ДАРГИ́НСКИЕ ЯЗЫКИ́

ДАРГИ́НСКИЕ ЯЗЫКИ́, ветвь на­хско-да­ге­стан­ских язы­ков. Рас­про­стра­не­ны сре­ди дар­гин­цев: на тра­диц. тер­ри­то­рии их про­жи­ва­ния [в сев.-вост. час­ти гор­но­го Да­ге­ста­на (Рос­сия) – в Аку­шин­ском, Буй­нак­ском, Сер­го­ка­лин­ском, Ле­ва­шин­ском, Да­ха­да­ев­ском, Кай­таг­ском и Агуль­ском р-нах] и на рав­ни­не, ку­да по­сле 1950-х гг. пе­ре­се­ли­лась их зна­чит. часть. Об­щее чис­ло го­во­ря­щих на Д. я. 503,5 тыс. чел. (2002, пе­ре­пись). Отд. Д. я. в пе­ре­пи­си не учи­ты­ва­ют­ся; ни­же при­во­дят­ся оцен­ки (2002) чис­лен­но­сти го­во­ря­щих на них для тра­диц. тер­ри­то­рий их рас­про­ст­ра­не­ния (в це­лом со­став­ляю­щие око­ло по­ло­ви­ны от об­ще­го чис­ла).

Тра­ди­ци­он­но Д. я. счи­та­ют­ся диа­лек­та­ми од­но­го язы­ка, хо­тя фак­ти­че­ски пред­став­ля­ют со­бой груп­пу до­воль­но да­ле­ко ра­зо­шед­ших­ся язы­ков (по вре­мен­но́й глу­би­не срав­ни­мую с гер­ман­ски­ми язы­ка­ми), чис­лом не ме­нее 17. Со­глас­но дан­ным лек­си­ко­ста­тис­ти­ки, де­лят­ся на 6 групп, 3 из ко­то­рых вклю­ча­ют по од­но­му язы­ку. В се­вер­ную груп­пу вхо­дят аку­шин­ский (42 тыс. чел.) и ба­зи­рую­щий­ся на его ос­но­ве дар­гин­ский ли­те­ра­тур­ный язык, ура­хин­ский (хюр­ки­лин­ский; 35 тыс.), му­гин­ский (3 тыс.), цу­да­хар­ский (19 тыс.), гап­ши­мин­ско-бут­рин­ский (13 тыс.), мю­ре­го-губ­ден­ский (39 тыс.), ка­дар­ский (9 тыс.), муи­рин­ский (38 тыс.) язы­ки. Са­мо­сто­ят. груп­пу со­став­ля­ет ме­геб­ский язык (1 тыс. чел.). К юго-за­пад­ной груп­пе от­но­сят­ся сир­хин­ский (10 тыс. чел.), амух­ско-ху­дуц­кий (1,6 тыс.), кун­кин­ский (1 тыс.), сан­жи-ица­рин­ский (1,6 тыс.) язы­ки. На чи­раг­ском язы­ке го­во­рят 1,2 тыс. чел. На кай­таг­ском язы­ке – 21 тыс. чел. Шес­тая, ку­ба­чи-аш­тин­ская, груп­па объ­еди­ня­ет ку­ба­чин­ский язык (3,4 тыс. чел.) и аш­тин­ский яз. (2 тыс.). По дан­ным глот­то­хро­но­ло­гии, раз­де­ле­ние об­ще­дар­гин­ской об­щ­нос­ти от­но­сит­ся к 3 в. до н. э.

