Предвоенный период
Жёсткая регламентация жизни общества отразилась в чёткости жанровой системы, определившейся во 2-й пол. 1930-х гг. Она была призвана всесторонне отразить идеальный образ гос. машины. Одним из вариантов гос. эпоса становился историко-биографический фильм, в центре которого – вождь, лидер, направляющий массу по единственно правильному пути. Если в выпущенном к 20-летию Окт. революции 1917 ф. «Ленин в Октябре» М. И. Ромма (1937) герой наделён теми же человеческими, тяготеющими к эксцентричности чертами, что и Чапаев или Максим, то в следующем фильме – «Ленин в 1918 году» (1939) образ вождя становится абстрактно-обобщённым, его энергия полностью направляется на борьбу с внешними и внутренними врагами Сов. государства, а рядом с ним оказывается монументальная фигура И. В. Сталина. Такой вариант героя-вождя стал основным в кино предвоенного периода. По пути монументализации пошли Г. М. Козинцев и Л. З. Трауберг в последующих сериях трилогии о Максиме – «Возвращение Максима» (1937) и «Выборгская сторона» (1939), где герой становился соратником В. И. Ленина и Сталина. В исторических фильмах место центральных героев – предводителей восставших народных масс – заняли цари и полководцы («Пётр Первый» В. М. Петрова, 1937–39; «Александр Невский» Эйзенштейна, 1938). Идеализированная реальность определяла себя не по отношению к прошлому или природной стихии, но по отношению к внешнему враждебному окружению. Нарастал мотив неизбежности войны, поэтому одно из ведущих мест в жанровой системе занял «оборонный» фильм. Увеличилось количество фильмов, тяготеющих к «шпионскому» жанру («Ошибка инженера Кочина» А. В. Мачерета, 1939). Фильмы о революционной борьбе зарубежного пролетариата модифицировались в антифашистские («Болотные солдаты» Мачерета, 1938; «Семья Оппенгейм» Г. Л. Рошаля, 1939).
Жёсткость жанрового канона повлекла за собой унификацию канона эстетического, превалировала эстетика условного жизнеподобия. Исключением оказался масштабный политический фильм-диспут Эрмлера «Великий гражданин» (1938–39), созданный на материале разгрома троцкистской оппозиции и убийства С. М. Кирова. Совпадающий с официальной версией, он исполнен неподдельного худож. темперамента и психологизма.
Успеха добивались и авторы, стремившиеся к тщательно выписанной, драматургически и актёрски острой характерности персонажа, – «Депутат Балтики» (1937), «Член правительства» (1940) Зархи и Хейфица; «Последняя ночь» (1937) и «Машенька» (1942) Ю. Я. Райзмана; «Семеро смелых» (1936), «Комсомольск» (1938) и «Учитель» (1939) С. А. Герасимова.
В музыкальной комедии допускался некоторый отход от подобной эстетики. Александров, испытавший сильное влияние американского кино, применил голливудские приёмы в фильмах «Цирк» (1936), «Волга-Волга» (1938), «Светлый путь» (1940). И. А. Пырьев свои колхозные комедии – «Богатая невеста» (1938), «Трактористы» (1939), «Свинарка и пастух» (1941) – строил по принципам обрядово-фольклорного действа. К. К. Юдин в фильмах «Девушка с характером» (1939) и «Сердца четырёх» (1945) тяготел к лирическому водевилю. А. В. Ивановский после костюмных экранизаций рус. классики в раннем звуковом кино («Иудушка Головлёв», 1934, «Дубровский», 1936) использовал свой опыт оперного режиссёра в комедиях «Музыкальная история» (1940, совм. с Г. М. Раппапортом) и «Антон Иванович сердится» (1941). Фильмы имели огромный зрительский успех, особенно благодаря артистизму и обаянию Л. П. Орловой, М. А. Ладыниной, З. А. Фёдоровой, В. В. Серовой, Л. В. Целиковской, Б. Ф. Андреева, Н. А. Крючкова, П. М. Алейникова, М. И. Жарова, П. П. Кадочникова, С. Я. Лемешева, а также музыке и песням Дунаевского, братьев Дан. Я. и Дм. Я. Покрасс, Т. Н. Хренникова, Г. С. Милютина, Д. Б. Кабалевского.
Постоянно росло количество кинотеатров и киноустановок (накануне Великой Отечественной войны их насчитывалось ок. 29 тыс.). Общий тираж фильмов составлял ок. 500 копий. Игровых фильмов выпускалось не более 50 в год.