НЕГИДА́ЛЬЦЫ

Фото В. В. Лебедевой Негидальцы. Жительницы села Владимировка – участницы фестиваля коренных малочисленных народов Севера. Хабаровск, 2008.

НЕГИДА́ЛЬЦЫ (самоназвания – элькан бэйэнин или элэкэм бэйэ – «здешний», «местный человек»; эвенк. нгеида, нанайск. негда, нивхск. их`ыдийи, устар. рус. нейдалы, нейдальцы, негеданцы – от эвенк. нгегида – «береговой, крайний»; амгунские тунгусы), тунгусо-маньчжурский народ в России. Численность 513 чел., из них 480 чел. в Хабаровском крае (2010, перепись). Живут в нижнем течении реки Амгунь и низовьях Амура в районах Имени Полины Осипенко (село Владимировка – 94 чел. и др.), Ульчском (село Тыр – 65 чел., село Тахта – 39 чел. и др.) и Николаевском (посёлок Маго – 29 чел. и др.). Говорят в осн. по-русски, 74 чел. сохраняют негидальский язык. Верующие православные.

Н. сфор­ми­ро­ва­лись в ре­зуль­та­те сме­ше­ния эвен­ков, поя­вив­ших­ся в ни­зовь­ях Ам­гу­ни и Аму­ра в 15–16 вв., с нив­ха­ми, на­най­ца­ми и уль­ча­ми. Кон­так­ты с рус­ски­ми со второй половины 17 в. С нив­ха­ми и эвен­ка­ми име­ли по­сто­ян­ные брач­ные свя­зи. В 18–19 вв. жи­ли по реке Ам­гунь и в райо­не озёр Удыль, Орель и Чля. В сер. 19 в., со­глас­но дан­ным Г. И. Не­вель­ско­го, на­счи­ты­ва­ли ок. 500 чел., в кон. 19 в. – 423 чел. (1897, пе­ре­пись). В 1920-х гг. ни­зов­ские Н. жи­ли по реке Ам­гунь, от устья до реки Им (сё­ла Усть-Ам­гунь, Даль­жа, Сам­ня, Ях­са, Им), вер­хов­ские – вы­ше реки Кер­би (сё­ла Ве­ли, Бо­лен, Та­ли­кит и др.). В сер. 20 в. на­счи­ты­ва­ли 345 чел. и про­жи­ва­ли в сё­лах Вла­ди­ми­ров­ка, Дыль­ма, Крас­ный Яр и Даль­жа. Вклю­че­ны в Спи­сок ко­рен­ных ма­ло­чис­лен­ных на­ро­дов Се­ве­ра.

