ИТЕЛЬМЕ́НЫ

ИТЕЛЬМЕ́НЫ (самоназвание итэнмəн, мн.ч. итэнмə’н, букв. – житель), народ в России. Живут в осн. в сёлах Ковран (составляют здесь большинство населения), Тигиль и Усть-Хайрюзово Тигильского р-на Камчатского края. Численность 3,2 тыс. чел. (2010, перепись), из них в Камчатском крае 2,4 тыс. чел. (в т.ч. 0,8 тыс. чел. – в Тигильском р-не), в Магаданской обл. – 0,6 тыс. чел.; ок. 1 тыс. чел. живут в городах. Говорят в осн. на русском яз., ок. 80 чел. владеют ительменским языком. Сочетают традиц. верования с элементами православия.

«Камчадалы» в кухлянках, добывающие огонь трением. 18 в. Гравюра С. П. Крашенинникова.

По археологич. исследованиям, историч. территория И. заселялась начиная с 15 тыс. лет назад несколькими волнами миграций с материковой Сибири, Чукотки, Дальнего Востока и о-вов севера тихоокеанского бассейна. Древние связи обусловили сходство ительменской культуры с эскимосско-алеутской (форма лампы-жирника, лабретки, приспособления для добычи огня, приёмы обработки кости, плетёные и берестяные головные уборы) и курильско-айнской (керамика с внутренними ушками, некоторые формы гарпунов и наконечников стрел). У юж. И. длительные связи с айнами отразились в использовании отравленных гарпунов в промысле кита, морской травы – в плетении и вязании, сходстве старинного коробчатого мечевидного смычкового инструмента типа лютни и др. Связи с коряками прослеживаются в языке сев. И., распространении общих сюжетов фольклора о вóроне Кутхе и др. (вороний цикл характерен также для эскимосско-алеутских и ряда индейских народов). С появлением на Камчатке постоянных русских поселений в нач. 18 в. стала формироваться группа ительмено-русских метисов (камчадалов). В первых описаниях и ранних исследованиях И. [в 18 – нач. 19 вв. – участников 2-й Камчатской экспедиции Г. В.Стеллера (Штеллера), С. П. Крашенинникова и А. П. Горланова, экспедиции Ж. Ф. Лаперуза Ж. Б. Лессепса, В. М. Головнина; в нач. 20 в. – В. Л. Комарова, В. И. Иохельсона и др.] они также наз. камчадалами (некоторые исследователи признают этот термин также старинным ительменским самоназв.), назв. «И.» не употреблялось до 1927.

Чис­лен­ность И. к кон. 17 в. оце­ни­ва­ет­ся от 10 до 25 тыс. чел. По С. П. Кра­ше­нин­ни­ко­ву, де­ли­лись на тер­ри­то­ри­аль­но-диа­лект­ные груп­пы: чю­паг­жу, или бу­рин (р. Кам­чат­ка), суа­а­чу-ай (р. Ава­ча), кых­че­рен, или кши­аг­жи (ре­ки Боль­шая и Жу­па­но­ва), ку­лес и лин­гу­рин (зап. по­бе­ре­жье Кам­чат­ки к се­ве­ру от р. Нем­тик). К 1747 И. бы­ли по­го­лов­но кре­ще­ны (в это вре­мя они на­счи­ты­ва­ли 8 тыс. чел.), в 1751–53 в Ти­ги­ле бы­ла по­строе­на цер­ковь. В ре­зуль­та­те вос­ста­ний (круп­ней­шее в 1731) и эпи­де­мий их чис­лен­ность про­дол­жа­ла па­дать и к 1822 со­став­ля­ла ок. 1700 чел. (в 35 се­ле­ни­ях). По пе­ре­пи­си 1926, в 9 по­се­ле­ни­ях на зап. по­бе­ре­жье с наиме­нее ас­си­ми­ли­ро­ван­ным на­се­ле­ни­ем жи­ли ок. 900 чел. С 1927 они ста­ли на­зы­вать­ся И., за­тем бы­ли соз­да­ны ту­зем­ные советы, об­су­ж­дал­ся во­прос о соз­да­нии итель­мен­ско­го нац. рай­она. В 1930-е гг. на­ча­лись мас­со­вые ми­гра­ции рус­ских на зап. бе­рег Кам­чат­ки. И. бы­ли вы­тес­не­ны из ры­бо­лов­но­го про­мыс­ла, за­ня­ты в осн. в ого­род­ни­че­ст­ве и жи­вот­но­вод­ст­ве в рам­ках ры­бо­ло­вец­ких кол­хо­зов (за­тем – сов­хоза; при­ва­ти­зи­ро­ван в 1992). В кон. 1950-х – 1960-е гг. бы­ли за­кры­ты 6 из 9 итель­мен­ских по­се­ле­ний. В 1989 в Ков­ра­не соз­дан Со­вет воз­ро­ж­де­ния итель­мен­ской куль­ту­ры «Тхса­ном» («Рас­свет»), в 1998 об­ра­зо­ва­на тер­ри­то­рия тра­диц. приро­до­поль­зо­ва­ния И., объ­е­ди­няю­щая тра­диц. уго­дья быв­ших 9 итель­мен­ских сёл (уп­разд­не­на в 2001).

