МЕТА́ФОРА

МЕТА́ФОРА (греч. μεταφορά – пе­ре­нос), троп, со­стоя­щий в упот­реб­ле­нии сло­ва, ко­то­рое обо­зна­ча­ет не­ко­то­рый класс объ­ек­тов, яв­ле­ний, дей­ст­вий или при­зна­ков, для обо­зна­че­ния дру­го­го, сход­но­го с дан­ным, клас­са объ­ек­тов или ин­ди­ви­да. В рас­ши­ри­тель­ном смыс­ле тер­мин «М.» от­но­сят так­же к др. ви­дам упот­реб­ле­ния слов в пе­ре­нос­ном зна­че­нии. См. в ст. Тро­пы и фи­гу­ры ре­чи.

М. – один из осн. приё­мов по­зна­ния и на­име­но­ва­ния объ­ек­тов дей­ст­ви­тель­но­сти, соз­да­ния ху­дож. об­ра­зов и по­рож­де­ния но­вых зна­че­ний. В соз­да­нии и со­от­вет­ст­вен­но ана­ли­зе М. уча­ст­ву­ют 4 ком­по­нен­та: две ка­те­го­рии объ­ек­тов и свой­ст­ва ка­ж­дой из них. Это соз­да­ёт се­ман­тич. двой­ст­вен­ность ме­та­фо­ры. М. от­би­ра­ет свой­ст­ва од­но­го клас­са объ­ек­тов и при­ла­га­ет их к др. клас­су или од­но­му из его чле­нов – ос­нов­но­му (ак­ту­аль­но­му) субъ­ек­ту М.; ср. «Со­ба­ке­вич – на­стоя­щий мед­ведь». Ко­гда Со­ба­ке­ви­ча на­зы­ва­ют мед­ве­дем, имя «мед­ведь» от­но­сят од­но­вре­мен­но и к клас­су жи­вот­ных, и к кон­крет­но­му че­ло­ве­ку, а из чис­ла при­зна­ков, ас­со­ции­руе­мых с мед­ве­дем, от­би­ра­ют те, ко­то­рые при­ло­жи­мы к ин­ди­ви­ду (кре­пость, гру­бая си­ла, ко­со­ла­пость и т. д.). Тем са­мым од­но­вре­мен­но по­зна­ёт­ся сущ­ность че­ло­ве­ка, соз­да­ёт­ся его об­раз и по­ро­ж­да­ет­ся но­вое зна­че­ние у сло­ва «мед­ведь» – ‘не­ук­лю­жий че­ло­век, увалень’. М. час­то ле­жит в ос­но­ве про­звищ, а за­тем и фа­ми­лий («Клещ», «Со­ва» и т. п.). Ха­рак­те­ри­сти­ка ка­те­го­рии объ­ек­тов, обо­зна­чае­мой ме­та­фо­рой, на­цио­наль­но спе­ци­фич­на. Напр., в рус. яз. сло­во «осёл» в ме­та­фо­рич. смыс­ле оз­на­ча­ет ‘(уп­ря­мый) дурак’, а в ис­пан­ском el burro (букв. – осёл) упот­реб­ля­ют по от­но­ше­нию к тру­до­лю­би­во­му че­ло­ве­ку.

М. воз­ни­ка­ет при со­пос­тав­ле­нии объ­ек­тов, при­над­ле­жа­щих раз­ным клас­сам. Она от­вер­га­ет при­над­леж­ность объ­ек­та к то­му клас­су, в ко­то­рый он вхо­дит, и вклю­ча­ет его в ка­те­го­рию, к ко­то­рой он не мо­жет быть от­не­сён на ра­цио­наль­ном ос­но­ва­нии. Так, суть по­этич. М. час­то ви­дят в сбли­же­нии очень да­лё­ких клас­сов объ­ек­тов; напр., «Русь – по­це­луй на мо­ро­зе» (В. Хлеб­ни­ков).