По срав­не­нию с др. на­хско-да­ге­стан­ски­ми язы­ка­ми фо­не­тич. сис­те­ма Д. я. про­ста. В них нет шум­ных ла­те­раль­ных со­глас­ных, а во мно­гих язы­ках и ла­биа­ли­зо­ван­ных. Для час­ти Д. я. (ку­ба­чин­ско­го, кай­таг­ско­го и др.) ха­рак­тер­ны ге­ми­ни­ро­ван­ные со­глас­ные, по на­ли­чию-от­су­т­ст­вию ко­то­рых Д. я. тра­ди­ци­он­но де­ли­лись на язы­ки аку­шин­ско­го и цу­да­хар­ско­го ти­пов. Сис­те­ма глас­ных, вклю­чаю­щая, как пра­ви­ло, 4 осн. еди­ни­цы – i, e, u, a, ос­лож­ня­ет­ся за счёт фа­рин­га­ли­зо­ван­ных фо­нем. В ря­де язы­ков име­ет­ся про­ти­во­по­став­ле­ние по на­ли­чию-от­сут­ст­вию фа­рин­га­ли­за­ции, напр. в ица­рин­ском (где есть па­ры a – aI, u – uI), ку­ба­чин­ском (в ко­то­ром эта оп­по­зи­ция ох­ва­ты­ва­ет всю си­сте­му). Дол­гие глас­ные воз­ни­ка­ют, как пра­ви­ло, в ре­зуль­та­те стя­же­ния; в не­ко­то­рых язы­ках про­ти­во­по­став­ле­ние по дол­го­те ста­ло фо­не­ма­тич­ным. Уда­ре­ние и про­со­дия (см. Про­со­ди­че­ские сред­ст­ва язы­ка) изу­че­ны сла­бо. Фа­рин­га­ли­за­ция – важ­ный про­со­дич. при­знак. В ря­де язы­ков для вы­ра­же­ния грам­ма­тич. зна­че­ний мо­жет ис­поль­зо­вать­ся сло­вес­ное уда­ре­ние.

Име­на су­ще­ст­ви­тель­ные име­ют ка­те­го­рии чис­ла, па­де­жа и клас­са имен­но­го. В боль­шин­ст­ве Д. я. три имен­ных клас­са (муж­ской, жен­ский, не­лич­ный); в ме­геб­ском – че­ты­ре (два жен­ских клас­са – «ма­те­ри» и «до­че­ри»). Мар­кер со­гла­со­ва­ния пред­став­лен обыч­но в гла­го­ле, а так­же в не­ко­то­рых при­ла­га­тель­ных, ме­сто­име­ни­ях, на­ре­чи­ях и по­сле­ло­гах. Обыч­но он вхо­дит в со­став при­став­ки, ре­же – суф­фик­са. По­ми­мо грам­ма­тиче­ских па­де­жей, в Д. я. пред­став­ле­ны от двух (эс­сив-ла­тив и эла­тив) до че­ты­рёх (ла­тив, эс­сив, эла­тив и ди­рек­тив) ме­ст­ных па­де­жей и, как пра­ви­ло, 4–6 ло­ка­тив­ных се­рий. В боль­шин­ст­ве Д. я. мор­фо­ло­ги­че­ски раз­ли­ча­ют­ся ло­ка­ли­за­ции «на­хо­ж­де­ние внут­ри по­ло­го пред­ме­та» и «на­хо­ж­де­ние в сплош­ной сре­де», в не­ко­то­рых пред­став­ле­на ти­по­ло­ги­че­ски ред­кая ло­ка­ли­за­ция «на­хо­ж­де­ние пе­ред ори­ен­ти­ром», ко­то­рая мо­жет со­че­тать­ся с на­прав­ле­ни­ем дви­же­ния; ср. в ку­ба­чин­ском: хъал­та-гьа-ттал­ла ‘спе­ре­ди-до­ма-вверх’ – хъал­та-би-ттал­ла ‘спе­ре­ди-до­ма-туда’. 2 фор­мы ла­ти­ва (су­пер­ла­тив и ил­ла­тив), фор­маль­но от­но­ся­щие­ся к ло­ка­тив­ным па­де­жам, час­то име­ют свой­ст­ва грам­ма­тич. па­де­жей, вы­пол­няя ряд функ­ций, ти­пич­ных для дат. па­де­жа. Мн. ч. вы­ра­жа­ет­ся суф­фик­саль­но, на­блю­да­ет­ся так­же аб­ла­ут и омо­ни­мия чи­сло­вых форм. Сис­те­ма счис­ле­ния де­ся­те­рич­ная. Лич­ные ме­сто­име­ния 1-го ли­ца в ря­де язы­ков (чи­раг­ском, кай­таг­ском) раз­ли­ча­ют фор­мы инк­лю­зи­ва и экс­клю­зи­ва, в ица­рин­ском яз. наб­лю­да­ет­ся фор­маль­ное сов­па­де­ние ме­сто­име­ний 1-го и 2-го ли­ца мно­же­ст­вен­но­го чис­ла. Гла­гол во всех Д. я. об­ра­зу­ет боль­шое чис­ло ви­до-вре­мен­ны́х и мо­даль­ных па­ра­дигм. Б. ч. гла­голь­ных форм пред­став­ля­ет со­бой ком­би­на­цию од­ной из не­лич­ных форм гла­го­ла ли­бо од­ной из гла­голь­ных ос­нов и по­тен­ци­аль­но от­де­ляе­мой от гла­го­ла час­ти­цы, вы­ра­жаю­щей ли­цо, вре­мя, от­ри­ца­ние, во­прос и т. п. Есть так­же неск. соб­ст­вен­но син­тетич. форм и ана­ли­тич. кон­ст­рук­ций с лич­ным гла­го­лом в ро­ли вспо­мо­гат. эле­мен­та. Сис­те­ма не­лич­ных форм вклю­ча­ет про­стые и спе­циа­ли­зир. дее­при­ча­стия, крат­кие и пол­ные при­час­тия и неск. от­гла­голь­ных су­ще­ст­ви­тель­ных, в т. ч. име­на дей­ст­вия – ге­рун­дий и маз­дар. В не­ко­то­рых язы­ках име­ют­ся спря­гае­мые фор­мы конъ­юнк­ти­ва, ко­то­рым со­от­вет­ст­ву­ет ин­фи­ни­тив в ос­таль­ных Д. я. От­ри­ца­ние вы­ра­жа­ет­ся вспо­мо­гат. гла­го­лом или от­ри­цат. пре­фик­сом, в ря­де язы­ков так­же ре­ду­п­ли­ка­ци­ей гла­голь­ной ос­но­вы. Д. я. при­над­ле­жат к чис­лу не­мно­гих нах­ско-да­ге­стан­ских язы­ков, имею­щих раз­ви­тое лич­ное со­гла­со­ва­ние. Пра­ви­ла конт­ро­ля лич­но­го со­гла­со­ва­ния силь­но рас­хо­дят­ся по язы­кам, но вез­де, как пра­ви­ло, учи­ты­ва­ют ли­цо осн. ак­тан­тов пред­ло­же­ния, ино­гда так­же се­ман­ти­че­скую роль. Име­ет­ся мор­фо­ло­гич. кау­за­тив. Для Д. я. ха­рак­тер­на ти­пич­ная для нах­ско-да­ге­стан­ских язы­ков эр­га­тив­ная кон­ст­рук­ция пред­ло­же­ния (см. Эр­га­тив­ный строй). Сфе­ра при­ме­не­ния аф­фек­тив­ной и ан­ти­пас­сив­ной кон­ст­рук­ций срав­ни­тель­но уз­ка.