Лов рыбы. Фото 1998. Фото О. Н. Запороцкого

Осн. тра­диц. за­ня­тия – ры­бо­лов­ст­во (в осн. ло­со­сё­вые) и со­би­ра­тель­ст­во, на по­бере­жье так­же мор. зве­ро­бой­ный про­мы­сел, сбор птичь­их яиц, мол­лю­сков, кра­бов, мор. растений. Ры­бу коп­ти­ли, вя­ли­ли, су­ши­ли, ва­ри­ли в де­рев. ко­ры­тах с по­мо­щью рас­ка­лён­ных кам­ней и др. Ры­бу и ик­ру сме­ши­ва­ли с яго­да­ми, тра­ва­ми, че­рем­шой, су­шё­ны­ми и тол­чёны­ми во­лок­на­ми стеб­ля ки­прея. По­лу­ча­ли му­ку из клуб­ней са­ра­ны (ди­кой ли­лии), до­бы­вав­ших­ся из мы­ши­ных скла­дов (для это­го име­лись спец. ору­дия). Су­шё­ная ры­ба и ик­ра с нер­пичь­им жи­ром слу­жи­ли пи­щей охот­ни­кам на про­мыс­ле. На нер­пи­чьи шку­ры вы­ме­ни­ва­ли у ко­ря­ков мя­со и шкуры до­маш­них оле­ней. Охо­ти­лись так­же на мед­ве­дя, гор­но­го ба­ра­на, оле­ня, пти­цу; с приходом рус­ских рас­про­стра­ни­лась пуш­ная охо­та. При за­го­тов­ке тра­вы для из­го­тов­ле­ния ци­но­вок, кор­зин, ко­ро­бов, су­мок, на­ки­док поль­зо­ва­лись сер­пом из ло­пат­ки мед­ве­дя. С по­яв­ле­ни­ем рус­ских ста­ло на­са­ж­дать­ся ого­род­ни­че­ст­во (кар­то­фель, ре­па), на­ча­ли раз­во­дить круп­ный ро­га­тый скот и ло­ша­дей, ко­то­рые ис­поль­зо­ва­лись для вер­хо­вой ез­ды и под вьюк. До сер. 19 в. бы­то­вал кам­чат­ский тип нарт (двухду­го­ко­пыль­ные) в со­бачь­ей уп­ряж­ке (ко­сая груд­ная уп­ряжь), садились на нар­ты бо­ком с пра­вой сто­ро­ны, со­ба­ки за­пря­га­лись цу­гом. В 18–19 вв. распро­стра­ни­лись нар­ты вос­точ­но­си­бир­ско­го ти­па (со­хра­ня­лись до сер. 20 в.). До нач. 19 в. ис­поль­зо­ва­ли ступатель­ные лы­жи чу­кот­ско-ко­ряк­ско­го ти­па; со­хра­ня­ют­ся сколь­зя­щие пря­мые лы­жи амуроса­ха­лин­ско­го ти­па, ино­гда под­би­тые нер­пичь­ей шку­рой; длин­ные долб­лё­ные лод­ки-ба­ты (ра­нее для мор. охо­ты – с на­ра­щён­ны­ми бор­та­ми); для пе­ре­воз­ки гру­зов скре­п­ля­ют неск. батов де­рев. на­сти­лом.

