Оренбу́ргское магомета́нское духо́вное собра́ние (ОМДС), государственно-религиозное учреждение в Российской империи. Старейший российский муфтият. Учреждён именным указом императрицы Екатерины II от 22 сентября (3 октября) 1788 г. От­кры­то 4(15) декабря 1789 г. как Уфимское духовное магометанского закона собрание. В 1796 г. его резиденция была перенесена в Оренбург, а само учреждение было переименовано в Оренбургское магометанского закона духовное собрание. В 1802 г. организацию снова перевели в Уфу, но упоминание Оренбурга в названии сохранилось. В 1846 г. учреждение вновь было переименовано и до 1917 г. просуществовало с названием Оренбургское магометанское духовное собрание.

ОМДС представляло собой коллегиальный орган религиозного управления с трёхуровневой структурой. Высшее звено (муфтият) включало муфтия и кадиев (заседателей). Среднее звено (мухтасибат) состояло из мухтасибов и ахунов. К нижнему звену ОМДС относилось т. н. приходское духовенство (мутаваллиат).

Фактически мусульманского духовенства среднего слоя в округе ОМДС так и не сформировалось. К этой категории могли быть отнесены ахуны в период с 1788 г. до примерно середины 19 в. После создания ОМДС ахун из независимого богослова становится представителем среднего звена мусульманского духовенства, в обязанности которого входит надзор за приходами. Но не ахуны, а имамы обладали правом вынесения решений по некоторым вопросам в соответствии с шариатом. Ахун выступал лишь как апелляционная инстанция, причём его решения не были по сути окончательными.

Функция вынесения фетв перешла от ахунов к ОМДС. Причём юридическую силу имели только коллективные фетвы ОМДС, именовавшиеся решениями. Фетвы муфтия рассматривались как «наставления» и носили рекомендательный характер. Ахуны продолжали выносить фетвы, но их богословско-правовые заключения имели неформальный характер. К началу 20 в. титул «ахун» окончательно стал только почётным титулом.

Что касается мухтасибов, то чёткой регламентации их полномочий и обязанностей в законодательстве Российской империи не было и потому их функции зачастую пресекались с функциями ахунов. Звание мухтасиба и старшего мухтасиба могло присваиваться муллам, ахунам, а также лицам, в прошлом занимавшим религиозные должности. Основная задача мухтасиба в середине 19 в. состояла в надзоре за правильным ведением метрических книг.

Устав ОМДС был утверждён только в 1857 г. До этого правовой статус ОМДС регулировался специальными актами. Это создавало простор для применения неписаных правил – в частности, в таком вопросе, как выборы муфтия. В манифесте об учреждении Министерства духовных дел и народного просвещения 1817 г., контролировавшего в 1817 по 1824 гг. деятельность ОМДС в Уфе, содержалось положение о том, что кандидаты на должность муфтия избираются «магометанами», а затем один из них (по представлению министра внутренних дел) утверждается императором. Однако эта норма никогда не применялась на практике. Мусульмане ссылались на это положение всякий раз, когда в повестке дня фигурировал вопрос об избрании муфтия. Только в 1889 г. в устав Департамента духовных дел иностранных исповеданий была внесена поправка, установившая, что муфтий должен был назначаться императором по представлению министра внутренних дел. Фактически до 1889 г. этот вопрос находился в руках местных губернаторов и наместников. Они могли не утвердить избрание на эту должность неугодного им религиозного деятеля. С 1889 г. заседатели стали назначаться министром внутренних дел по представлению муфтия ОМДС. Срок полномочий кадиев ограничивался, как правило, тремя годами, и лишь на период занятия ими должности они пользовались правами и привилегиями государственных чиновников. В случае болезни или смерти муфтия один из кадиев временно исполнял его функции.

Основные вопросы, находившиеся в ведении ОМДС: 1) испытание лиц, претендовавших на должности имам-хатиба, имама, муэдзина и др.; 2) надзор за деятельностью мулл и надлежащим исполнением ими религиозных обязанностей, а также наложение взысканий за производимые ими нарушения; 3) постройка, ремонт мечетей и назначение в них служителей культа; 4) надзор за ведением метрических книг; 5) рассмотрение в качестве второй инстанции жалоб на приходское духовенство по таким вопросам, как: правильность исполнения обрядов, заключение и расторжение браков, споры, связанные с разделом наследственного имущества, неповиновение детей родителям, нарушение супружеской верности; 6) распоряжение брачными и другими сборами, получаемыми приходским духовенством; 7) управление приходским имуществом, а также имуществом религиозных учебных заведений; 8) причисление к приходам лиц, прежде относившихся к другим вероисповеданиям.