Тра­диц. куль­ту­ра со­че­та­ет чер­ты, ха­рак­тер­ные для эвен­ков (приё­мы охо­ты, у вер­хов­ских Н. – вер­хо­вой ез­ды на оле­нях, ти­пы ко­нич. жи­ли­ща и ши­ро­ких под­би­тых ка­му­сом лыж, рас­паш­ной оде­ж­ды без бо­ко­вых швов с на­груд­ни­ком, обу­ви) и При­аму­рья (про­мы­сел ло­со­ся, бе­ре­стя­ная амур­ско­го ти­па и плос­ко­дон­ная до­ща­тая слож­но­го ти­па лод­ки, пра­во­за­паш­ная оде­ж­да из ме­ха и рыбь­ей ко­жи, у ни­зов­ских Н. – мор. охо­та, со­ба­чьи нар­ты и др.). До нач. 20 в. бы­ли раз­ви­ты об­ра­бот­ка де­ре­ва, кос­ти, олень­е­го ро­га, ме­тал­ла (сре­ди муж­чин), кож и шкур, рыбь­ей ко­жи, бе­ре­сты, вы­шив­ка цвет­ны­ми ни­тя­ми и би­се­ром, ап­пли­ка­ция (сре­ди жен­щин); пре­об­ла­да­ют спи­раль­ные мо­ти­вы аму­ро-са­ха­лин­ско­го ти­па и рас­ти­тель­ные (три­ли­ст­ник). Тра­диц. зим­нее жи­ли­ще – по­лу­зем­лян­ка (ха­ран­ди), лет­нее – до­мик из ко­ры с дву­скат­ной кры­шей или ко­нич. по­строй­ка (джок­ча). Оде­ж­да со­стоя­ла из ха­ла­та (тэт­чэнн­гэ / тэт­чээ; пра­во­за­паш­ной хук­ту; из рыбь­ей ко­жи – уй­кэ­ли), шта­нов (хэй­кии / хэс­кии), но­го­виц (га­ин / га­рун), обу­ви (он­та), ру­ка­виц (ко­хо­ло / ко­ко­ло), шап­ки (авун). Празд­нич­ные жен­ские ха­ла­ты ук­ра­ша­лись вы­шив­кой и ме­тал­лич. под­вес­ка­ми (удит­кэн / удит­кан), на­груд­ни­ки – би­се­ром и бляш­ка­ми (нал­бу), пле­те­ни­ем из раз­но­цвет­ной тесь­мы; по­гре­баль­ная оде­ж­да обя­за­тель­но вы­ши­ва­лась бе­лым под­шей­ным во­ло­сом оле­ня.

Фото Д. В. Янчева Негидальские торбаса с традиционной вышивкой (мотив трилистника). Музей района Имени Полины Осипенко.

Су­ще­ст­во­ва­ли пат­ри­ли­ней­ные ро­ды (ха­ла). Бы­ли рас­про­стра­не­ны по­ли­ги­ния, мат­ри­ла­те­раль­ный кросс­ку­зен­ный брак в ви­де по­сто­ян­но­го брач­но­го об­ме­на ме­ж­ду ро­да­ми «тес­тей» (эт­кии, эт­ти) и «зять­ёв» (хо­доу). Си­сте­ма тер­ми­нов род­ст­ва би­фур­ка­тив­но-ли­ней­но­го ти­па со сколь­зя­щим счё­том по­ко­ле­ний. Сиб­лин­ги де­лят­ся по от­но­сит. воз­ра­сту и по по­лу. Тра­диц. ре­ли­гия – ве­ра в ду­хов-хо­зя­ев (бу­га), в т. ч. лес­ных хо­зя­ев (каг­га­ма), хо­зяи­на мо­ря (Тэм­му), зло­го ду­ха (Ам­бан­сон), пред­став­ле­ние о пти­це с же­лез­ным клю­вом (Ко­рия) и др. Осо­бо по­чи­тал­ся дух-хо­зя­ин тай­ги в ви­де ог­ром­но­го мед­ве­дя. Ду­хов-хра­ни­те­лей (сэ­вэ­ки) изо­бра­жа­ли в ви­де де­рев. ста­ту­эток, ко­то­рых пе­рио­ди­че­ски «кор­ми­ли». Ха­рак­тер­ны куль­ты ро­до­во­го ог­ня (Пу­зя), ко­то­ро­го изо­бра­жа­ли из обо­ж­жён­ной гли­ны в об­ра­зе кита-косат­ки. Умер­ших сжи­га­ли или хо­ро­ни­ли в зем­ле, ша­ма­нов – на по­мос­те (на­нан­дяк), мла­ден­цев на де­ре­ве или в ду­п­ле (син­ген хо­ро). Гроб рань­ше имел фор­му лод­ки. Ша­ма­ны (ка­са) име­ли по­сох (ту­де), бу­бен (ун­ту­вун; у ни­зов­ских Н. – бу­бен амур­ско­го ти­па с тон­кой обе­чай­кой, у вер­хов­ских – якут­ско­го ти­па с ши­ро­кой обе­чай­кой и ре­зо­на­тор­ны­ми «шиш­ка­ми») с ко­ло­туш­кой (ге­си­вун), на­бор сэ­ве­ки и др.; на­де­ва­ли по­верх ха­ла­та юб­ку (дяб­хан) и на­груд­ник (бэ­пи), по­яс с ко­нус­ны­ми под­вес­ка­ми (ням­ка), шап­ку (апу) с ме­тал­лич. ро­га­ми; ша­ман­ская оде­ж­да (са­ма­сик) ук­ра­ша­лась ба­хро­мой на ру­ка­вах и под­вес­ка­ми-по­гре­муш­ка­ми.