Су­ще­ст­ву­ет ряд кон­цеп­ций М. Наи­бо­лее рас­про­стра­не­но вос­хо­дя­щее к Ари­сто­те­лю по­ни­ма­ние М. как со­кра­щён­но­го срав­не­ния, из ко­то­ро­го ис­клю­че­ны пре­ди­ка­ты по­до­бия «по­хож», «на­по­ми­на­ет» и т. п., ком­па­ра­тив­ные сою­зы «как», «как буд­то», «слов­но», «ров­но» и др. Вме­сте с ни­ми уст­ра­ня­ют­ся ос­но­ва­ния срав­не­ния, его мо­ти­ви­ров­ка, об­стоя­тель­ст­ва вре­ме­ни и мес­та и др. мо­ди­фи­ка­то­ры. М. ла­ко­нич­на, она со­кра­ща­ет речь, срав­не­ние же её рас­про­стра­ня­ет. Фор­маль­ным из­ме­не­ни­ям со­от­вет­ст­ву­ют из­ме­не­ния в зна­че­нии. Срав­не­ние вы­яв­ля­ет лю­бое – по­сто­ян­ное или пре­хо­дя­щее – сход­ст­во или его от­сут­ст­вие («Вче­ра в ле­су он вёл се­бя, как за­яц»), М. – ус­той­чи­вое, глу­бин­ное по­до­бие («Он – за­яц», но нель­зя ска­зать «Вче­ра в ле­су он был за­яц»). Обо­зна­чая сущ­ность пред­ме­та, М. не­со­вмес­ти­ма с субъ­ек­тив­ны­ми ус­та­нов­ка­ми: не­воз­мож­но ска­зать, напр., «Мне ка­жет­ся, он за­яц». Срав­ни­вая объ­ек­ты, М. их про­ти­во­пос­тав­ля­ет; од­но­вре­мен­но со­кра­ща­ет­ся не толь­ко срав­не­ние, но и про­ти­во­пос­тав­ле­ние, т. к. из не­го ис­клю­ча­ет­ся со­дер­жа­щий от­ри­ца­ние тер­мин: «Ва­ня <не ре­бё­нок, а> су­щий вьюн». Со­кра­щён­ный тер­мин мо­жет быть вос­ста­нов­лен, ес­ли это важ­но, напр., для фо­ку­си­ро­ва­ния вни­ма­ния на кон­тра­сте: «Не смуш­ка – огонь» (Н. В. Го­голь).

М. вы­пол­ня­ет 2 осн. функ­ции – ха­рак­те­ри­зую­щую и функ­цию но­ми­на­ции. Ис­ход­ной яв­ля­ет­ся функ­ция ха­рак­те­ри­за­ции, свя­зы­ваю­щая М. с по­зи­ци­ей пре­ди­ка­та («Лю­бовь – пья­ня­щее ви­но», «Со­весть – ког­ти­стый зверь»); М. реа­ли­зу­ет эту функ­цию так­же в по­зи­ции при­ло­же­ния («гла­за-не­бе­са», «слу­чай – Бог-изо­бре­та­тель»). М. в но­ми­на­тив­ной функ­ции обыч­но за­ни­ма­ет в пред­ло­же­нии ме­сто субъ­ек­та или др. ак­тан­та. Ут­вер­жда­ясь в этой функ­ции, М. ут­ра­чи­ва­ет об­раз­ность («гор­лыш­ко бу­тыл­ки», «аню­ти­ны глаз­ки»).

Ори­ен­та­ция на ха­рак­те­ри­зую­щую функ­цию от­ли­ча­ет М. от ме­то­ни­мии (си­нек­до­хи), пред­на­зна­чен­ной пре­ж­де все­го для вы­де­ле­ния пред­ме­та ре­чи.

М. как оп­ре­де­лён­ный вид тро­пов изу­ча­ет­ся в по­эти­ке (сти­ли­сти­ке, ри­то­ри­ке, эс­те­ти­ке), как ис­точ­ник но­вых зна­че­ний слов – в лек­си­ко­ло­гии, как осо­бый вид ре­че­во­го упот­реб­ле­ния – в праг­ма­ти­ке, как ас­со­циа­тив­ный ме­ха­низм и объ­ект ин­тер­пре­та­ции и вос­при­ятия ре­чи – в пси­хо­лин­гви­сти­ке и пси­хо­ло­гии, как спо­соб мыш­ле­ния и по­зна­ния дей­ст­ви­тель­но­сти – в ло­ги­ке, фи­ло­со­фии (гно­сео­ло­гии) и ког­ни­тив­ной пси­хо­ло­гии.

Наи­бо­лее пол­но М. изу­че­на в лек­си­ко­ло­гии. Оба осн. ти­па пол­но­знач­ных слов – име­на пред­ме­тов и обо­зна­че­ния при­зна­ков – спо­соб­ны к ме­та­фо­ри­за­ции зна­че­ния. Чем бо­лее мно­го­при­зна­ко­вым, ин­фор­ма­тив­но бо­га­тым и не­рас­чле­нён­ным яв­ля­ет­ся зна­че­ние сло­ва, тем лег­че оно по­лу­ча­ет ме­та­фо­рич. смыс­лы. Ме­та­фо­ри­зу­ют­ся пре­ж­де все­го кон­крет­ные су­ще­ст­ви­тель­ные – име­на ес­теств. родóв, реа­лий и их час­тей, сре­ди при­зна­ко­вых слов – при­ла­га­тель­ные, обо­зна­чаю­щие фи­зич. ка­че­ст­ва («ко­лю­чий взгляд»), гла­го­лы, вы­ра­жаю­щие ме­ха­нич. дей­ст­вия («со­весть гры­зёт», «мыс­ли те­кут»).