Верх­няя муж­ская и жен­ская оде­ж­да в осн. сход­на с ко­ряк­ской: кух­лян­ка (га­гаг­лю – от ко­ряк­ско­го ка­гав­ле) с ка­пю­шо­ном (ино­гда с хво­стом сза­ди, на­груд­ни­ком и опуш­кой из бе­ло­го со­бачь­е­го ме­ха); зи­мой по­верх неё на­де­ва­ли длин­ную двой­ную ме­хо­вую кам­лею (позд­нее кам­лея – ма­тер­ча­тая про­мы­с­ло­вая оде­ж­да). Свое­об­раз­ны жен­ские ком­би­не­зон (хонь­ба) из ров­ду­ги или шку­ры мор. зве­ря и «па­рик» (пле­тё­ная шап­ка) из тра­вы; у муж­чин – ко­жа­ная на­бед­рен­ная по­вяз­ка с ме­шоч­ком спе­ре­ди, ров­дуж­ные ру­ба­хи и шта­ны, бе­ре­с­тя­ные или тра­вя­ные шап­ки ко­нич. фор­мы или со сре­зан­ным вер­хом и ко­зырь­ком, са­по­ги из шкур мор. зве­ря или рыбь­ей ко­жи; в дождь на­де­ва­ли на­кид­ку из тра­вы. С 18 в. рас­про­ст­ра­ня­ет­ся по­куп­ная оде­ж­да. Ны­не ров­дуж­ные кух­лян­ки как празд­нич­ная оде­ж­да есть поч­ти в ка­ж­дой се­мье.

Зим­ние по­се­ле­ния («ост­рож­ки») на­счи­ты­ва­ли от 20 до 100 жителей и со­стоя­ли из 1–2 (в еди­нич­ных слу­ча­ях до 9) зим­них по­лу­зем­ля­нок («юр­та») для боль­ших се­мей (кна­лос) и не­сколь­ких лет­них свай­ных по­стро­ек («ба­ла­ган») для ма­лых се­мей. Ко­нич. кров­ля уте­п­ля­лась дёр­ном, зи­мой – сне­гом. Вхо­дом слу­жи­ло верх­нее све­то­ды­мо­вое от­вер­стие, в ко­то­рое спус­ка­лись по стол­бу с за­руб­ка­ми. Вдоль стен уст­раи­ва­ли на­ры; в уг­лу сто­ял столб с ан­тро­по­морф­ной го­ло­вой (Ажу­шак). С мая по ок­тябрь жи­ли в ба­ла­га­нах в лет­них по­се­ле­ни­ях («лет­ни­ках»). К кон. 18 в. рас­про­стра­ни­лись из­бы рус. ти­па.

Об­ще­ст­во И. бы­ло не­стра­ти­фи­ци­ро­ва­но, ро­до­вая струк­ту­ра от­сут­ст­во­ва­ла. Жи­те­ли «ост­рож­ка» кон­тро­ли­ро­ва­ли промы­сло­вую тер­ри­то­рию; со­вер­ша­ли на­бе­ги с це­лью до­бы­вания жен­щин. Рус­ски­ми был вве­дён ин­сти­тут ста­рост («той­о­нов»). Су­ще­ст­во­ва­ли по­ли­ги­ния и по­ли­ан­д­рия, ле­ви­рат, от­ра­бот­ки за не­вес­ту (до не­сколь­ких лет), обы­чай под­шу­чи­ва­ния. Си­сте­ма тер­ми­нов род­ст­ва ли­ней­но­го ти­па. Сиб­лин­ги клас­си­фи­ци­ро­ва­лись по от­но­си­тель­но­му воз­ра­сту и от­но­си­тель­но­му по­лу (пос­лед­нее ред­ко для на­ро­дов Си­би­ри, ха­рак­тер­но для цир­кум­ти­хо­оке­ан­ских на­ро­дов – эс­ки­мо­сов, чук­чей, ай­нов, ко­рей­цев и др.).