Отд. над­пи­си на Д. я. в араб. гра­фи­ке по­яв­ля­ют­ся с кон. 15 в. С 1928 ис­поль­зу­ет­ся пись­мен­ность на ос­но­ве ла­тин­ской, а с 1938 – на ос­но­ве рус. гра­фи­ки. Лит. дар­гин­ский яз. пре­по­да­ёт­ся в боль­шин­ст­ве школ в тра­диц. рай­о­нах про­жи­ва­ния дар­гин­цев, од­на­ко лишь ог­ра­ни­чен­но ис­поль­зу­ет­ся для об­ще­ния меж­ду но­си­те­ля­ми раз­ных дар­гин­ских язы­ков.

Пер­вое серь­ёз­ное ис­сле­до­ва­ние од­но­го из Д. я. (ура­хин­ско­го) бы­ло пред­при­ня­то в кон. 19 в. П. К. Ус­ла­ром. Зна­чит. вклад в их изу­че­ние в 20 в. вне­сли отеч. ис­сле­до­ва­те­ли Л. И. Жир­ков, С. Н. Аб­дул­ла­ев, З. Г. Аб­дул­ла­ев, Ш. Г. Га­прин­да­шви­ли, С. М. Га­са­но­ва, М.-Ш. А. Иса­ев, М.-С. М. Му­са­ев, Р. О. Му­та­лов, С. М. Те­мир­бу­ла­то­ва, и осо­бен­но А. А. Ма­го­ме­тов, а так­же Х. ван ден Берг (Гер­ма­ния). Сте­пень изу­чен­но­сти мно­гих Д. я. не­дос­та­точ­на. От­сут­ст­ву­ют под­роб­ные све­де­ния о грам­ма­ти­ке боль­шин­ст­ва язы­ков, нет дар­гин­ско-рус. сло­ва­рей.