Для ми­фо­ло­гии ха­рак­тер­ны сю­же­ты о трёх солн­цах и не­бес­ном охот­ни­ке Ма­ни, убив­шем два солн­ца (Ул­гу би­син), о Млеч­ном Пу­ти как сле­де не­бес­но­го охот­ни­ка («муж­ской» миф ни­зов­ских Н.). У ни­зов­ских Н. бы­ту­ет об­щий с уль­ча­ми жанр ис­то­рич. пре­да­ний (тэ­лун­гу). Рас­про­стра­не­ны ми­фы о жи­вот­ных-пред­ках (мед­ведь, тигр), чу­до­ви­ще Хим­му. Во вре­мя мед­вежь­е­го празд­ни­ка (Мга­ска/На­ска) по слу­чаю охо­ты на мед­ве­дя вы­сту­па­ли ска­зи­те­ли, жен­щи­ны иг­ра­ли на идио­фо­не (тым­ка­вун/тум­кэ­вун – под­ве­шен­ное брев­но) и ис­пол­ня­ли ри­ту­аль­ные тан­цы (чо­во); куль­ми­на­ция празд­ни­ка – кру­го­вой та­нец (хэд­зэ) с пе­ни­ем; наи­гры­ши и тан­цы име­ют ми­фо­ло­гич. ос­но­ву. По­ве­ст­во­ват. фольк­лор: та­лун (по­ющие­ся ге­ро­ич. ска­за­ния икэв­кэ­чи та­лун на вы­мыш­лен­ные сю­же­ты; сказ­ки пре­им. о жи­вот­ных); ул­гу (ми­фы, ро­до­вые пре­да­ния, ша­ман­ские ле­ген­ды, бы­лич­ки, охот­ни­чьи и бы­то­вые рас­ска­зы); ге­ро­ич. ска­за­ния час­то ис­пол­ня­ют­ся на эвенк. яз. или с ис­поль­зо­ва­ни­ем эвенк. слов. Пе­сен­ный фольк­лор: соль­ные им­про­ви­за­ции (ихэн, ихан, ихай­ан), пес­ни с ус­той­чи­вы­ми тек­ста­ми и еди­ной муз.-по­этич. сти­ли­сти­кой, а так­же пе­сен­ные встав­ки в ска­за­ни­ях и сказ­ках (дав­ла). Ша­ман­ское пе­ние (йaйa, да­хав­фка) вклю­ча­ет кри­ки, зо­вы, зву­ко­под­ра­жа­ния, сопровождается игрой на бубне. Среди муз. ин­ст­ру­мен­тов: смыч­ко­вый с од­ной стру­ной из кон­ско­го во­ло­са (тэн­кэ­рэ/сет­пак­та); тро­ст­ни­ко­вый языч­ко­вый (ой­гок­то пи­пи­хан); сви­ст­ко­вая флей­та из таль­ни­ка (сек­та пи­пи­хан); вар­га­ны – де­рев. пла­стин­ча­тый (кон­ки­хи) и ме­тал­лич. ду­го­вой (му­хэ­нэ); ма­нок на ло­ся – бе­ре­стя­ная тру­ба (туй­эв­кэн); под­вес­ки-по­гре­муш­ки на жен­ской и дет­ской оде­ж­де и дет­ских люль­ках. Жи­вая муз. тра­ди­ция со­хра­ня­лась до 1980-х гг.