Ме­та­фо­ри­за­ция зна­че­ния мо­жет ли­бо про­хо­дить в пре­де­лах од­но­го се­ман­тич. ти­па слов, ли­бо со­про­во­ж­дать­ся се­ман­тич. сдви­гом – пе­ре­хо­дом из од­но­го ти­па в дру­гой. Ме­та­фо­ра, не вы­хо­дя­щая за рам­ки кон­крет­но-пред­мет­ной лек­си­ки, ис­поль­зу­ет­ся для це­лей но­ми­на­ции, как при­ём об­ра­зо­ва­ния имён пред­ме­тов. Пе­ре­нос мо­жет ос­но­вы­вать­ся на сход­ст­ве лю­бо­го при­зна­ка: фор­мы [«жу­равль» (пти­ца) и «жу­равль ко­лод­ца» (шест для под­ня­тия во­ды из ко­лод­ца)], цве­та [«бе­лок» (яй­ца) и «бе­лок гла­за»] и пр. М. та­ко­го ти­па (т. н. но­ми­на­тив­ная) час­то по­ро­ж­да­ет омо­ни­мию.

Ме­та­фо­ри­за­ция зна­че­ния при­зна­ко­вых слов за­клю­ча­ет­ся в вы­де­ле­нии в объ­ек­те при­зна­ков, упо­доб­ляе­мых при­зна­кам, при­су­щим др. клас­су пред­ме­тов; напр., «рез­кий звук» и «рез­кий че­ло­век», «вет­ре­ная по­го­да» и «вет­ре­ный че­ло­век» (фи­зич. при­знак пред­ме­та, при­зна­ки при­ро­ды пе­ре­но­сят­ся на че­ло­ве­ка и спо­соб­ст­ву­ют вы­де­ле­нию и обо­зна­че­нию свойств лич­но­сти); ср. так­же «ост­рый нож» и «ост­рая оби­да», «ост­рая боль», «ост­рый кон­фликт» и др. М. это­го ти­па (т. н. при­зна­ко­вая) слу­жит ис­точ­ни­ком по­ли­се­мии сло­ва. Она яв­ля­ет­ся ору­ди­ем вы­де­ле­ния, по­зна­ния свойств ма­те­ри­аль­ных тел и аб­ст­ракт­ных ка­те­го­рий, и её мож­но на­звать ког­ни­тив­ной.

Ме­та­фо­ри­за­ция зна­че­ния мо­жет со­про­во­ж­дать­ся се­ман­тич. сдви­гом, за­клю­чаю­щим­ся в пе­ре­хо­де су­ще­ст­ви­тель­но­го из ка­те­го­рии пред­мет­ных слов в ка­те­го­рию при­зна­ко­вых слов (ср. «волк» ‘хищ­ный’, «чур­бан» ‘ту­пой, бесчувствен­ный’). Цель М. дан­но­го ти­па (т. н. об­раз­ной) – ин­ди­ви­дуа­ли­за­ция объ­ек­та. Обо­зна­чая свой­ст­ва, уже имею­щие в язы­ке на­зва­ния, она, с од­ной сто­ро­ны, слу­жит ис­точ­ни­ком си­но­ни­мии (ср. «пуг­ли­вый» и «за­яц»), с дру­гой – обо­га­ща­ет сло­ва фи­гу­раль­ны­ми зна­че­ния­ми.

