэтгыйн’ыне, о де­ми­ур­ге Во­ро­не (Куй­кын­ня­ку, Кут­кын­ня­ку). Ли­рич. пе­ние (ку­ли­кул) объ­е­ди­ня­ет жан­ры имен­ной пес­ни (син­кин ку­ли­кул) и ро­до­вой пес­ни (ико­лэя­ван ку­ли­кул), ко­то­рые рас­пе­ва­ют­ся на ло­каль­ные и се­мей­ные на­пе­вы – раз­ные у разл. групп К. Имен­ные пес­ни соз­да­ют­ся в дет­ст­ве, зре­ло­сти и ста­рос­ти, не­ко­то­рые но­си­те­ли тра­ди­ции име­ют бо­лее 10 лич­ных ме­ло­дий. Празд­нич­ное пе­ние от­ли­ча­ет­ся от пе­ния «для се­бя», со­про­во­ж­да­ет­ся иг­рой на буб­не, вы­кри­ка­ми и сви­стом. Наи­бо­лее ар­хаи­че­ская часть во­каль­но­го на­сле­дия – ре­чи­та­тив­ные встав­ки в ми­фах о Во­ро­не. В ре­чи­та­тив­ной ма­не­ре ин­то­ни­ру­ют­ся чак­че­чанг – лас­ка­тель­ные на­пе­вы для де­тей, в свое­об­раз­ной ма­не­ре кар­вэл­лу (с виб­ра­ци­ей ма­лень­ко­го языч­ка) – ко­лы­бель­ные. Пес­ни от име­ни ду­хов ис­пол­ня­ют­ся ша­ма­ном в со­стоя­нии тран­са (йур­хь­айн, букв. – петь дур­ным го­ло­сом). Жен­ские «гор­ло­вые иг­ры» в ви­де т. н. гор­лох­ри­пе­ния на вдох и на вы­дох (зву­ко­под­ра­жа­ния жи­вот­ным и пти­цам и др.) со­про­во­ж­да­ют соль­ные и груп­по­вые тан­цы на се­зон­ных празд­ни­ках (ан­гыт хо­ло­ло); име­ют ло­каль­ные раз­ли­чия. Муз. ин­ст­ру­мен­ты: аэ­ро­фо­ны из пе­ра пти­цы, из бе­ре­сты, стеб­ля пус­то­те­ло­го рас­те­ния и др. (гэйн­гэч­гын, гэйн­гэ­выт­ку­нен, гэйн­гэт­куч­гын), гу­дел­ки (в т. ч. та­лив – об­ря­до­вый ин­ст­ру­мент на се­зон­ном празд­ни­ке); идио­фо­ны (в т. ч. ме­тал­лич. систр кон­гкон­гпэль – ат­ри­бут ша­ма­на); боль­шой бу­бен (яяй) с уз­кой обе­чай­кой, внутр. кре­сто­вид­ной ру­ко­ят­кой и под­вес­ка­ми, на ко­то­ром иг­ра­ют ко­ло­туш­кой. В совр. ху­дож. са­мо­дея­тель­но­сти рас­про­стра­не­ны си­бир­ский ду­го­вой вар­ган хо­мус, за­ве­зён­ные рус­ски­ми гар­мо­ни­ка и ба­ла­лай­ка. Уст­ная куль­ту­ра К. раз­ви­ва­ет­ся нар. кол­лек­ти­ва­ми в на­се­лён­ных пунк­тах Па­ла­на, Лес­ная, Ка­ра­га, Ос­со­ра, Ти­ли­чи­ки и др. Проф. сце­нич. ин­тер­пре­та­ция ко­ряк­ско­го фольк­ло­ра – в ре­пер­туа­ре тан­це­валь­но­го ан­самб­ля «Мэн­го» (ос­но­ван в 1974, с 1999 гос. ака­де­ми­че­ский).

В 20 в. раз­ви­ва­ет­ся проф. фи­гур­ная резь­ба по кос­ти, изо­бра­зит. ис­кус­ст­во.