На празднике Алхалалай. На заднем плане – столбы хантай. Фото 1998. Фото О. А. Мурашко

Итель­мен­ские ми­фо­ло­гия, ми­ро­воз­зре­ние и об­ря­ды из­вест­ны по из­ло­же­ни­ям С. П. Кра­ше­нин­ни­ко­ва и Г. В. Стел­ле­ра; в 19–20 вв. бы­ли за­пи­са­ны сказ­ки на итель­мен­ском язы­ке. Гл. ге­рой ми­фов и ска­зок – де­ми­ург, куль­тур­ный ге­рой, пра­ро­ди­тель и трик­стер ан­тропо­морфизи­ров. во­рон (Кут­ха), дей­ст­вую­щий со­в­ме­ст­но с же­ной (она же се­ст­ра – Ильк­хум, Ми­ты, Хут­лы­жич): они соз­да­ли зем­лю, рас­се­ли­ли сво­их по­том­ков по Кам­чат­ке и т. д. Хо­зя­ин под­земно­го ми­ра (Га­еч) рас­ска­зал И. о за­гроб­ной жиз­ни и дея­ни­ях Кут­хи. В «ином ми­ре» жи­вут вели­ка­ны – ду­хи вул­ка­нов (га­му­лы), ко­то­рые ло­вят ки­тов и то­пят пе­чи (вул­ка­ны) ки­то­вы­ми костя­ми. Хо­зя­ин мо­ря Митг име­ет вид по­лу­че­ло­ве­ка с рыбь­им хво­стом, хо­зя­ин жи­вот­ных – Пи­ля­чуч (Пих­лач, Би­лю­кай), ма­лень­кий че­ло­ве­чек на кро­шеч­ных нар­тах. Был рас­про­стра­нён ша­ма­низм; ша­ма­нить (без буб­на и осо­бо­го кос­тю­ма) мог ка­ж­дый: га­да­ни­ем и ле­че­ни­ем за­ни­ма­лись в осн. жен­щи­ны, вы­пол­не­ни­ем др. об­ря­дов (охот­ни­чьи и др. ри­туа­лы) рас­по­ря­жа­лись муж­чи­ны. При­ме­ня­ли гал­лю­ци­но­ге­ны. Су­ще­ст­во­вал обы­чай доб­ро­воль­но­го ухо­да из жиз­ни. Раз­ви­ты куль­ты ки­та, ка­сат­ки (их изо­бра­же­ния из тра­вы, на­би­тые ры­бой, де­ла­ют на празд­ни­ке Ал­хала­лай, за­тем их раз­ры­ва­ют и ры­бу съе­да­ют), вол­ка, мед­ве­дя (из­вест­ны об­ря­ды по слу­чаю окон­ча­ния охо­ты на мед­ве­дя – см. Мед­ве­жий празд­ник). На осен­нем празд­ни­ке еже­год­но ус­та­нав­ли­ва­ли ан­тро­по­морф­ный столб – изо­бра­же­ние хра­ни­те­ля жи­ли­ща Хан­тая. В 1987 фольклор­ный ан­самбль жи­те­лей с. Ков­ран «Эль­вель» по­ста­вил по это­му опи­са­нию пред­став­ле­ние Ал­ха­ла­лай (со­глас­но Кра­ше­нин­ни­ко­ву – по­сто­ян­ный воз­глас уча­ст­ни­ков об­ря­да), и с тех пор оно про­во­дит­ся как об­щий празд­ник еже­год­но в сен­тяб­ре на спец. пло­щад­ке на бе­ре­гу реки: об­ря­до­вые пес­ни и тан­цы под бу­бен, изо­бра­жаю­щие пля­ску га­му­лов, ход ры­бы, брач­ные тан­цы нерп; гри­мас­ни­ча­нье (спо­соб ото­гнать злых ду­хов). Об­ряд за­кан­чи­ва­ет­ся про­хо­ж­де­ни­ем всех уча­ст­ни­ков че­рез коль­цо из бе­рё­зо­вых вет­вей (очи­ще­ние) и ус­та­нов­ле­ни­ем хан­тая. Празд­ник про­дол­жа­ет­ся по­хо­дом на свя­щен­ную го­ру Эль­вель, с ко­то­рой свя­за­на ле­ген­да о спа­се­нии И. от по­то­па.

