ЦО́КАНЬЕ

ЦО́КАНЬЕ, не­раз­ли­че­ние фо­нем /ц/ и /ч/ в не­ко­то­рых рус. го­во­рах и про­из­но­шение на их мес­те од­но­го к.-л. зву­ка: [ц’] [мяг­кое Ц. (ц’éлый, ц’]и́с­то)], или [ц] [твёр­дое Ц. (цэ́лый, цы́сто)], или [ч’] [чо­ка­нье (ч’éлый, ч’и́сто)]. Ча­ще все­го встре­ча­ет­ся мяг­кое Ц.: оно рас­про­стра­не­но в Ка­ре­лии, в Ар­хан­гель­ской, Во­ло­год­ской, Ки­ров­ской об­лас­тях, а так­же в го­во­рах Си­би­ри и Даль­не­го Вос­то­ка. Твёр­дое Ц. ха­рак­тер­но для не­ко­то­рых нов­го­род­ских го­во­ров, а так­же для го­во­ров ря­зан­ской Ме­щё­ры. Чо­ка­нье встре­ча­ет­ся в ря­де во­ло­год­ских го­во­ров. Ц. – од­на из наи­бо­лее древ­них ди­ал. черт рус. язы­ка: от­ме­ча­ет­ся в нов­го­род­ских па­мят­ни­ках 11–12 вв., в смо­лен­ских и по­лоц­ких 13 в., в псков­ских 14 в., в во­ло­год­ских 16 в. (в па­мят­ни­ках это яв­ле­ние от­ра­жа­ет­ся в на­пи­са­нии бу­к­вы «ц» на мес­те «ч» или на­обо­рот ли­бо в бес­по­ря­доч­ном сме­ше­нии этих двух букв).

Во­прос о про­ис­хо­ж­де­нии Ц. до кон­ца не ясен. Наи­бо­лее рас­про­стра­нён­ной яв­ля­ет­ся ги­по­те­за о том, что его воз­ник­но­ве­ние свя­за­но с влия­ни­ем фин­но-угор­ских язы­ков (знаю­щих толь­ко од­ну аф­фри­ка­ту), с ко­то­ры­ми не­ко­то­рые диа­лек­ты древ­не­рус­ско­го язы­ка из­дав­на всту­па­ли в кон­так­ты. Од­на­ко фо­не­тич. сис­те­ма поч­ти не­про­ни­цае­ма для ино­языч­но­го влия­ния, по­это­му воз­ник­но­ве­ние Ц. толь­ко под фин­но-угор­ским воз­дей­ст­ви­ем ед­ва ли воз­мож­но. Та­кое влия­ние мог­ло осу­ще­ст­вить­ся лишь в том слу­чае, ес­ли в сис­те­ме са­мо­го др.-рус. язы­ка име­лись ус­ло­вия, об­лег­чив­шие его. Та­ки­ми ус­ло­вия­ми ока­за­лись про­ис­хо­ж­де­ние /ц/ и /ч/ из од­ной фо­не­мы /к/ (см. Па­ла­та­ли­за­ция) и от­сут­ст­вие их функ­цио­наль­ной зна­чи­мо­сти по от­но­ше­нию друг к дру­гу, т. е. от­сут­ст­вие в язы­ке слов и форм, ко­то­рые про­ти­во­пос­тав­ля­лись бы друг дру­гу фо­не­ма­ми /ц/ и /ч/; ср., с од­ной сто­ро­ны, /п’/ел – /б’/ел – /м’/ел – /ц/ел и /п/ас – /б/ас – /н/ас – /ч/ас, раз­ли­чаю­щие­ся раз­ны­ми со­глас­ны­ми фо­не­ма­ми, а с дру­гой – от­сут­ст­вие по су­ще­ст­ву та­ких пар сло­во­форм, ко­то­рые раз­ли­ча­лись бы фо­не­ма­ми /ц/ и /ч/ (па­ра /ц/ех – /ч/ех позд­няя по про­ис­хо­ж­де­нию и об­ра­зу­ет­ся за­им­ст­во­ва­ния­ми, /ц/окать – /ч/окать – спец. тер­ми­ны, /ц/апать – /ч/апать – зву­ко­под­ра­жат. сло­ва, не имею­щие ши­ро­ко­го рас­про­стра­не­ния). Имен­но это об­стоя­тель­ст­во мог­ло об­лег­чить ино­языч­ное влия­ние на фо­не­тич. сис­те­мы не­ко­то­рых рус. диа­лек­тов. Име­ют­ся и др. ги­по­те­зы о про­ис­хо­ж­де­нии цо­ка­нья.

Ц. ни­ко­гда не бы­ло ши­ро­ко рас­про­стра­нён­ной ди­ал. чер­той, а по ме­ре раз­ви­тия влия­ния лит. язы­ка на го­во­ры оно всё боль­ше ут­ра­чи­ва­ет­ся. Од­на­ко та­кая ут­ра­та идёт не пря­мым пу­тём ус­вое­ния пра­виль­но­го упот­реб­ле­ния [ц] и [ч’], а че­рез про­ме­жу­точ­ные сту­пе­ни: че­рез бес­по­ря­доч­ное сме­ше­ние [ц] и [ч’], а так­же че­рез ус­вое­ние твёр­до­го [ч] вме­сто мяг­ко­го и т. п.