И́стина, одна из важнейших ценностных универсалий культуры, выступающая ориентиром познавательной и практической деятельности, соотносимой с определёнными критериями (соответствия действительности, приближения к идеалу, внутренней согласованности и эмпирического оправдания, успешности действия, ощущения внутренней гармонии и т. д.). От выбора критерия зависит содержание понятия истины, а сам выбор определяется характером мировоззрения, системой философских взглядов, структурой общественной практики, совокупностью убеждений и верований человека. Так, восходящая к Платону и Аристотелю классическая философская концепция истины основывается на том, что истинны мысли, которые соответствуют объективной (независимой от познающего субъекта) действительности. В рамках этой концепции, получившей название «корреспондентной» теории истины (от лат. сorrespondentia – соответствие), проблематизируются все три термина, фигурирующие в данной формулировке. Первая группа проблем связана с ограничениями, указывающими, какие именно мысли могут характеризоваться как истинные. Например, истинными могут быть высказывания, описывающие некоторое положение дел, но высказывания, выражающие приказ или не имеющие определённого значения (х − у = z), не могут характеризоваться как истинные или ложные; высказывания, претендующие на истинность, должны удовлетворять синтаксическим и семантическим правилам языка (например, высказывание «Этот квадрат круглый» не истинно и не ложно, а бессмысленно).

Вторая группа проблем связана с тем, что́ именно может считаться действительностью, которой соответствуют мысли. Так, согласно логическому атомизму (Б. Рассел), высказывания истинны, если они соответствуют «фактам»; однако «факты» являются познавательными конструкциями, зависимыми от чувственных восприятий и концептуальных интерпретаций, следовательно, сопоставляя высказывания с фактами, мы сопоставляем одни мысли с другими. Основная трудность, акцентированная И. Кантом, заключается в том, что мысль не может быть непосредственно сопоставлена со своим объектом («вещью самой по себе»), поэтому знание обладает собственной действительностью, в рамках которой только и может ставиться вопрос об объективности этого знания.

Третья группа проблем связана с трактовкой «соответствия»: от наивной концепции «копирования» действительности до прагматической концепции, согласно которой соответствие между знанием и его объектом устанавливается эмпирической проверкой всех практических следствий из этого знания (Ч. С. Пирс, диалектический материализм).

А. Тарский уточнил «корреспондентную» теорию, показав, что известные с древности семантические парадоксы (типа парадокса Евбулида «лжец», ставящего вопрос об истинности высказывания «Я лгу»: пусть А = «А – ложно», тогда А истинно, если А ложно, и наоборот) могут быть устранены в языках, допускающих формализацию построением иерархии семантических уровней: объектного языка, для которого указаны правила синтаксиса, и метаязыка с правилами обозначения для каждого элемента объектного языка. Семантическое определение истины вводится при помощи понятия «выполнимость», имеющего точный смысл в метаматематике. Язык, свободный от семантических антиномий, может быть построен только в том случае, если точно перечислены все его исходные выражения и правила построения, т. е. выполнены условия формализации. Поскольку для естественных языков это требование не выполняется, они неустранимо парадоксальны.

«Корреспондентная» концепция истины является одной из предпосылок реалистических теорий познания (критический реализм, научный реализм и др.). В ряде методологических концепций предложены различные варианты трактовки «соответствия» между знанием и его объектом: как степень подтверждения, верификации (аналитическая философия), как «правдоподобие» (К. Поппер) – гипотеза считается «соответствующей» реальности до тех пор, пока она не поддаётся опровержениям, и др. В то же время инструменталистские, конвенционалистские и конструктивистские модели знания склоняются к истолкованию истины как свойства знаний, образующих самосогласованную (непротиворечивую) систему («когерентная» теория истины), когда истинность каждого отдельного фрагмента знания (предложения, теории, гипотезы и т. п.) удостоверяется его принадлежностью к непротиворечивой и согласованной системе. Образцом может служить логическая или математическая теория, допускающая высокую степень формализации (близки к этому некоторые физические теории, например классическая механика или квантовая физика). «Когерентная» теория, по существу, не противостоит «корреспондентной», но выявляет в ней особый методологический аспект: вместо не поддающейся однозначному выражению проблемы «соответствия» между знанием и реальностью рассматривается применение логических методов анализа, чтобы определить истинность какого-то конкретного фрагмента знания, соотнося этот фрагмент с характеристиками системы, к которой он принадлежит. Схема анализа: предложение р, входящее в эмпирически значимое множество М, может рассматриваться как истинное только в том случае, если удаётся найти подмножество N ⊂ M, непротиворечивость и логическая взаимосвязанность которого доказана, и p ∈ N. Чем в большее число когерентных подмножеств входит высказывание р, тем с большей вероятностью оно может считаться истинным. Эта схема объединяет логический и эмпирический методы анализа систем знаний с математической теорией вероятностей.

Классические различения «необходимой» и «случайной», относительной и абсолютной, фактической и логической истины основываются на том, что знание истинно в той степени, в какой оно приближено к реальности, мыслимой как независимый от познания его источник и конечная причина.

В отличие от классических, иррационалистические концепции истины трактуют её как особое состояние убеждённости человека: истина – то, во что верят, что полагают безотносительной ценностью, либо это результат соглашения, характеристика истолкования, понимания, психологически важное условие коммуникативного действия. В таких концепциях вопрос об истине как отношении знания к объективной действительности либо игнорируется как неразрешимый, либо вообще полагается бессмысленным. Термин «истина» получает тавтологический смысл: истинно то, что по каким-то соображениям принимается за истину. Свидетельство истинности находят в интуитивном «озарении», интимно-личностном переживании и т. п. Отсюда принципиальный «плюрализм» истин: нельзя оспорить «истинность» как переживание «другого», но можно согласиться с тем, что ни у кого нет «монополии» на истину, люди обмениваются не объективно-истинными знаниями, но более или менее приемлемыми мнениями, выражающими их внутренние переживания.

Подобные концепции истины находятся в сложных, часто противоречивых, отношениях с познавательными установками науки. Это ведёт к разделению сфер культуры: в одних властвует «рациональный дискурс», ограничивающий свободу человеческих действий требованием их общезначимости и успешности, зависящей от объективных условий (таковы наука, техника, производство, экономика); другие отданы свободному действию, направленному на «самовыражение» (искусство, игра); в третьих – истина нераздельна с верой, ощущением причастности к высшему началу и т. д. При всех этих существенных различиях в понимании истины в конкретном контексте разных сфер человеческой культуры она выступает как фундаментальная характеристика человеческого бытия.