К концу 1870-х гг. ОМДС получило исключительное право переименовывать местные мечети в соборные. Статус мечети в Российской империи во многом определялся правовым положением приписанных к ней служителей исламского культа. Таким образом, наличие в приходе человека, имевшего указ о назначении хатибом, позволял мусульманской общине поставить вопрос о преобразовании квартальной мечети в соборную. При рассмотрении вопросов, оставленных в компетенции ОМДС, его приговор имел силу только в том случае, если обе стороны соглашались с ним. А значит, в качестве судебной инстанции ОМДС играло роль лишь третейского суда. ОМДС редко самостоятельно рассматривало споры и выносило решения, пересылая дело либо влиятельному духовному лицу, либо губернским властям. Тем не менее в официальных документах, издаваемых духовным собранием, данный орган часто именовался на татарском языке: Махкама-и шаргыя Ырынбургия (Оренбургский шариатский суд).

На протяжении большей части своей истории ОМДС находилось в ведении Департамента духовных дел иностранных исповеданий (ДДДИИ). В сферу компетенции ДДДИИ входили не только вопросы, связанные с функционированием ОМДС и мусульманского духовенства, но также проблемы деятельности мусульманских учебных заведений, мусульманской печати и др.

До 1881 г. ОМДС находилось под непосредственным контролем Уфимского и Сибирского генерал-губернатора (1788-1796), орен­бург­ского во­енного гу­бер­на­то­ра (1796–1851), орен­бург­ского и са­мар­ского генерал-гу­бер­на­то­ра (1851–1864), оренбургского генерал-гу­бер­на­то­ра (1865–1881), при этом оренбургский чиновник имел широкие полномочия вмешиваться в деятельность муфтията. После ликвидации оренбургского генерал-губернаторства ОМДС продолжало оставаться в ведении уфимского губернатора до 1917 г. ДДДИИ при Министерстве внутренних дел оставался высшей надзорной инстанцией для ОМДС.

В округ ОМДС входили мусульманские общины в Сибири и в Европейской части империи, за исключением Крыма, западных губерний и Кавказа. Мусульманские общины Северного Кавказа формально находились в юрисдикции ОМДС, однако на практике ОМДС практически не вмешивалось в религиозную жизнь местных общин. В 1868 г. духовные дела казахов были выведены из ведения ОМДС. В то же время ОМДС в конце 19 – начале 20 вв. активно поддержало вопрос о переходе в его юрисдикцию общин Степного края и Туркестана.

В царствование Александра I было выдвинуто сразу несколько проектов реформирования ОМДС, авторами которых были как губернаторы регионов со значительным мусульманским населением, так и муфтий С. Тевкелев. Если проекты государственных чиновников были направлены на ослабление положения ОМДС в системе органов государственной власти, то предложения Тевкелева, напротив, имели целью превратить ОМДС в высший орган религиозно-культурной автономии мусульман, проживавших во внутренних губерниях России. Вопрос о реформировании ОМДС стоял на повестке дня Всероссийских съездов мусульман, проходивших в 1905–1914 гг. в Нижнем Новгороде и Санкт-Петербурге, а также на других представительных форумах (например, на совещании мусульманских религиозных деятелей и светской интеллигенции 10–15 апреля 1905 г. в Уфе, в котором принимали участие около 100 участников, включая 39 имамов). В основе всех предложений, прозвучавших во время указанных мероприятий, лежал тезис о праве мусульман выбирать духовенство. Однако ни один проект реформ ОМДС не был реализован.

После Февральской революции институциональные рамки муфтията были изменены по инициативе существовавших тогда магометанских собраний и правлений. В результате вместо ОМДС, встроенного в систему органов государственной власти Российской империи, было создано Диния назараты (Министерство религии, 1917–1946) – независимое от российской власти учреждение во главе с избираемым муфтием, претендовавшее на то, чтобы играть ключевую роль не только в религиозной, но и в светской жизни тюркских народов России, исповедовавших ислам.

Историческая преемственность от ОМДС является частью официальной доктрины одного из ведущих межрегиональных муфтиятов в стране – Центрального духовного управления мусульман России.

Муфтии: М. Хусаинов (1788–1824), Г. Габдрахимов (1825–1840), Г. Сулейманов (1840–1862), С. Тевкелев (1865–1885), М. Султанов (1886–1915), М.-С. Г. Баязитов (1915–1917).