Возмо́жность и действи́тельность, соотносительные философские категории, характеризующие становление и развитие предмета или явления. Различают логическую возможность какой-либо вещи, характеризующую принципиальную возможность её существования, и реальную возможность, предполагающую наличие всех необходимых условий для её осуществления.

Разработанное Аристотелем учение о возможности и действительности, или акте и потенции (лат. actus et potentia – схоластический перевод греческого ἐνέργεια ϰαι δύναμις), явилось ответом на апорию элейской школы, согласно которой сущее (τὀ ὂν) может возникнуть либо из сущего, либо из несущего, но и то и другое невозможно, ибо в первом случае сущее уже существует, а во втором – нечто не может возникнуть из ничего. Следовательно, «возникновение», или «становление» (γένεσις), вообще невозможно. Аристотель решил эту «апорию древних» введением понятия акцидентального небытия и семантическим делением «бытия» на «потенциальное» (δυνάμει ὂν) и «актуальное» (ἐνεργείᾳ ὂν) – становление оказывается возможным как переход от первого ко второму. Понятие «возможность и действительность», как и понятие «движение», не поддаётся строгому определению, но устанавливается с помощью техноморфных и биоморфных аналогий: семя – человек в потенции, глыба мрамора – изваяние Гермеса и т. д. Существенно соотношение между возможностью и действительностью, с одной стороны, и формой и материей – с другой: согласно Аристотелю, материя есть чистая потенциальность, а форма, эйдос, – действительность (энергия, или энтелехия) вещи.

Оппозиция возможности и действительности, первоначально введённая Аристотелем для анализа «возникновения», переносится затем и на другие виды «движения». Энергия (действительность) характеризуется временны́м, онтологическим и аксиологическим приматом над возможностью, повторяя, таким образом, отношение формы к материи: традиционный схоластический спор о первичности «курицы или яйца» Аристотель безоговорочно решил бы в пользу «курицы». В сфере природы этот принцип выражается формулой «человек рождает человека» или – в общем виде – «существующее актуально возникает из существующего потенциально под действием существующего актуально» («Метафизика», 1032 a 25, 1049 b 24) и служит теоретическим постулатом в концепции перводвигателя как чистой энергии (действительности), актуализирующей все космические потенции.

От акта (энергии) как процесса («актуализации», осуществления) Аристотель отличает энергию как осуществлённость (действительность) вещи – энтелехию: например, процесс строительства дома и уже построенный дом представляют собой «актуализацию» и «действительность» дома по отношению к его материи и потенции бытия – кирпичам. В психологии Аристотель определяет «душу» как действительность – энергию («Метафизика», 1043 а 35 sq.), или энтелехию («О душе», 412 а 27), «тела, потенциально обладающего жизнью», причём в «действительности» живого существа совпадают «формальная», «движущая» и «целевая» причины, жёстко противопоставляемые «материальной» причине как «потенции».

В отличие от Аристотеля мегарская школа отождествляла возможность и действительность: «тот, кто не строит дом в действительности, не обладает возможностью его строить» (по свидетельству Аристотеля – «Метафизика», 1046 b 29). Учение о возможности и действительности было усвоено неоплатонизмом (одноимённый трактат Плотина – «Эннеады», II, 5).

В средневековой философии понятие «возможность и действительность» рассматривается в контексте сотворения мира «из ничего» (т. е. уже без преднаходимого субстрата, каковым у Аристотеля всегда выступает «материя») и соотношения обусловленного бытия тварных вещей с безусловным бытием Бога. Для схоластики Бог есть чистый акт; в нём нет потенции в аристотелевском смысле как способности стать чем-то, т. е. как несовершенства и недостатка бытия. С другой стороны, вводится понятие активной потенции как способности делать и творить; она выступает как атрибут Бога. Согласно учению Фомы Аквинского, в Боге как самодостаточном бытии совпадают возможность и действительность: actio Dei non est aliud ab eius potentia («Сумма теологии», I, 25, 1 ad 2). Возможность и действительность соотносительны с понятиями сущности и существования: сущность тварных вещей, наличествующая в возможности в «уме Творца», становится реальной благодаря Божественному действию, актуализирующему эту сущностную возможность. Возможность и действительность присущи тварным существам в разной степени в зависимости от их близости к Богу, определяющей меру их совершенства, т. е. большей актуализации и меньшей потенциальности их бытия.

Г. В. Лейбниц исходит из того, что «всё возможное стремится к существованию» (Лейбниц.1982. С. 234), однако логическая возможность какой-либо вещи, понимаемая как непротиворечивость, становится реально возможной лишь в определённом упорядоченном мировом целом как совокупности совместимых между собой вещей. Бог из всех логически возможных миров выбирает для осуществления наилучший, содержащий «наибольшее количество реальности», т. е. наиболее совершенный.

И. Кант ставит вопрос о реальной возможности чего-либо как вопрос о возможности опыта, считая возможность и действительность (наряду с необходимостью) априорными категориями модальности, которые «нисколько не расширяют понятия» о предмете, а «выражают лишь отношение к познавательной способности». Они определяют различные аспекты соответствия понятия о каком-либо предмете условиям опыта: возможность соответствует формальным условиям опыта, т. е. тождественна непротиворечивости, действительность отвечает материальным условиям, необходимость – всеобщим условиям опыта.

Н. Гартман в работе «Возможность и действительность» (Hartmann. 1938) по существу возвращается к концепции мегарской школы: реальная возможность, понимаемая как полнота условий, необходимых для возникновения данного явления, отождествляется им с действительностью; возможность как таковая имеет место только в области идеального бытия (например, возможность различных «геометрий» в математике), где она отнюдь не совпадает с необходимостью.