Фото Н. А. Кренке Ительменская резьба по кости. Мастер А. Притчин.

Сказ­ки (ам­нэл, эм­нэл), рас­ска­зы и ле­ген­ды (ла­ном, к’лахчих) мо­гут ис­пол­нять­ся с ре­чи­та­тив­ны­ми или пе­сен­ны­ми встав­ка­ми; за­го­во­ры (к’оловм, к’элвэм) пе­лись на ри­ту­аль­ные на­пе­вы кма­ли чи­нэх. Для И. ха­рак­тер­на тра­ди­ция ин­ди­ви­ду­аль­но­го твор­че­ст­ва: им­про­ви­за­ция пе­сен и наи­гры­шей (напр., при­вет­ст­вен­ные пес­ни в честь гос­тя), а так­же «да­ре­ние» пес­ни (ок. 1740 Г. В. Стел­лер за­пи­сал пес­ню-им­про­ви­за­цию «на под­пол­ков­ни­ка Мер­ли­на, мае­о­ра Павлуц­ко­го и сту­ден­та Кра­ше­нин­ни­ко­ва»). Ос­но­ва пе­сен­ной тра­ди­ции – соль­ные пес­ни ши­роко­го диа­па­зо­на с им­про­ви­зи­ров. тек­ста­ми (у раз­ных групп И. на­зы­ва­ют­ся хо­ди­ла-хо­ди­ла, хо­ди­лахт, хай­у­тэлйа), су­ще­ст­ву­ют так­же пес­ни с ус­той­чи­вы­ми ли­рич. тек­ста­ми. Ха­рак­тер­но зву­ко­под­ра­жа­тель­ное пе­ние (гл. обр. ими­та­ции го­ло­сов птиц). Раз­но­об­раз­ные тан­цы (в т. ч. изо­бра­жаю­щие жи­вот­ных) ис­пол­ня­ют­ся в со­про­во­ж­де­нии пе­ния, зву­ко­под­ра­жа­ний (в ос­но­ве – т. н. гор­ло­хри­пе­ние на вдох и вы­дох – хэх­мы­кэлс, хэм­хэ­ку­зэн) и ин­ст­ру­мен­таль­ных наи­гры­шей. Тра­диц. муз. ин­ст­ру­мен­ты (со­хра­ни­лись час­тич­но): аэ­ро­фо­ны из стеб­ля тра­вы (в т. ч. охот­ни­чий ма­нок), птичь­е­го пе­ра и др., гу­дел­ки (ри­ту­аль­ные и бы­то­вые); пла­стин­ча­тый вар­ган, тре­щот­ки, бу­бен (бли­зок ко­ряк­ско­му); хор­до­фо­ны – 2-струн­ный щип­ко­вый ти­па лют­ни и смыч­ко­вые (5- и 4-струн­ный). В уст­ной куль­ту­ре И. зна­чит. роль сыг­ра­ли тра­ди­ции ко­ря­ков и эве­нов; эле­мен­ты, за­им­ст­во­ван­ные из фольк­ло­ра рус. по­се­лен­цев (час­туш­ки, хо­ро­вод­ные, пля­со­вые пес­ни и др.), ор­га­нич­но со­че­та­ют­ся с ар­ха­ич. ме­ст­ны­ми тра­ди­ция­ми. Из­вест­ные нар. ис­пол­ни­те­ли – В. И. По­но­ма­рё­ва, В. В. Прит­чин, Б. А. Жир­ков, Л. А. Сы­со­ев, Т. Зуе­ва.

Раз­ви­ты мо­заи­ка из ме­ха, пле­те­ние из тра­вы, би­се­ро­пле­те­ние (гео­мет­рич. мо­ти­вы; на под­вес­ках к оде­ж­де из ме­ха и бисера – ро­зет­ки), резь­ба по де­ре­ву и кос­ти, в т. ч. мел­кая пла­сти­ка – пряж­ки, брел­ки, пу­го­ви­цы (зоо- и ан­тро­по­морф­ные мо­ти­вы), де­та­ли «вяз­ки» для со­бачь­ей уп­ря­жи (мо­ти­вы близ­ки к эс­ки­мос­ско-але­ут­ской и айн­ской резь­бе по кос­ти).