Федо́тов Гео́ргий Петро́вич [1(13).10.1886, Саратов – 1.9.1951, Бикон, штат Нью-Йорк], русский религиозный мыслитель, историк культуры, публицист. Окончил Санкт-Петербургский университет (1912), где изучал медиевистику под руководством И. М. Гревса. С 1916 г. сотрудник Санкт-Петербургского университета и Императорской публичной библиотеки; совместно с А. А. Мейером осенью 1917 г. организовал религиозно-философский кружок. В 1920–1922 гг. профессор Саратовского университета. С 1925 г. в эмиграции; преподавал в Православном Свято-Сергиевском богословском институте в Париже (1926–1940). Был близок к Е. Ю. Кузьминой-Караваевой (матери Марии) и Н. А. Бердяеву; в 1931–1939 гг. издавал журнал «Новый град» совместно с И. И. Фондаминским и Ф. А. Степуном. С 1940 г. в США, с 1944 г. профессор Свято-Владимирской семинарии (Крествуд, штат Нью-Йорк).

В исследовании национально-исторической феноменологии религиозного сознания Федотов был близок к методологии представителей французского католического модернизма А. Бремона и Э. Леруа (анализ «субъективной стороны религии»). С этих позиций написаны работы по европейскому Средневековью («Чудо освобождения», 1923; «Боги подземные. К истории средневековых культов», 1923; «Абеляр», 1924; «Феодальный быт в хронике Ламберта Ардского», 1925, и др.) и по истории русской духовности («Святые Древней Руси», 1931; «Стихи духовные. Русская народная вера по духовным стихам», 1935; «Русская религиозность» – «The Russian religious mind», vol. 1–2, 1946–1966, рус. пер. 2001–2004), особенности которой («русской ветви православия») выявляются в сопоставлении с восприятием христианской веры в Византии и на латинском Западе. К наиболее значимым чертам русской религиозности киевского периода, ставшего образцом для русского религиозного сознания, Федотов относил эстетизм (особое переживание красоты мира), космологизм (религиозное освящение природы), дуализм византийской моральной доктрины страха Божьего и чисто русские этики милосердия, умиления, кенотизм (готовность к страданию, смирению как буквальное уподобление Христу, доступное не только монахам, но и мирянам), религиозный национализм (осмысление религиозного призвания новокрещёного народа среди других христианских наций, свободное от синдрома национального мессианизма, характерного для Московской Руси). В русском Средневековье (14–15 вв.), «золотом веке» святости, достигают своего апогея созерцательный мистицизм, практика «умной» молитвы, знаменующие напряжённость духовной жизни, смягчение аскетического идеала, закрепившее в русской святости палестинскую монашескую традицию. В Московской Руси времён Ивана Грозного духовный подъём постепенно угасает, уступая место обрядовому благочестию православного царства. Специфическим проявлением русского кенотизма в этот период является юродство (русский юродивый, «человек Божий», фактически единственный обличитель греховной власти).

В эссе и статьях эмигрантского периода особенности культурно-исторического и духовного пути России переосмысливаются в контексте революционной катастрофы. Дистанцируясь от евразийства, Федотов отстаивал идею о восточнохристианских, эллинистических, т. е. европейских, истоках русской культуры («Три столицы», 1926). В поздних работах исследовались проблемы типологии национального сознания («Русский человек», 1938), возрождения русской культуры («Завтрашний день», 1938; «Создание элиты», 1939), судьбы политической свободы в России («Россия и свобода», 1945; «Запад и СССР», 1945) и русской государственности («Судьба империй», 1947). История предстаёт у Федотова как трагическое действие, в котором свободный и ответственный выбор личности (нации) не предопределён ни давлением всеобщих исторических законов, ни силой Божественного провидения: Бог не тождествен истории, но лик Его «просвечивает» в ней. Отсюда история и культура трактуются в духе П. Тиллиха как перманентный ответ человека на Божественную благодать, оканчивающийся победой или выпадением в небытие, исторической катастрофой. Безнравственная политика власти, поддерживаемая народом, приводит нацию к историческим поражениям («Святой Филипп, митрополит Московский», 1928; «Народ и власть», 1949), а историческая правда не измеряется мерой исторического успеха («Правда побеждённых», 1933). Движущие мотивы философии культуры и социальной доктрины Федотова – апология христианской культуры («Ничто подлинно ценное в этом мире не пропадёт… все наши фрагментарные достижения, все приблизительные истины, все несовершенные удачи найдут своё место, сложившись, как камни, в стены вечного Града…» – Эсхатология и культура // Новый град. 1938. № 13. С. 330) и убеждение в невозможности исключить из христианского идеала социальный компонент («Социальное значение христианства», 1933).