Во всех слу­ча­ях ра­но или позд­но М. ис­че­за­ет: её зна­че­ние вы­рав­ни­ва­ет­ся по за­ко­нам стан­дарт­ной се­ман­ти­ки. Сущ­ность М. (её се­ман­тич. дву­пла­но­вость) не от­ве­ча­ет пер­вич­ным ком­му­ни­ка­тив­ным на­зна­че­ни­ям осн. ком­по­нен­тов пред­ло­же­ния – его субъ­ек­та и пре­ди­ка­та. Для ука­за­ния на пред­мет ре­чи М. слиш­ком субъ­ек­тив­на; для пре­ди­ка­та – не­од­но­знач­на. С этим свя­за­ны сти­ли­стич. ог­ра­ни­че­ния на упот­реб­ле­ние М. Напр., они не ис­поль­зу­ют­ся в за­ко­нах, рас­по­ря­же­ни­ях, ин­ст­рук­ци­ях, пра­ви­лах, за­ве­ща­ни­ях, в ак­тах су­до­про­из­вод­ст­ва и т. п. – во всём, что долж­но вы­пол­нять­ся и кон­тро­ли­ро­вать­ся; в во­про­сах, рас­счи­тан­ных на по­лу­че­ние точ­ной ин­фор­ма­ции. Упот­ре­би­тель­на М. в фор­мах прак­тич. ре­чи, в ко­то­рых при­сут­ст­ву­ют экс­прес­сив­но-эмо­цио­наль­ный и эс­те­тич. ас­пек­ты. Она удер­жи­ва­ет­ся во фра­зео­ло­гиз­мах, про­зви­щах, кры­ла­тых фра­зах, при­сказ­ках. Хо­тя се­ман­тич. диф­фуз­ность М. не от­ве­ча­ет осн. тре­бо­ва­ни­ям на­уч. дис­кур­са, она иг­ра­ет боль­шую роль в фор­ми­ро­ва­нии кон­цеп­ций и на­уч. тер­ми­но­ло­гии. Так, пред­став­ле­ние о со­циу­ме как о зда­нии по­зво­ля­ет вы­де­лить в нём ба­зис, ин­фра­струк­ту­ру и др., а так­же го­во­рить об об­ще­ст­ве в тер­ми­нах строи­тель­ст­ва, пе­ре­стро­ек и раз­ру­ше­ния; ср. так­же «про­ру­бить ок­но в Ев­ро­пу». В лин­гвис­ти­ке ком­па­ра­ти­ви­сты пред­ло­жи­ли, напр., М. «се­мья язы­ков», «язы­ко­вое род­ст­во».

М. рас­про­стра­не­на во всех жан­рах ре­чи, пред­на­зна­чен­ных для воз­дей­ст­вия на эмо­ции и во­об­ра­же­ние ад­ре­са­та: ора­тор­ском, пуб­ли­ци­сти­че­ском и др. М. ха­рак­тер­на для по­ли­тич. дис­кур­са, в ко­то­ром она ос­но­вы­ва­ет­ся на ана­ло­ги­ях: с вой­ной и борь­бой («ди­пло­ма­ти­че­ские ба­та­лии», «ко­ман­да пре­зи­ден­та»), иг­рой («ра­зы­грать по­ли­ти­че­скую кар­ту»), ме­ха­низ­мом («ры­ча­ги вла­сти»), ор­га­низ­мом («бо­лезнь рос­та»), рас­те­ни­ем («ро­ст­ки де­мо­кра­тии») и т. д.

Ес­те­ст­вен­ное для се­бя ме­сто М. на­хо­дит в по­эти­че­ской (в ши­ро­ком смыс­ле) ре­чи, в ко­то­рой она слу­жит эс­те­ти­че­ской (а не соб­ст­вен­но ин­фор­ма­тив­ной) це­ли. Зна­чи­мость М. на раз­ных эта­пах раз­ви­тия лит-ры ме­ня­лась; так, ср.-век. лит. уни­вер­сум на­сквозь ме­та­фо­ри­чен, для не­го ха­рак­тер­ны М.-сим­во­лы (об­шир­ная сис­те­ма М. в «Ро­ма­не о Ро­зе») и свое­об­раз­ные нац. ва­ри­ан­ты М. (кен­нинг в др.-герм. по­эзии). Су­ще­ст­вен­ную роль М. сыг­ра­ла в по­эзии и про­зе ба­рок­ко; тео­ре­ти­ки это­го сти­ля уде­ля­ют М. центр. ме­сто (Э. Те­зау­ро). В по­эзии ро­ман­тиз­ма и сим­во­лиз­ма М. ча­ще все­го свя­за­ны с упо­доб­ле­ни­ем при­род­ных фе­но­ме­нов яв­ле­ни­ям ду­шев­ной жиз­ни: «я серд­це вью­гой за­кру­тил» (А. А. Блок); не­ред­ко ис­поль­зу­ют­ся раз­вёр­ну­тые М. Стрем­ле­ние к не­ожи­дан­ным, эпа­ти­рую­щим М. свой­ст­вен­но по­эзии аван­гар­диз­ма [солн­це – «су­ма­сшед­ший ма­ляр» (В. В. Мая­ков­ский)]. В лит-ре кон. 19 – нач. 20 вв. (осо­бен­но в лит-ре аб­сур­да) не­ред­ко име­ют ме­сто про­цесс т. н. реа­ли­за­ции М. (ис­поль­зо­ва­ние М. при на­ме­рен­ном иг­но­ри­ро­ва­нии её фи­гу­раль­но­го ха­рак­те­ра, напр. «ра­зо­рвать­ся на час­ти» в стих. Мая­ков­ско­го «Про­за­се­дав­шие­ся») и ожив­ле­ние стёр­той М.: «Он хо­чет убить Вре­мя! Ру­би­те ему голо­ву!» (Л. Кэр­ролл). Раз­но­вид­ность М. – ка­тах­ре­за.