Понима́ющая социоло́гия (нем. verstehende Soziologie), одно из ведущих направлений в социологической мысли 20 в., акцентирующее внимание на смысловом характере деятельности и поведения людей в обществе. Термин «понимающая социология» возник в Германии и получил хождение в основном в немецкой научной литературе. В англоязычных источниках обычно употребляется близкий по значению термин «интерпретативная социология». В узком смысле оборот «понимающая социология» нередко используется для общего наименования системы теоретико-методологических воззрений М. Вебера.

В начале 20 в. проект понимающей социологии, наряду с понимающей психологией, оформился в русле т. н. спора о методе [Methodenstreit], в рамках которого рядом немецких мыслителей предпринимались попытки обоснования специфики социального и гуманитарного познания в противовес «натуралистическому» подходу позитивизма, стремившегося к распространению на сферу обществоведения исследовательских и логических приёмов естественных наук. Философской основой подобного рода «апологии» наук о человеке выступали различные версии философии жизни, неокантианства, а впоследствии феноменология Э. Гуссерля.

Общую идею «понимающего метода» выразил В. Дильтей. Согласно Дильтею, науки, изучающие культурно-исторические явления [Geisteswissenschaften], отличаются от наук о природе [Naturwissenschaften], поскольку имеют дело с продуктами духовной активности человеческих индивидов. Поэтому «науки о духе» должны не «объяснять» свой предмет [erklären], а «понимать» его [verstehen].  Собственно в социологии эта линия была продолжена М. Вебером, который не противопоставлял радикально указанные мыслительные процедуры, но рассматривал «понимание» как особую разновидность причинного объяснения, используемую в общественных науках.

Феномены социальной жизни связаны между собой не «внешним» образом, но через посредство смыслов и значений, приписываемых им участниками социальных взаимодействий. Социальное поведение людей в отличие от поведения животных не является чисто реактивным или инстинктивно детерминированным, но может быть рассматриваемо как более или менее осмысленное и, следовательно, именно в силу этого может быть «понято». По отношению к нему корректна постановка вопроса: «зачем индивид так поступает?». Очевидно, адресация такого вопроса животным, механическим телам и иным компонентам природного универсума, кроме человека, была бы неуместной (например, закон всемирного тяготения или броуновское движение невозможно «понять» – их можно только «объяснить»). При таком подходе задачей учёного-обществоведа становится адекватная интерпретация субъективного смыслового наполнения социальных действий – целей, намерений и ценностей, воплощаемых в ориентированных на «другого» или «других» человеческих поступках.

Парадигматический образ общества, создаваемый понимающей социологией, как правило, выстраивался на фундаменте «микросоциологических» концепций методологического индивидуализма, представлявших социальную действительность как продукт межчеловеческой интеракции и признававших конкретные социальные действия единственным эмпирически доступным, реально наблюдаемым объектом социологического анализа. Вместе с тем понимающей социологии присуще стремление к преодолению психологизма, поскольку сама процедура понимания действия направляется в перспективе социологического исследования не на выявление чувств, эмоций или побуждений, особенностей индивидуального психического склада, черт характера и темперамента человека, его желаний и влечений и т. д., но на обнаружение и/или рациональную реконструкцию типических культурных образцов, ценностных ориентаций и групповых представлений, реализуемых тем или иным образом людьми в их социальном поведении.

На всех этапах своего развития понимающей социологии приходилось искать ответы на ряд фундаментальных вопросов, высвечивающих проблематичность её методологии: как можно понять «другого» субъекта, внутренний мир которого не дан нам непосредственно, имея в распоряжении лишь внешние проявления его активности в виде наблюдаемых поведенческих актов? Можно ли судить о «другом» и его подлинных мотивах «по аналогии с собой», т. е. на основании собственного, неизбежно «биографически ограниченного» опыта? Можно ли поэтому дать «объективно правильную» трактовку действиям представителей другой культуры, эпохи, социальной группы? Попытки разработать систему критериев и требований, способных наделить метод социологического понимания научной общезначимостью, приобрели перманентный характер и не прекращались на протяжении всего 20 столетия.

В некоторых концепциях понимающей социологии проблематика понимания как метода социального познания перемещается в предельно широкий контекст: само понимание перестаёт рассматриваться лишь как специальный метод общественных наук, нуждающийся в валидизации, операционализации и технической инвентаризации собственного инструментария, но определяется как универсальная, аксиоматическая и априорная предпосылка социальной жизни вообще (Г. Зиммель, А. Шюц). Обоюдное (хотя бы частичное) понимание и согласие между партнёрами по интеракции, в т. ч. по поводу совместно разделяемых правил, «подразумеваемых контекстов» и способов «прочтения» коллективного опыта, оказывается одним из важных условий его упорядоченности как на уровне повседневности, так и на уровне социальных институтов, что обеспечивает в обществе необходимый минимум консенсуса и социальной интеграции. Актуальным при этом становится вопрос о путях достижения такого взаимного понимания, породивший теорию «идеализаций» обыденного сознания, изучение осуществляемой практическим мышлением «типизации» объектов и ситуаций как средства организации социальной жизни в её рутинных формах (А. Шюц), а также механизмов воспроизводства и возможного «сбоя» в работе микросистем социального взаимодействия (Г. Гарфинкель, И. Гофман).

Созвучные с этими идеями дискуссии о роли понимания как способа существования человека в мире, как «укоренённой в бытии» и одновременно социальной значимой общечеловеческой склонности и её проявлениях в культуре, языке и межличностном общении велись параллельно во многих областях гуманитарного знания 20 в., например, в философской герменевтике (М. Хайдеггер, Х.-Г. Гадамер, П. Рикёр), аналитической и лингвистической философии (Л. Витгенштейн, П. Уинч), психологии, семиотике и междисциплинарных теориях коммуникации, оказывая существенное влияние на развитие понимающей социологии. Усилению позиций и популярности понимающей социологии способствовал среди прочего и т. н. лингвистический поворот в социальных науках.

Наиболее значительными вариациями понимающей социологии середины и второй половины 20 в., выработавшими собственные «языки описания», исследовательские традиции и понятийный аппарат, являлись феноменологическая социология, символический интеракционизм и этнометодология. Понимающая социология выступает методологической основой классических и современных концепций социологии знания (М. Шелер, К. Манхейм, П. Бергер, Т. Лукман и др.), социологии культуры и ряда других отраслей и субдисциплин в структуре социологической науки.